Хайаса. Свет Ликующий

– Гореть вам в аду, безбожники, сектанты проклятые, а ну отпустите меня, а то я полицию вызову, они вас быстро разгонят, антихристы.

Не обращая на его крики никакого внимания, воины молча принесли его, поставили перед нами. Под конец он исхитрился и до крови укусил за руку одного из воинов, за что справедливо схлопотал подзатыльник и сразу же успокоился.

– Сиили арпуйя, ты бы последил за своим лоллом, этот дурачок мне руку до крови укусил, – сказал разозлившийся воин жрецу, так как знал, что с дурачком разговаривать бессмысленно.

– Не кипятись Аapa71, вот тебе мазь, помажешь, пройдет все, – Сиили протянул ему какой-то маленький сверток из листьев.

– А вдруг заразу какую занесет, – забеспокоился воин.

– Я же сказал, Аара, не кипятись, бери мазь, помажешь, и все пройдет, – слово в слово, но намного тверже повторил жрец, – а продолжишь квакать, в лягушку превращу, – напоследок пригрозил Сиили.

Воин при этих словах закрыл рот, молча взял сверток и, затравленно оглядываясь на арпуйю, удалился. На этом инцидент был исчерпан.

– Что, серьезно, можешь в лягушку? – усмехаясь спросил я жреца.

– Нет конечно… ты что, дитя малое, в сказки веришь, что ли? – с ухмылкой ответил мне Сиили.

– А чего ж тогда? – я кивнул на удаляющегося воина.

– А это для авторитета, – подняв указательный палец и сделав серьезную физиономию, сказал Сиили.

– И что, верят? – я не мог сдержать улыбку.

– Да-а… темные люди, – разочарованно махнул рукой жрец.

Я повнимательней рассмотрел стоявшего перед нами человека, который все еще трясся как осиновый лист.

– Не бойся ты, парень, тебя никто здесь не обидит, – попытался я успокоить испуганного человека.

– Я не боюсь, – угрюмо ответил он, но его все равно трясло.

– Ну и хорошо, что не боишься. Как тебя звать? – я попытался сделать произнести это как можно дружелюбнее.

– Лолл… Гришка… Григорий, – заикаясь, словно перебивая самого себя, ответил парень.

– Григорий, значит, ну… уже хорошо. Григорий – имя не местное. Откуда ты? Грек, что ли?

– Сам ты грек, – зло ответил он. – Русский я, и имя мое русское! Самое что ни на есть русское!

– А ты, я посмотрю, борзый. А, братан? – ответил ему Ромка. – Ты, походу, чего-то попутал, русский… Или нет?

– Ладно, Ром успокойся, – успокоил я друга, – не видишь, человек вообще не въезжает в обстановку – где он, когда он, кому он…

Вдруг дурачок бухнулся на колени и зарыдал.

– Братки, не губите, Христом богом прошу, не надо, – одной рукой размазывая сопли и слезы по грязному лицу, другой он начал быстро креститься, – я никому не скажу про ваш… – он осекся, не зная, как назвать все окружающее, – про вашу малину никому не расскажу. Я же ваш, я ж русский!!!

– Ну, это хорошо, что ты наш, русский. Только вот незадача: славян здесь еще лет четыреста не будет, а русских и того дольше, – я попытался объяснить несчастному обстановку.

– А ты, армяшка, молчи, – вдруг завизжал он.

– Ты фильтруй базар-то, чмо, – сказал Ромка и встал из-за стола.

Увидев это, вставший было с колен человечек опять бухнулся и, быстро-быстро крестясь, залопотал.

– Простите, Христа ради. Господа хорошие, простите, не со зла я.

Я взглядом остановил Ромку, показав на стул.

– Ара, в натуре, чего ты терпишь этого сморчка? Он вообще попутал, не знает, с кем базар ведет, в натуре, – Ромка обиделся, но сел обратно на место.

– Да успокойся ты, Ром, не видишь, человек совсем запутался, не понимает, что с ним вообще произошло, где он, что и когда…

– Люди добрые, – вдруг снова взвыл Григорий, – да что ж это творится, средь бела дня-то, посреди России-матушки эти армяне нас, русских, притесняют и гнобят!!! Да что ж это такое творится-то! – его вой заглушил громкий ржач Потапова, Полякова и Дена. – Да что же вы ржете, окаянные, как лошади! – наш новый знакомый опять взбеленился – теперь уже на них.

– Смешной ты, вот и ржем, – за всех ответил Потапов, – говорят же тебе: здесь и сейчас нас, русских, всего трое, – Потапов указал на себя, Дена и Польку. – Ну и ты, может быть, хотя по морде особо и не скажешь, – подшутил под конец Потапов.

– Я русский! – заорал Григорий.

– Ладно, ладно, русский так русский, только это тебе здесь не очень поможет, – попытался объяснить Ден.

– Все, Ден, хватит вам над человеком прикалываться, – остановил я словесную перепалку. – Скажи мне, мил человек, какой сейчас год, по-твоему? – спросил я.

Ответ меня поверг в шок, но это сначала… по большому счету, какое мне дело до его времени. Ведь мы здесь и сейчас.

– Почему это «по-моему», это по-всемирному… по григорианскому календарю – две тысячи двадцатый год, конечно.

Я присвистнул.

– Он, походу, с нашего будущего запрыгнул, – сказал Ден.

– Походу… да.

– Григорий, ты успокойся прежде всего. Голодный? – он кивнул. – Ребята, посадите за стол бедолагу.

Его посадили за стол напротив меня. Он стал запихивать в рот все подряд – с жадностью человека, не евшего неделю. Набросившись на еду, Гриша жадно кусал и проглатывал, не разжевывая.

– Оголодал, касатик, – с нежностью и добротой в голосе сказал Сиили.

Все, кто сидел рядом с Григорием, подкладывали ему еды и молча следили, как он поглощает ее. Мусса Кару, отрезав очередной кус мяса, положил перед Григорием. Тот сразу же вцепился в него зубами.

– Это сколько же в него влезает! – удивился клаанин паа.

– Это он впрок наедается, – объяснил Сиили, – когда еще его сердобольные люди вот так за стол посадят. Это я его научил, – гордо признался он.

– Ну молодец, только как бы он не лопнул, – занервничал Поляков.

– Не лопнет, не бойся, – успокоил его Сиили.

– Потом тебе лечить, если что, я пас, – отмазался Галуза.

– Ладно, – согласился Сиили.

В этот момент к Галузе подошел один из его медбратьев и шепнул что-то на ухо. Тот подскочил, потом остановился, наклонился и тоже прошептал мне на ухо:

– Кукконен очнулся.

Я встал из-за стола.

– Все нормально, Ара? – спросил Ден, и все напряженно посмотрели на меня.

– Все хорошо. Вы сидите пока, я скоро вернусь, – успокоил я их. – И смотрите, нашего русского брата не обижайте, – напоследок «проинструктировал» я.

– Да он, походу, сам кого хочешь обидит, – хмуро сказал Ромка.

– Ладно, я скоро, – и мы с Галузой пошли в сторону палатки санчасти.

Ребята проводили нас взглядом.

– Валька! Кукконен! Очнулся, братуха, – подскочил к нему Шурик, – вот ты нас напугал! Думали, кони двинешь. Хорошо, армян пошаманил над астралом твоим!

– Духом, – поправил я Галузу.

– Шо? А, да какая разница, Ара, главное, белобрысый очнулся! – от души радовался Галуза.

– Как ты, брат? – спросил я Вальку, садясь на край постели.

– Все тело болит, – пожаловался он.

– Ни фига себе, он еще жалуется. Болит – значит живой, радуйся!!! Ты вообще слышал такое – «раны, несовместимые с жизнью»? Так вот, это про тебя, я вообще не знаю, как ты дотянул до сегодняшнего дня.

– С трудом, – попытался пошутить белобрысый финн.

– Ничего, Валька, теперь мы тебя в обиду не дадим, подлатаем – будешь как новенький. Кстати, кто это тебе ногу так криво присобачил, пришлось снова ломать и складывать.

– Никто.

– Ладно, Галуза, еще успеешь наговориться. Как он вообще, с ним поговорить-то можно?

Галуза взял себя в руки, вспомнив, что он здесь прежде всего доктор. Быстро проверив общее состояние пациента, кивнул – дескать, можно.

Я устроился поудобнее.

– Ну, Кукконен, рассказывай, как тебя угораздило.

– После того как мы ушли из Вана72, решили не разделяться, тем более, что всем на север нужно было. На землях Магога, в которых нам везде были рады (еще помнили, кто посадил их на лошадей), помогали нам – кто чем мог. Но вскоре мы дошли до их границ, и тут уже начались непроходимые леса. Здесь стало посложнее. Людей встречали редко, в основном в деревеньках, затерянных в лесах, где ни дорог, ни тропинок… и как только там люди жили! Они никогда не слышали ни о Вавилоне, ни о Белe. Видно, не везде простиралась его рука. В лесах люди жили вовсе не воинственные… если, конечно, не разозлить их. Некоторые думали, что они вообще единственные на земле люди, и удивлялись, увидев нас. Занимался местный люд в основном охотой. Ну, ты Никиту знаешь, он решил устроить техническую революцию. Куда бы мы ни приходили, везде учили людей металлы обрабатывать – бронзу, конечно, землю возделывать, скотину разводить. Скоро о нас слух пошел – как о богах плодородия. Сначала мы сопротивлялись этому, но скоро поняли, что это бесполезно, и махнули рукой. Вот так мы и стали ванами, подарившими людям плодородие земли…

71

Аapa – осина (вод.).

72

Кукконен говорит об эпизоде, описанном в финале первой книги – «Хайаса. Земля Богов». Имеется в виду земля Ван (в ассирийских источниках – Биайна), более позднее название – Васпуракан.