Ага, влюбился!

Теперь веселилась я. Знала, как здорово эти слова помогали отшивать от меня назойливого Женьку, и была уверена, что инстинктивно он отстанет и теперь, по привычке. Хотя сейчас совершенно не важно, влюбился он или нет, да и само слово «влюбился» давно не воспринималось обзывательством никем, кроме нас четверых.

– А если да? – неожиданно спросил у меня он. – Вот если да, влюбился? И что ты будешь делать?

Я растерялась от подобного поворота, но Женька рассмеялся, едва не тыча в меня пальцем. Рассмеялся так, что мне отчего-то стало обидно. И я даже могла объяснить, отчего.

Это я не могла влюбиться в него, потому что он вредный и потому что он сверхненадёжный, это я с первого класса уяснила. А вот почему так смешно, что он мог бы влюбиться в меня, я не понимала.

А подлый Карпов смеялся так, словно говорил: «Ворона, ну ты себя видела? Ну кто в тебя влюбится?»

А я сегодня была той школьницей, которую легко задеть и обидеть, и потому смех бывшего одноклассника вызвал у меня желание больше его не видеть. А лучше вообще ударить. Жаль, ни учебника, ни толстой тетради под рукой не оказалось, чтобы треснуть нахала по голове!

– Дурак ты, Карпов! Ненавижу тебя! – крикнула я ему то, что крикнула бы та школьница, которой я была не так уж и давно.

Крикнула и рванула через сквер к своей парадной, чтобы Женька ни в коем случае не узнал, где я живу! Если только Северова не сдаст…

– Эй, ты чего? – не понял он и ринулся за мной.

Но где там! Я через этот сквер срезала путь много лет и знала каждое дерево и каждую клумбу!

Домчалась до плакучей ивы и спряталась за ней.

Услышала голос Оли:

– Боже, Женя, ну ты как всегда! – она сказала это таким тоном, словно Карпов безнадёжен. – Да стой уже, не догонишь!

– Адрес дай! – потребовал он. – Ничего ж обидного не сказал – чего она?

Ой, как же остро хотелось просто врезать ему учебником по башке! Всё равно ведь словами не объяснить, чем обидел…

Я стояла и надеялась, что Оля не выдаст, где я живу. И Оля не подвела.

Она заговорила строго и уверенно, как и подобает королеве, к которой пришли с прошением, но она отклоняет его:

– Адрес не дам. И вообще, что это такое: два года не виделись, а даже десять минут нормально пройти не смогли! Тебе, Карпов, надо к специалисту обратиться со своей нездоровой влюблённостью, – посоветовала она.

– Это к какому же? – ехидно уточнил Женя. – К колдуну по приворотной магии?

– Ко мне, дурачок! – вздохнула Северова. – Мне как раз практики не хватает, а ты – запущенный случай, не всякий возьмётся! А Нику ты зря обидел – у неё всё хорошо в жизни, и влюбляются в неё регулярно, так что тебе научиться бы нормально её воспринимать. Как прекрасное, но недосягаемое для тебя создание!

– Да иди ты! – ответил Женя и направился в мою сторону.

Я замерла, боясь, что он заметит. Но он не заметил и прошёл мимо, погружённый в свои мысли. Спустившаяся на город темнота сыграла мне на руку.

Карпов ушёл.

Мы с ним тогда не знали, что про свою практику Оля не пошутила…

Глава 3

Вам когда- нибудь случалось на себе испытывать выражение «мир тесен»? Это такое уютное выражение, которое обычно ничего дурного в ассоциациях не вызывает. Наоборот, только приятное, только хорошее и только позитивное. Например, встреча с каким-то давно позабытым другом или преподавателем с первого курса, который всегда ставил хорошие оценки просто по доброте душевной. И вот потом оказывается этот прекрасный человек соседом по даче или по дому, или вообще ходит с твоей подругой в один и тот же кружок йоги. И вот тогда можно покачать головой и с тёплой улыбкой произнести это самое «мир тесен».

Но он тесен не только в хорошем смысле. Оказалось, что и в плохом – тоже, причём крайне невовремя.

Никакой сногсшибательной истории за моим плохим «мир тесен», вообще-то, не скрывалось. За этим скрывался всего лишь Женька Карпов. «Всего лишь»тоже оказалось понятием растяжимым. С одной стороны, и правда «всего лишь Женька» – ничего не представляющий из себя, совершенно не интересный мне парень. С другой, ничего не «всего лишь»! Потому что я не желала ни видеть его, ни знать о нём, ни тем более что-либо о нём слушать.

Но каждый мой одноклассник считал своим долгом при случае рассказать мне о Карпове. И я ещё могла понять тех, кто рассказывал мне про его неудачи, а вот тех, кто про успехи, – не понимала совершенно. Они словно рассчитывали, что я сорвусь с места и помчусь портить Женьке жизнь.

Но мне не было до него дела. Он пропал из моей жизни с окончанием школы, и это меня очень радовало. И даже эпизод со встречей выпускников был не в счёт: мы тогда пообщались мало, но и этого мне хватило, чтобы утвердиться в своём мнении: Женя не изменился и нам по-прежнему не по пути.

И вот внезапно, в самое неподходящее время, мир оказался тесен, и в нём снова встретились я и Карпов. И не мимолётно встретились, а надолго, конкретно так, что и не отвертишься.

Это произошло недавно, как раз с началом летней практики.

Я могла пойти, как все, на предложенные университетом места, где практику ставили просто так, где ничего не нужно было делать, и где я точно не повстречала бы Женьку. Но я пошла другим путём. Из-за Оли.

– Вот вечно тебе неймётся, – говорила мне подруга семьи, тётя Милена. – Пойдёшь спокойненько, отходишь, получишь подписи, и всё – да здравствует лето и отдых!

Мы сидели в здании кафе, ели мороженное, солнце припекало через стекло, и лета и отдыха хотелось неимоверно. Но приходилось смотреть в будущее и признавать, что времена, когда всё лето было моим, прошли. И, чтобы потом иметь возможности полноценно отдыхать на даче, надо сейчас прошарить себе хорошую работу, где и платить будут, и в отпуска запросто отпускать. А то и вовсе уйти на фриланс – это модно и не лишено смысла.

– Не получатся у меня лето и отдых в этот раз, – вздохнула я, откусывая вафлю от мороженного. – На работу потом устраиваться, опыт нужен… У меня уже есть на примете парочка мест – там платят немного, зато и практику поставят, и потом можно остаться работать на полставки. Отличный вариант!

Тётя Милена посмотрела на меня с сочувствием. Она вообще не любила всё это: практичность, продуманность, заделы на будущее… Предпочитала жить здесь и сейчас, ловить момент и не уступать обстоятельствам и даже самим законам жизни. Пока что это у неё прекрасно получалось, но в этом отчасти была заслуга её родителей, которые всячески помогали ей и не разрушали её стереотипы. И хоть тётя была уже взрослым человеком, с ней всегда было легко и круто, как с подружкой!

– Ладно, но ты хоть иногда на даче появляться-то будешь? – с надеждой спросила Милена, которая любила природу не меньше, чем я, и потому постаралась устроиться в жизни так, чтоб летом максимально отдыхать. И, будучи другом семьи, купила дачу недалеко от нашей.

– Буду я появляться по-любому, – ответила я. – Как иначе-то. У вас летом днюха, у мамы – тоже. Так что два раза как минимум приеду.

Милена погрустнела, и я поспешила заверить её, что всё не так уж и плохо:

– Да ладно, шучу я! Выходные ведь у меня будут, не в городе ж их просиживать! Конечно, буду приезжать, соскучиться не успеете! Да и как знать – может, будет так себе опыт. Отработаю две недели практики и уйду!

Тогда я была преисполнена надежд, уверенности и ожидания лета. Любой расклад меня устроил бы, и я нашла бы, чему порадоваться! Первая работа, дачные приключения и ожидание конца сессии не могло омрачить даже обещанное Гидрометцентром холодное лето. Холодное – даже и лучше! Не жалко просиживать на работе! Как раз всё сходится!

– Когда ты так рано радуешься, вечно что-то потом идёт не по плану, – предостерегла Милена, задумчиво намотав на палец рыжий локон.

Я улыбнулась: да, именно так обычно и бывает в моей жизни. Но я наивно полагала, что в этот раз получится иначе.

***

/Девятый класс/

Ранняя весна пела голосами птиц, трепала волосы свежим тёплым ветром и дарила ощущение безграничной влюблённости в этот мир, согревая лучами озорного солнца самые холодные уголки души.