Ага, влюбился!

Я никогда не дружила с ней. Но она одно время активно клеилась к Ване, и Оля очень осуждала подобное поведение, считая его неподобающим. Уже тогда Северова была уверена, что девушка должна максимально уважать себя и любить, а не увиваться за понравившимся парнем.

Предложение посетить клуб не могло меня заинтересовать в принципе, а от Анечки тем более. Я любила какие-то более вдумчивые мероприятия или, наоборот, более лайтовые, чтоб только свои и никакого пафоса.

– Я пас, – сходу решила я, а потом посмотрела на Женю и Ваню и ответила Ане: – Может, парни пойдут? – и кивнула на наших спутников.

Было бы чудесно, если б они сейчас спросили у меня что-то типа, дойду ли я сама и дойдёт ли Оля, а потом ушли с Аней. Умом я понимала, что этому не бывать: Северова их сгрызёт, если они решат нас кинуть, и примет это за личное оскорбление.

На моё удивление, ни Ване, ни Жене идея пойти дальше тусить с одноклассниками не пришлась по душе, хоть поначалу Гудвин производил впечатление заинтересованного в продолжении банкета.

– У нас другие планы, ребят, – искренне улыбнулся Карпов, отвечая за всех нас. – Хотим пройтись, поболтать – столько лет же вместе, сами знаете…

Я посмотрела на него искоса и недоверчиво. «Столько лет вместе, сами знаете…» Пф-ф-ф!

Но странно. Чего это он? Предпочёл провожать нас… Надо заметить, приятно. Только сейчас осознала, что было бы жаль, уйди он с ребятами в клуб.

Ваня и Женя попрощались со всеми, и ребята шумной толпой пошли в сторону гудящего, мерцающего огнями проспекта, а мы остались стоять на крыльце школы.

«Столько же лет вместе, сами знаете…» – стояло в моих ушах ещё долго.

То есть, все знали и видели, что мы – некая компания, в которой постоянно выяснение отношений, но компания от этого не менее устойчива, чем любая другая. Нас было четверо, мы были с первого класса «вместе», но я никогда не смотрела на наше общение под подобным углом.

Можно считать меня занудой, но мне никогда не понять дружеских отношений, основывающихся на чём-то вроде: «Мы столько лет ненавидим друг друга, да мы почти родня!» У меня не так. С друзьями я дружу, а с теми, кто испортил мне школьную жизнь, не дружу. Это довольно просто и логично, и я не понимала, как можно видеть ситуацию иначе?

Или это лишь ширма, и на самом деле, внутри нашей четвёрки все мы знаем, кто и кем друг другу приходится. И в частности, что Карпов мне – враг!

– Ладно, пошли, – Женя первым сбежал по ступеням вниз.

Мы последовали за ним.

Оля принялась вести разговор, и мне он не казался интересным. Скучно, буднично, ни о чём… Она старалась говорить с Ваней, и он, как назло, поддерживал её и слушал, словно это могло быть ему интересно.

Я сама не поняла, как мы с Женей отделились от Вани и Оли. Наверняка происки Северовой! Она хитрая! Вот и сейчас: отвлекает Ваню болтовнёй, чтобы мы с Карповым побыли вдвоём. Тьфу!

И Женя хорош! Нет, чтоб прервать скучную болтовню и предложить свою тему, – он просто отстал вместе со мной, чтобы не слушать. Мы брели по каштановой аллее вдоль проспекта, и шум машин заглушал голос Северовой. Ей словно не было до нас дела, и она спокойно отнеслась к тому, что мы остались далеко позади.

Ну, Северова! Пригласи меня ещё хоть куда-нибудь с тобой пойти!

В городе давно зажглись огни, но мы свернули от проспекта на улочку, укрытую вечерней темнотой – не непроглядной, но чарующей. Мы с Женей шли молча, прислушиваясь к разговорам Оли и Вани, но не встревая в них и как-то незаметно отставая, неосознанно не желая больше подслушивать их бестолковые диалоги.

Карпов заговорил первым.

– Наверно, самое время для ностальгических воспоминаний? – спросил он у меня.

Его голос был спокойный, вид – немного задумчивый, и потому я не стала портить момент – всё-таки если мы выросли, и наша вражда сменилась обычными отношениями бывших одноклассников, то так тому и быть!

– Только не про первый класс, хорошо? – попросила я. – Ту давнюю историю мне и так Оля припоминает постоянно.

– Ладно, давай не ту историю, – покладисто согласился Женя. – Какую тогда?

– На твой выбор, – ответила я с сарказмом и посмотрела в его глаза с интересом.

Было уже почти темно, немного таинственно, и глаза Женьки весело блестели, а мне стало ужасно интересно, какую из историй он вспомнит. Главное, чтоб не про поцелуй…

Глава 2

Мне повезло. Женька не то не решился озвучивать воспоминания, которые могли стать причиной нового раздора, не то и правда не придавал особого значения тем историям, которые больше всего запомнила я.

Так что про поцелуй мне слушать не пришлось. Зато Карпов рассказал о школьных буднях.

Однажды, в самом начале седьмого класса, нас с Олей решили рассадить. Это было довольно трудно сделать, потому что вариантов, как нас рассадить, нашлось не так и много. Мы, дети с отличным зрением, оказались такой редкостью, что хоть в Красную книгу заноси.

Сперва Вера Васильевна хотела меня посадить с Женькой Карповым, и это было самое страшное, что я только могла себе представить.

– Нет, только не с Женей! – закричала я, вечно тихая девочка, чуть ли не на весь класс, когда учительница обрадовала меня своим решением.

Женщина посмотрела на меня удивлённо: её поразил мой громкий голос, которого она прежде не слышала. Я даже стихи читала тихо, еле слышно, так что всем приходилось едва дышать, чтобы хоть что-то разобрать.

Но за лето я выросла, поумнела, и теперь мне было совершенно не страшно говорить громко.

– Хорошо, – кивнула Вера Васильевна, поправив очки. – Тогда Оля Северова сядет к Артёму.

– За что?! – громко возмутилась Оля. – Это нечестно! Почему из-за Карпова я должна сидеть теперь с Артёмом?! Я вообще отличница, мне надо уступать!

Вера Васильевна поджала губы и поправила причёску, обдумывая Олин аргумент. Минутное размышление привело её к тому, что Северова права. Всё-таки Оля училась отлично, а о том, что от Артёма вечно пахнет псиной знали все, хоть и делали вид, что не замечают. Всё-таки у нас учились тактичные и милые дети.

– Ладно, – вздохнула учительница. – Сейчас подумаем, как тогда рассадить вас, вместе с Жаворонковой вы не можете нормально сидеть!

К седьмому классу я научилась не бояться подавать голос. Всё ещё терялась, если меня несправедливо обвиняли, но боролась с этим. А подавать голос научилась в совершенстве. И потому крикнула:

– Хочу сидеть с Артёмом! – заявила я.

С ним никто не хотел сидеть –по понятной причине. Но я готова была пойти на любые жертвы, лишь бы меня не посадили с Женькой.

Тогда, делая отчаянный шаг, я не знала, что Карпов нагло обоснуется позади меня. Его законное место было совсем на другом ряду, но он безнаказанно пользовался тем, что не по всем предметам учителям есть дело до того, кто где сидит. И он садился за мной. И доставал ничуть не меньше, чем когда сидел впереди.

На таких уроках Оля часто менялась местами с Артёмом, чтобы всегда иметь возможность защитить меня от Жени. Однако её приоритеты менялись, и она часто старалась учиться, не отвлекаясь. Так что сидеть с Артёмом мне даже начинало нравиться – Северова становилась невыносимой, если предмет интересовал её. А интересовало её практически всё.

– Прекрати, Карпов! – в тот день я была с длинной косой, заплетённой необычным плетением. Эта коса манила Женьку, и он играл с ней карандашом уже минут пять. Резко обернулась на мальчишку, что сидел за партой позади и гневно окинула его взглядом. – Достал уже!

– Тихо! – Оля легонько толкнула меня в бок локтем. – Не мешайте мне!

– И Северова достала, – буркнула себе под нос я, вновь обернувшись на мальчишку, что смотрел на меня своими голубыми глазами, которые казались тогда ещё самыми глупыми на свете.

– Ну хватит, Ника! – взмолилась Северова. – Я же слушаю, ну!

Я безнадёжно вздохнула, и тут услышала комментарий Карпова:

– А ты, Северова, Вороне не "нукай", не запрягла!