Заслужить смерть

Я бы, наверное, обрадовалась тогда каким-нибудь понятным врагам мужа. Это объяснило бы, зачем Интри привез меня в страну, столь ярко и непрестанно отторгающую нас. Потребовалось очень много времени, чтобы люди к нам привыкли, чтобы можно было пройти по улице и не услышать ругательство. К счастью, муж не держал лавку, а имел дело с перекупщиками, снабжавшими столицу и другие большие города. В ином случае у нас вряд ли кто-нибудь что-либо покупал, и мы пошли бы по миру.

Постепенно отношение выровнялось, северяне успокоились, примирились с нашим присутствием. Но никто не пришел на помощь, когда напали Вольные орлы. Даже сосед-аваинец, торговец тканями, которому в схожей ситуации муж помог отбиться. А все потому, что мы каганатцы, маги, а супруг даже воевал.

Как горько, что Интри-орла убила шайка, сделавшая своей эмблемой родовую птицу мужа. Горько, но не неожиданно. Мне всегда казалось, Интри постоянно ждал беды. Я знала, что он написал завещание, постарался меня обеспечить деньгами на случай своей кончины. Поначалу я объясняла такой поступок разницей в возрасте, но постепенно поняла, что дело не в этом. Почему же он тогда забрался так далеко на север? Почему обосновался среди враждебно настроенных людей, к которым и за помощью нельзя обратиться? Только ожидание, что ее действительно окажут, было глупей самой просьбы.

Годы в Аваине показали, что от северян добра ждать не приходилось. В лучшем случае они могли меня обругать или ударить, в худшем — рассказать о каганатке-лисе Фейольду и помочь ему меня поймать. Как прошлый раз. Ему и двум разбойникам охотно помогали ничем не обязанные клану северяне.

Лягушки, мышки, птичьи яйца, недоеденная кем-то рыба, головастики — лисий обед на скору лапу. Питательно и полезно. О человеческой еде пришлось надолго забыть, слишком дикими, необжитыми оказались места на севере. Но и это не останавливало преследователей. Магическое клеймо не успокаивалось, нога болела, к этому добавлялось преотвратительное ощущение, что Фейольд расстарался и сделал артефакты, помогающие и неодаренным чувствовать метку. Чем иначе объяснить чувство, что вокруг меня будто сжималось кольцо?

В конце второй недели я вышла к небольшому городу на широкой реке. Она текла с севера на юг и, по моим представлениям, являлась притоком Кимрин, большой судоходной реки, впадающей в восточное море. Кимрин — естественная граница Каганата и Итсена, следовательно, с этой рекой мне было по пути.

Долгое путешествие и постоянная боль в ноге меня вымотали, поэтому идея забраться в какую-нибудь грузовую лодку казалась исключительно привлекательной. Оттого я и отважилась зайти в портовую часть города. Я одинаково боялась собак, матросов и рыбаков, но гораздо больше беспокоило ощущение близкой опасности. Казалось, Фейольд и его пособники рядом, если не в городе, то в предместьях. Путешествие на лодке из-за этих подозрений становилось еще более заманчивым.

Таверна, рядом с которой я спряталась вечером, не подвела, не обманула ожиданий, дала мне нужные сведения. Лодка «Везунчик», груженая зерном, мехами и шерстью, должна была отплыть утром до рассвета. Все складывалось прекрасно, очень удачно, и мою радость омрачало лишь то, что нога ныла сильней, чем утром. Но еще не так сильно, как если бы Фейольд подобрался действительно близко. Утешаясь этим, я искала в порту нужную лодку.

Сердце колотилось тревожно и быстро, я отчего-то с облегчением вздыхала, когда, с трудом разобрав в темноте название очередного судна, убеждалась, что передо мной не «Везунчик». Когда оставалось проверить только три лодки, меня захлестнуло ужасом. Шерсть на загривке поднялась, холод скользнул вдоль спины.

Неправильно. Происходящее неправильно!

Я вдруг поняла, что в порту нет людей, что мне не встретились животные. Что как-то подозрительно тихо, слышно лишь, как плещет вода и поскрипывает старое дерево. Боясь, что когти поцарапают камни, и этот звук меня выдаст, перекинулась в человека и медленно-медленно вошла в реку. Холодная вода охватывала ноги, юбка намокла и потянула ко дну. Χорошо, что было неглубоко.

Вода доставала до шеи, я осторожно ступала по илистому дну, песок и грязь обволакивали ступни, а рука скользила по борту лодки. У кормы я остановилась, прислушалась. Крайнее судно, тот самый «Везунчик», заманчиво и спокойно покачивался на волнах. Описанные в таверне тюки я отлично видела в лунном свете. И человека на корме тоже.

Ловушка. Слишком уж удачно все складывалось!

— Вот ты где, тварь! — раздался сверху ненавистный голос.

Маг!

Я присела. Вода затекла в уши, я дернулась в сторону другой лодки, воду справа прошила горячая струя. Копье огня. Фейольд чудом не попал!

Я гребла руками, перебирала ногами, держалась под водой. Вынырнула у кормы другой лодки. Глотнула воздуха, снова присела. Наверху раздался треск, посыпались щепки — маг увидел меня, промахнулся, попал заклятием в борт.

Чутье подсказывало, что на берегу меня ждут. Выход один — плыть на середину.

Фейольд лупил воду заклятиями. Χолодные струи, кипяток, ледяная корка на реке. Да я лучше утону, чем вынырну!

Воздух закончился — быстро наверх, снова под воду. Скорей, скорей на середину, там не достанет, не дотянется!

Превращение в лису было не вовремя! Как не вовремя!

Бултыхаясь, еле вынырнула, наглоталась воды. И, конечно, выдала себя. Совсем рядом раздался всплеск, меня окатило холодом. Поверхность реки вздыбилась огромными острыми сосульками.

Он бы убил меня, если бы попал! На куски бы разорвал!

Человеческий облик вернулся, хвала Ему! Я спряталась за сияющими в лунном свете сосульками. Они хрустели, разрастались, но главное — их понесло течением. Укрытие! Я держалась рядом со льдом, старалась плыть так, чтобы не издавать звуков. Сзади и спереди воду то и дело взрывали заклятия. Я их даже не видела! Ошейник заблокировал всю магию, полностью ослепил меня на колдовском уровне.

— Она погибла из-за тебя, тварь! Я не успокоюсь, пока не убью тебя! Слышишь? — Фейольд, растративший резерв, ярился на берегу. Он понял, что сам создал мне защиту, но бессилен был это изменить.

Арбалетный болт вонзился в сосульки. Меня засыпало осколками, лед хрустнул, но выдержал. Второй болт причинил не больше вреда. Поблагодарив Его за помощь, держалась на плаву, опасаясь приближаться к сосулькам. Я догадывалась, что и под водой ледышка ощерилась такими же острыми выступами, и меньше всего хотела пораниться.

Фейольд бежал по берегу, ругался. Я держалась на плаву, приходила в себя. Наклонив голову, чтобы вода вытекла из уха, вслушивалась в поток брани, надеясь выловить среди оскорблений какие-нибудь новости. Тогда же сообразила, что единственная женщина, о которой маг мог переживать, — его сестра. Если верить сплетням, она уже долгое время была любовницей Старума. Οн, конечно, мог приказать убить ее, чтобы наказать Фейольда за мой побег, но такой поворот казался совершенно невероятным. Безумным! Фейольд был слишком ценным человеком, чтобы главарь позволил себе подобную выходку.

Почему маг винил меня в смерти сестры, оставалось загадкой, искать ответ на которую мне не хотелось. Правда ничего бы не изменила, ни на что не влияла и даже не могла успокоить Фейольда, если он решил мстить мне.

Сзади раздались всплески. Я оглянулась, сердце забилось часто от беспомощности и ужаса. Подельники мага взяли весельную лодку! Я постаралась плыть быстрей, высунулась из-за ледышки — в нее тут же вонзился болт. Рядом с Фейольом был арбалетчик. Бросив взгляд на другой берег, мысленно застонала — там были люди с фонарями!

Хорошо сделанная ловушка. Разумный расчет! Маг вычислил, куда я могла выйти из леса, и понимал, что мысль сберечь силы и воспользоваться лодкой, чтобы попасть на родину, слишком заманчива.

Не зря Интри корил меня за склонность поспешно принимать решения. Если бы я дала себе труд подумать, не попалась бы так глупо! Я ведь была уверена, что это отличная мысль. От нее веяло спокойствием, безопасностью, облегчением!