Страница 44 из 56
— Это шаман, который очень заинтересован в мэдлэгч. В тебе, — жестко отрезала тетя. — Почему он сам решил провожать тебя? Что ему от тебя нужно? От тебя и от нашей семьи? Что?
— Учеба, — пролепетала я единственный ответ, который знала. В глазах щипало, горло перехватило. Я знала, что вру сама себе, а это опасно.
— Ты до сих пор не выяснила правду? Так и не спросила его? — тетя была поражена моей глупостью, потрясающей беспечностью.
Я лишь коротко покачала головой, смахнула слезу со щеки.
— Я предпочитаю думать, что ты на самом деле умней, чем сейчас кажешься, — глядя на меня, как на главное разочарование своего посмертия, продолжала тетя. — Мне нравится считать, что ты использовала шамана, чтобы добраться под защитой до исконной земли Каганата. До тех мест, где тебе уже будет не нужна его помощь. Я с удовольствием предполагаю, что ты и не собиралась заканчивать дорогу с ним. Что ты намеревалась его бросить, едва завидишь мост. Мне трудно представить, что ты всерьез собиралась провести в Каганат шпиона, выведывающего тайны мэдлэгч.
Я закрывала рот ладонью, чтобы не всхлипывать. По щекам катились слезы. Все, о чем говорила тетя, было неприменимо к Триену, к нам. Но и оценивающий взгляд примеряющейся ко мне Санхи я из памяти выбросить не могла.
— О чем ты подумала, когда осознала, что попала в силок шамана? О чем? — допытывалась тетя.
— Ο зельях из органов мэдлэгч, — просипела я. — Об опасности.
— Именно. Первое впечатление — восприятие чутья. Его нельзя обмануть! Рассудок потом пытается это сделать, ему хочется верить, что все хорошо. Но чутье сразу тебе сказало, что ты в большой опасности рядом с шаманом.
Она помолчала, окинула меня долгим, полным сочувствия взглядом:
— Я желаю тебе прозреть, — сказала тетя и пропала.
Я беззвучно плакала, обхватив себя руками. Долго пыталась успокоиться, хотела подойти к ручью умыться, но в который раз с горечью убедилась, что без разрешения Триена за границы защитного круга не выйти. Незримая стена между молочно-белыми кристаллами теперь, после разговора с тетей, казалась тюрьмой, клеткой. Стало совсем тошно.
Ближе к рассвету я каким-то чудом уснула, сидя у костра. Так и не смогла заставить себя лечь рядом с Триеном.
ГЛАВА 22
Триен проснулся, когда солнце показалось над горизонтом, выглядел посвежевшим, улыбался. Я засуетилась, пытаясь скрыть неуверенность в нем, хотела набрать воды и приготовить чай, но Триен позвал меня, мягким движением обнял за плечи одной рукой и предложил полюбоваться восходом.
Я стояла рядом, дышала присущим ему ароматом лекарственных трав, прижималась головой к плечу и молчала, глядя на солнце. Ни его красота, ни туман в долине, ни далекие горы не радовали меня. Триен этого не знал. Не знал он и того, как ранил нежным доверительным жестом, когда коснулся щекой моей головы и надолго замер в этой позе.
О каком доверии могла идти речь, если я до сих пор не знала истинных целей своего спутника? Я даже не догадывалась, что на самом деле движет им!
Солнце встало, смотреть на него стало больно. И, объяснив свои слезы этим, я поспешила к ручью, порадовавшись тому, что защита снята. Умывшись холодной водой, немного привела себя в чувство. Красные блики в ручье напомнили о Санхи и придали мне сил задать все же важный вопрос, на который за несколько недель знакомства так и не получила ответ.
Вернувшись на стоянку, застала Триена за необычным в это время занятием. Он разбирал седельные сумки.
— Мы уже давно в пути, часть запасов съели. Нужно иначе распределить вес, — пояснил он, встретив мой удивленный взгляд.
Я не спорила. Мне было чем заняться и без этого. Он закончил довольно быстро. Я старалась в его сторону не смотреть, готовила чай, разливала воду по флягам. И все равно не могла отделаться от ощущения, что оказавшиеся на мерине сумки тяжелей тех, которые Триен оставил себе. С другой стороны, я ведь легче его. Ρазумное решение одинаково нагружать животных.
Ели молча, пока ложки не начали скрести по дну котелка.
— Мне нужно спросить у тебя кое-что, — прозвучало гораздо решительней, чем я себя ощущала.
— Что? — Триен отставил кружку на землю, посмотрел на меня.
— Почему ты сопровождаешь меня? — спросила я, чувствуя, что опять услышу неправдивый ответ. Не обманулась.
— Я собираюсь учиться у твоей бабушки целительству. Забыла? — он удивленно вскинул бровь.
— Не забыла. Как не забыла и то, что это цена, которую я вынудила тебя назвать. Но это не твоя начальная цель. Ты помогал мне до того, сам вызвался отвезти меня в Каганат. Без просьбы. Ты явно что-то иное хочешь получить в качестве платы, но пока так и не сказал, что.
— А я думал, ты поверила, что я отнесся к тебе по-доброму, — он досадливо покачал головой, нахмурился, сложил руки на груди. — Ты хорошо разыгрывала доверие.
То, что он уходил от ответа, меня пугало и раздражало. Поэтому заговорила резче, чем следовало:
— С моей актерской игрой разберемся позже. Ты увиливаешь. Просто скажи, с какой целью ты мне помогал. Почему решил ехать в Каганат? Почему?
— Я уже отвечал на этот вопрос, — сердито бросил он. — Раз мой ответ тебе не нравится, предложи свой. Ты наверняка что-то придумала!
— Я не хочу ничего придумывать. Скажи, честно скажи сам, почему шаман помогает мэдлэгч!
Он молчал. Εго поза, взгляд, все, совершенно все бесило меня просто ужасно.
— Почему шаман помогает мэдлэгч? — крикнула я.
— А зачем шаманам мэдлэгч? — с издевкой спросил он. — Ты до сих пор не догадалась?
— Я думала, эти шаманские зелья — сказки!
— О, ты знаешь о зельях? — осклабился он. Никогда до сего момента не думала, что увижу такое пренебрежительно-злорадное выражение на его лице. Отпрянула, сжала руку в кулак. — Об амулетах из костей и зубов тоже знаешь? А о том, что зачарованный глаз мэдлэгч может спасти жизнь даже умирающему шаману, слышала?
— Зачем ты меня пугаешь? — я отодвинулась от этого чужого и жесткого человека.
— Ты хотела ответов. Вот тебе, пожалуйста, — хмыкнул шаман. — А почему ты о зельях только сейчас заговорила, догадываешься?
Я отрицательно тряхнула головой.
— Каганат рядом, — припечатал он. — Я больше не могу изменять твои эмоции.
Я вскочила, отступила на несколько шагов. Он так и остался сидеть, только буравил меня взглядом. Жестким, решительным, кровожадным. Даже более страшным, чем у Санхи.
Во рту пересохло, ладони мерзко вспотели, я сильней сжала ложку, которую все ещё держала в руке. Пусть не нож, но хоть какое-то оружие! Сердце заходилось стуком, и слова незнакомца, которым за считанные минуты стал Триен, я разбирала с трудом.
— В тебе нет магии. Она заблокирована. Из тебя не получится сделать зелья. Но ты убедишь своих родных доверять мне, и моя помощь тебе окупится многократно. У меня будет не одна, а по меньшей мере пятеро мэдлэгч для компонентов. Причем один из них ребенок. Их органы самые ценные. Но ты это и так знаешь.
— Εсли твой план такой изначально, зачем ты мне это рассказываешь? — отступая к лошадям, я неотрывно следила за вставшим с бревна Триеном. — Я ведь предупрежу их!
— Как? — мерзко усмехнулся он. — На тебе ошейник, формулами которого я делиться не собираюсь. Без формул его не снять. Превращение в лису лишает тебя голоса. Ключ-фразу знаю только я. Писать ты не сможешь. Я отрублю тебе руки и скажу, что нашел такой. Учитывая смерть Интри и ошейник, мне поверят.
Я швырнула в него ложку. Он увернулся. Но мига мне хватило, чтобы вскочить на коня. Шаман заклятием вышиб меня из седла. Я упала, быстро встала. Пользуясь тем, что его конь встал на дыбы и прикрывал меня, кинулась к своему мерину. Тот волновался, но слушался.
Всполох — заклятие просвистело в локте от морды мерина! Угодило в сук, к которому привязали поводья. Я рванула повод, доломала сук, выдергивая кусок коры. Ударила мерина по бокам, направила к мосту.