Заслужить смерть

— В этом облике ты очаровательна, — усмехнулся северянин. — Мех темней, чем у обычной лисы. Такой же, как твои волосы. Правда, я думал, мэдлэгч перевоплощаются в одежде.

Верно ты думал. Но только в нательной, тонкой, а я грязное рванье не надела после купания! Я даже не успела оглянуться в поисках подходящего места для обратного превращения — ипостась сменилась внезапно!

Шаман тут же отвернулся и закрыл глаза рукой. Я подскочила, подхватила халат, судорожно запахнулась, завязала пояс.

— Можно? — спросил северянин, когда я перестала шуршать.

Промолчала, потому что из-за превращения разрешение говорить перестало действовать. Заливаясь алой краской так, что горели не только щеки, но и уши, похлопала, привлекая внимание.

— Алима? Если разрешаешь повернуться, хлопни один раз, — молодой мужчина оказался благородным и чутким. Как же мне не хватает магии, способности с помощью одного лишь прикосновения определить чувства человека, искренен ли он!

Хлопнула. Он убрал руку от лица, повернулся.

— Прости за то, что не подумал, и за то, что скажу. Говори, тварь.

Я одновременно ненавидела и любила этот приказ.

Ненавидела за украденное право голоса. За очередное украденное у меня право. До сватовства Интри я наивно считала, что сама смогу решить, кому отдать себя, с кем делить жизнь. До плена не менее наивно полагала, что вольна распоряжаться собой. Пусть эта свобода ограничена брачными обязательствами, но это все же свобода выбора. В плену я поняла, насколько хрупка моя жизнь, сколь несущественны мои желания. Пусть это не хотелось признавать, но магия Фейольда, лишившая меня возможности говорить, все же сломала что-то во мне. Именно после этих чар я стала покладистей.

Из-за приказа в горле становилось теплей, появлялось чудесное чувство освобождения. Оно пьянило, радовало, вдохновляло. Жаль, что обычно его ненадолго хватало.

— Я же предупреждала, что магия превращения нестабильная, — румянец обжигал, встречаться взглядом с шаманом я стеснялась.

— Да, ты предупреждала. Но, честно говоря, и у твоего внезапного перекидывания есть хорошая сторона, — он явно хотел подбодрить меня, и в тот момент я была ему за эту попытку особенно благодарна. — Надо подумать, как закрепить примочку так, что бы она не соскользнула, если ты во сне случайно превратишься. Лекарство нужно, без него не обойтись.

— А долго нужно лечить?

— Дня три точно. Там посмотрим, насколько сильно пострадала рука, — он ещё потряс склянку, взял большую кружку. — Пойдем, покажу тебе твою комнату.

— Спасибо, — пролепетала я.

— Я рад, что могу помочь, — прозвучало серьезно и как-то особенно проникновенно. Я даже почти поверила.

Северянин подошел к средней двери, распахнул ее:

— Заходи, пожалуйста.

Неизменная вежливость в разговоре со мной, оборванкой, задолжавшей спасителю и кров, и пищу, и защиту, поражала, но при этом не казалась нарочитой, наигранной. Как трактовать происходящее, я не знала, смущалась ужасно и металась между желанием верить в бескорыстную доброту и пониманием того, что живая я, наверное, выгодней мертвой.

Выделенная мне комната была небольшой, светлой и довольно уютной. Ларь у стены, полки, ковер на полу и кровать. Настоящая человеческая кровать! С периной, подушкой, простыней… Я медленно подошла к этому чуду, погладила стеганое покрывало. Да только мечтать о том, как я заберусь под теплое одеяло, устроюсь на подушке, уже было счастьем!

— Кажется, ты давно не спала на постели, — тихо заметил шаман.

Я кивнула, ответила, не поворачиваясь к нему:

— Из-за родовой магии я почти все время была в лисьем облике. Превращалась на минуту-две и то не сама, а с помощью артефакта. Лисам кровати не нужны. Χватит и каменного пола подвала.

Он долго выдыхал. Глянув на него украдкой, с удивлением поняла, что шаман злился. Неужели несправедливость, бесчеловечное отношение так его раздражают?

— Ясно, — коротко ответил северянин. — Теперь будет по — другому.

Он изобразил улыбку, поменял тему:

— Алима, я приготовил тебе одежду. Есть сорочки, которые могут сойти за ночные. Посмотри в ларе, что тебе подойдет. Когда переоденешься и ляжешь, позови меня. Сделаем примочку, ты выпьешь лекарство. Мне бы хотелось, чтобы ты поспала до вечера. То заклинание, которое я использовал утром, конечно, немного восстановило тебе силы, но здоровый сон оно не заменяет.

Я кивнула, шаман поставил на столик у постели чашку и вышел. Первым делом я принюхалась к питью, чуть-чуть пригубила. В напитке отчетливо ощущались мед и солодка. Лекарство от простуды и кашля?

Одежда, чистая и приятно пахнущая хвоей, мне в самом деле была велика, но в любом случае лучше того рубища, в которое за год превратились мои вещи. А шаман прав. Великоватую одежду можно ушить. Главное, что бы левая рука действовала. Нужно надеяться, это скоро произойдет, потому что припухлость и непроходящее покалывание меня всерьез беспокоили. Как и то, что я плохо чувствовала пальцы.

Кроме светлой длинной сорочки с вышитыми по круглому вороту и манжетам красными цветами в ларе нашлись и такие важные вещи как гребень и ленты. Я, жмурясь от удовольствия, расчесала еще мокрые волосы — роскошь, недоступная мне последний год. Заплетать косу не стала, а подушку застелила сухим полотенцем, что бы не намочить.

Осторожно выглянув за дверь, увидела, что шаман моет посуду. Окликнуть не решилась, так и стояла на пороге, ждала, когда северянин обернется.

— Готова? — спросил он, вытирая руки.

Кивнула, в который раз отметив, каким благожелательным он выглядит. У него была очень светлая, теплая улыбка. Я так хотела верить, что он не причинит мне зла, что первое впечатление правдиво. Но времена моей наивности, доверчивости давно прошли, я одернула себя, напомнила об осторожности и бдительности.

Как он и велел, забралась под одеяло, а пока шаман заматывал мне руку полотенцами, пила лекарство.

— Ты промерзла сегодня ночью, — подчеркнул северянин. — При других обстоятельствах мы бы тебя хорошенько пропарили, но из-за руки нельзя. Эта микстура поможет от простуды. Отдыхай, постарайся поспать. Не пугайся, если проснешься вечером, а меня дома не будет. В Пупе вчера роды тяжелые были, нужно проверить, как чувствуют себя мать и дитя.

— Спасибо, — снова поблагодарила я, когда он запеленал мне руку.

— На здоровье, спи, — шаман улыбнулся, вышел и тихо притворил дверь.

Я слышала, как он готовил что-то, как глухо стучал о доску нож, как плескалась вода. Сытость, ощущение чистоты, теплая постель убаюкивали. Сознанием завладели спокойствие и чувство, что нахожусь в безопасности, что здесь мне никто не посмеет навредить. Устроившись на подушке, натянув на плечо невесомое пуховое одеяло, не заметила, как заснула.

ГЛАВА 8

Появление мага в Пупе не слишком беспокоило Триена. Чтобы взломать защиту шаманских владений, таких Фейольдов требовался десяток. И то они смогли бы пробить брешь и зайти в дом только недели через две беспрерывной работы и при условии, что сам шаман все это время благодушно бездействовал и никак не усиливал охранные чары.

Санхи, прославившаяся не столько лекарским даром, сколько мастерством проклинателя, очень высоко ценила безопасность. В воспоминаниях шаманки Триен видел не одно нападение на нее. Она часто проклинала на болезни, несчастные случаи и даже смерть, а заклинания такого рода оставляли достаточно выраженный след, по которому несложно отследить мага. Люди пытались мстить Санхи, но лишь раз смогли ранить шаманку. И то легко. В самом начале ее пути.

За многие-многие годы жизни она превратила свое жилище в неприступную крепость, в которую не могли проникнуть без разрешения ни живые, ни мертвые. Разработала множество амулетов, защищавших не только от магии, но и от обыкновенного оружия. Клинки раскалывались в руках нападавших, стрелы расщеплялись в полете, так и не долетев до цели. Действовали они на шаманской земле и в ближайших деревнях, но большего и не требовалось. Санхи покидала свои владения редко, только для того, что бы привести в дом нового ученика.