Сахарские новеллы

– Ты, наверно, первая невеста, которая идет пешком на собственную свадьбу, – сказал Хосе.

– Вот бы со свистом примчаться в поселок верхом на верблюде. Представь, как это было бы грандиозно! Но увы… – вздохнула я.

Еще не дойдя до здания судебной управы, мы услышали голоса: «Пришли! Вот они!» Какой-то незнакомец выскочил нас фотографировать. Вздрогнув от неожиданности, я спросила Хосе:

– Ты что, фотографа пригласил?

– И не думал. Может, это от управы? – Он вдруг сильно занервничал.

Поднявшись по лестнице, мы увидели, что все сотрудники управы – в костюмах и при галстуках. Жених рядом с ними выглядел случайным зевакой.

– Кошмар, Хосе, они все при параде, с ума сойти! – Я всегда страшилась показушных церемоний, но деваться было некуда.

– Держись, – приободрил меня Хосе. – Еще немного, и мы женаты.

Секретарь был в черном костюме с шелковой бабочкой.

– Сюда, сюда, проходите. – Он повел нас в церемониальный зал, не дав даже времени стереть пот с лица.

Оглядев маленький зал, я увидела много знакомых лиц. Все улыбались, глядя на нас с Хосе. Боже мой, и откуда они только узнали!

Судья был довольно молод, примерно нашего возраста. На нем была черная атласная мантия.

– Садитесь сюда, пожалуйста. – Мы были словно марионетки, которых дергают за ниточки. Капли пота скатывались со лба Хосе и падали ему на бороду.

Мы уселись, и сеньор секретарь начал свою речь:

– Именем Закона Испании, по заключении брака вы обязаны подчиняться трем правилам. Первое: муж и жена должны проживать вместе…

«Какая несусветная чепуха, – подумала я – просто курам на смех». Мне стало так смешно, что продолжения речи я уже не слышала и опомнилась лишь после того, как судья произнес мое имя:

– Сеньорита Сань-мао!

– Что? – поспешно спросила я.

Сидевшие в зале рассмеялись.

– Пожалуйста, встаньте.

Я медленно поднялась.

– Сеньор Хосе, вы тоже встаньте, пожалуйста.

Какая тягомотина! Почему бы сразу не сказать: встаньте оба, сколько времени бы сэкономили.

Вдруг я заметила, что у молодого судьи трясутся руки. Я незаметно толкнула Хосе в бок. Впервые судебная управа регистрировала бракосочетание в этой пустыне, и судья нервничал еще больше нас.

– Сань-мао, вы согласны стать женой Хосе? – спросил судья. Я знала, что надо ответить: «Да», но вместо этого у меня вырвалось:

– Пожалуй!..

Судья рассмеялся и задал Хосе тот же вопрос.

– Да! – громко провозгласил он.

Что делать дальше, судья, кажется, не знал, и какое-то время мы стояли в тишине. Внезапно судья объявил:

– Ну все, вы женаты. Поздравляю вас!

Поняв, что тягостное действо наконец окончено, я оживилась, сняла шляпу и начала обмахиваться ею как веером. К нам стали подходить с рукопожатиями. Больше всех радовался сеньор секретарь, можно было подумать, что это наш отец.

Вдруг кто-то спросил:

– Погодите, а где же ваши кольца?

И точно, подумала я. Про кольца-то мы и забыли! Я повернулась к Хосе, но он уже вышел в коридор. Я окликнула его:

– Эй, а ты кольца принес?

Счастливый Хосе крикнул мне в ответ:

– Вот они! – Затем вытащил свое кольцо, сам надел его себе на палец и побежал за судьей: – Сеньор судья, нам нужно свидетельство о браке! – О том, что и на мой палец хорошо бы надеть кольцо, он совершенно позабыл.

Бракосочетание закончилось. Во всей пустыне не было ни одного приличествующего случаю ресторана, а гостей мы не приглашали, так как денег было мало. Все разошлись. Мы с Хосе остались одни, не зная, что делать дальше.

– Давай снимем номер в отеле «Насьональ», – предложил Хосе.

– Лучше приготовим ужин дома. Одна ночь в этом отеле обойдется нам в сумму, на которую можно питаться целую неделю. – Деньги транжирить не хотелось, и мы побрели через пустыню домой.

Перед запертой дверью стояла большая коробка с тортом. Мы открыли дверь, зашли внутрь, сняли с коробки крышку, и из-под нее выпала бумажка со словами: «Поздравляем молодоженов» за множеством подписей сослуживцев Хосе. Я была несказанно тронута. Свежий кремовый тортик в пустыне – это ли не счастье! И самое изумительное – он был украшен фигурками молодоженов, одетых в свадебные наряды. У невесты в белой фате даже открывались и закрывались глазки. Я, словно маленькая девочка, схватила фигурки и закричала:

– Чур, они мои!

– Конечно, твои, – подтвердил Хосе. – Неужели я отнял бы их у тебя?

Он отрезал для меня кусок торта и надел мне на палец кольцо. Вот теперь наша свадьба точно состоялась.

Так я и вышла замуж.

Сахарская знахарка

Я не из тех, кто часто ходит к врачам. И не потому, что я мало болею. Совсем наоборот – с утра до ночи меня одолевают всевозможные недомогания, и мне просто лень каждый раз тащиться в клинику. Сундук с драгоценностями, сопровождающий меня полжизни, – картонная коробка, набитая лекарствами. Куда бы я ни отправлялась, всегда беру ее с собой. Она со мной так долго, что за это время я кое-как научилась справляться с легкими недугами.

В прошлом году, во время путешествия по Великой пустыне, я дала одной местной женщине две таблетки аспирина от головной боли. В последующие несколько дней, которые я провела в ее шатре, ко мне не иссякала очередь из людей, приводивших за лекарствами детей и стариков. Тогда я опасалась давать им что-то кроме антисептика, противовоспалительной мази и обезболивающих, и оказалось, что на этот далекий от цивилизации кочевой народ лекарства действуют волшебным образом. Перед возвращением в Эль-Аюн все свои съестные припасы и лекарства я оставила сахрави, бедствовавшим в своих шатрах.

Вскоре после того, как я поселилась неподалеку от поселка, наша африканская соседка пришла ко мне за лекарством от головной боли. Зная, что в поселке есть государственная больница, я не хотела давать ей обезболивающее и посоветовала обратиться к врачу. Мне и в голову не пришло, что здешние женщины принадлежат к моему племени – тому, что не ходит лечиться к врачам. Правда, у них другая на то причина: врачи здесь – мужчины, и всю жизнь скрывающиеся под чадрой женщины скорей умрут, чем пойдут к доктору-мужчине на осмотр. Делать было нечего, и я, скрепя сердце, дала соседке две таблетки обезболивающего. И с той поры – уж не знаю, как разнеслась эта весть, – со всей округи ко мне начали приходить женщины с жалобами на всевозможные недомогания. Помимо лекарств иногда я дарила им что-то из своей одежды, чему они радовались еще больше, и череда страждущих росла. Я рассудила так: раз они под страхом смерти отказываются идти к врачу, почему бы мне не помочь им с малыми недугами, облегчить немного их тяжкую долю, а заодно развеять собственное одиночество в пустыне – сразу двух зайцев подстрелить. Я обнаружила также, что большинство женщин и детей, которым я давала таблетки, моментально поправлялись. Постепенно я осмелела и иногда даже сама ходила к больным. Хосе считал мое врачевание игрой в куклы, и порой его прошибал холодный пот: ему казалось, что я бог знает что вытворяю. Он не понимал, что за этим «бог знает чем» кроются любовь и сострадание.

Нашей соседке Гуке было десять лет, скоро ее выдавали замуж. За полмесяца до свадьбы на внутренней стороне ее бедра выскочил красный бугорок. Поначалу он был размером с медную монету и не гнойный, а твердый на ощупь. Бугорок этот так набух, что кожа на нем натянулась и блестела. Лимфоузлы тоже распухли и отвердели, как две фруктовые косточки. Когда я пришла к ней на второй день, нарыв вырос и стал уже размером с грецкий орех. Бедняжке было так больно, что она только лежала на своей рваной циновке и стонала.

– Ничего не поделаешь, надо показать ее доктору, – сказала я ее матери.

– Разве можно это место доктору показывать, ей же скоро замуж! – Мать была настроена решительно. Мне оставалось лишь накладывать противовоспалительную мазь и давать лекарства. Но прошло три-четыре дня, а лучше не становилось.