Страница 5 из 18
Отлично. Эти слова настоящего мужчины совершенно меня успокоили.
Связав свою жизнь с Хосе, я приняла и его язык. Несчастный чужестранец, сколько ни объясняла я ему разницу между иероглифами 人(«человек») и 入(«входить»), он так ничего и не понял. Пришлось мне оставить его в покое и заговорить на его языке. (Но в будущем, когда появятся дети, я душу из них выну, но по-китайски говорить заставлю – тут он не возражал.)
Кто бы что ни говорил, для домохозяйки главное – это кухня. Работу по дому я всю жизнь ненавидела, зато готовить всегда любила. Пара луковиц, несколько кусочков мяса, мгновение – и вкусное блюдо готово; это искусство всегда меня восхищало.
Моя матушка на Тайване страшно опечалилась, когда узнала, что, выйдя замуж, я отправляюсь вслед за Хосе и его работой в африканскую пустыню. Но заработок обеспечивал Хосе, и другого выбора, кроме как ехать вслед за пайкой, у меня не было. Первое время после свадьбы я готовила исключительно западную еду. Но потом ко мне прилетела спасительная посылка из дома: я получила прозрачную лапшу, сушеные водоросли и грибы, лапшу быстрого приготовления, вяленую свинину и прочие сокровища кулинара. На радостях я начала готовить не покладая рук, а когда европейская подружка прислала мне соевого соуса, «китайский ресторанчик» на дому был готов к открытию. Жаль только, что едок был всего один и денег не платил (хотя впоследствии друзья в очередь выстраивались, чтобы попробовать мою стряпню!).
Конечно, для настоящего китайского ресторанчика присланных матушкой продуктов было недостаточно, но, к счастью, Хосе никогда не бывал на Тайване. Глядя на то, как лихо я вживаюсь в образ шеф-повара, он совершенно уверился в моем кулинарном мастерстве.
Моим первым блюдом стала прозрачная лапша в курином бульоне. Хосе, вернувшись с работы, всегда кричал:
– Скорей есть давай, умираю с голоду!
Вот так любишь человека столько лет, а он, едва войдя, сразу требует еды, даже не взглянув на жену. Что ж, по крайней мере я могу спокойно превращаться в старую грымзу – он и не заметит.
Но мы говорили о бульоне. Сделав глоток, он спросил:
– Что это? Тонкая китайская лапша?
– Стала бы твоя теща отправлять лапшу за тридевять земель! Нет.
– Что же это? Дай еще немножко, так вкусно!
Я выудила палочками одну лапшинку и сказала:
– Это называется «дождик».
– «Дождик»? – удивился Хосе.
Я же предупреждала, что и после замужества останусь верна себе и буду болтать что мне вздумается.
– Это первый весенний дождик. Когда в горах выпадает дождь, дождинки замерзают, горные жители собирают их и продают связками за рисовое вино. Их очень трудно достать!
Хосе, все еще не вышедший из оцепенения, изучающе глядел то на меня, то на свою пиалу с «дождиком». Наконец, он сказал:
– Ты что, за дурака меня держишь?
Я ничего не ответила на это и только спросила:
– Так будешь еще или нет?
– Ну и врушка же ты! Буду.
После этого он многократно ел «весенний дождик», но так до сих пор и не узнал, из чего он сделан. Иногда подумаю, какой Хосе глупый, и опечалюсь.
В другой раз я приготовила из прозрачной вермишели блюдо «Муравьи взбираются на дерево». Обжариваешь на плоской сковородке вермишель и добавляешь измельченное мясо и бульон. Вернувшись с работы, как всегда голодный, Хосе сразу набрал полный рот вермишели:
– Что это такое? Не то белые нитки, не то пластмасса?
– Ни то ни другое. Это нейлоновая леска, которой удят рыбу, китайцы так ее обрабатывают, что она становится белой и мягкой, – ответила я ему. Он съел еще, расплылся в улыбке и сказал с набитым ртом:
– Сплошные чудеса. Если и вправду открыть ресторан, это блюдо, моя дорогая, можно задорого продать.
В тот вечер он досыта наелся белых ниток из обработанного нейлона.
В третий раз я приготовила из прозрачной вермишели начинку для дунбэйских пирожков-«коробочек», измельчив ее вместе со шпинатом и мясным фаршем. Хосе попробовал и сказал:
– Ты что, акульих плавников туда положила? Я слыхал, они очень дорогие, вот почему ты добавила лишь самую малость.
Я чуть на пол не упала со смеху.
– Скажи маме, пусть больше не покупает таких дорогих плавников. Пойду напишу ей, поблагодарю.
Я пришла в восторг и воскликнула, хохоча:
– Скорей беги пиши, а я переведу!
Однажды, когда Хосе вот-вот должен был вернуться с работы, я воспользовалась тем, что он проглядел вяленую свинину, быстренько нарезала ее ножницами на маленькие кусочки, сложила в банку и спрятала, завернув в шерстяной плед. Но, как назло, в тот день у него был заложен нос, и на ночь он решил укрыться этим пледом. Я устроилась рядышком перечитывать в тысячный раз «Речные заводи»[3], совершенно позабыв о своем кладе. Хосе улегся на кровать. В руках у него была банка, которую он внимательно разглядывал. Я подняла голову – эх, все пропало, плакали мои сокровища царя Соломона! Я проворно отняла у него банку, выдумывая на ходу:
– Это тебе нельзя, это лекарство! Китайское лекарство!
– У меня как раз нос заложен, кстати и полечусь! – Хосе запихнул в рот целую горсть. Я разозлилась, но что уж теперь, не выплевывать же.
– Что это такое странное и сладкое? – спросил Хосе.
– Лекарство от кашля, – проворчала я в ответ. – Горло прочищает.
– Из мяса? Я что, по-твоему, идиот?
Проснувшись на следующий день, я обнаружила, что он стащил полбанки и отнес сослуживцам. С тех пор, едва завидев меня, сослуживцы начинают кашлять изо всех сил, пытаясь выманить у меня вяленой свинины. Есть среди них и мусульмане, но им я свинины больше не даю, так что совесть моя чиста.
Жизнь супругов всегда крутится вокруг еды, а остальное время они заняты тем, что на еду зарабатывают. В общем, ничего интересного. Однажды я приготовила шарики из риса – то, что японцы называют «суси». Завернула рис в сушеные водоросли, а внутрь положила немного вяленого мяса фирмы «Вэйта». Хосе наотрез отказался это есть.
– С чего вдруг ты решила накормить меня копиркой?
– Значит, не будешь? – медленно спросила я его.
– Разумеется, не буду!
Вот и славно. На радостях я слопала целую гору суси.
– Ну-ка раскрой рот, дай я погляжу! – скомандовал Хосе.
– Гляди! Никаких следов. Я нарочно заворачивала обратной стороной копирки наружу, чтоб рот не окрасился. – Привыкнув блефовать в обычной жизни, я и тут не растерялась.
– Гадкая обманщица. Никогда не поймешь, что у тебя на уме. Скажи прямо, что это?
– Ничего-то ты не знаешь про Китай, – ответила я, поедая суси. – Так разочароваться в собственном муже…
Он разозлился и ухватил палочками один шарик. Лицо его выражало трагическую решимость: обратной дороги нет. Прожевав и проглотив, он сказал:
– А, так это водоросли!
Я подпрыгнула и закричала:
– Верно! Верно! Вот это умище! – Я готова была подпрыгнуть снова, но в этот момент получила от него по башке.
Китайские продукты подходили к концу, и мой «китайский ресторанчик» все реже открывал свои двери. На столе вновь появились европейские блюда. Вернувшись домой и обнаружив, что я жарю стейк, Хосе удивился и обрадовался.
– Мне средней прожарки! – крикнул он. – А картошки ты пожарила?
Три дня подряд я кормила его стейками, и наконец он потерял к ним всякий интерес. Отрежет кусочек и все.
– Ты что, на работе утомился? Может, поспишь, а потом поешь? – Старая грымза умеет быть и нежной.
– Дело не в усталости, а в том, что мы плохо питаемся, – объявил Хосе.
Услыхав такое, я едва не подскочила на месте.
– Плохо питаемся? Плохо питаемся! Да знаешь ли ты, сколько стоит кило этой говядины?
– Милая, не в этом дело. Мне хочется «дождика». И других тещиных деликатесов.
– Ну хорошо, будем открывать китайский ресторанчик дважды в неделю, ладно? Как часто должен идти «дождик»?
3
«Речные заводи» (автор Ши Най-ань) – роман XIV в. о похождениях благородных разбойников. Один из четырех классических китайских романов.