Соблазн

– Это Сплюшка… – делает шаг назад сын. – Его нельзя. В нём хорошие сны.

– Это не тебе решать. Дай сюда!

Выдёргивает из рук.

Сын взрывается слезами.

– Веди себя как мужчина, не смей рыдать из-за пустяков!

– Отдай! – тянет руки Илья.

С грохотом ставлю кружку на стол. Меня трясёт. Но у нас в семье не принято противоречить друг другу при ребёнке. «Родители должны выступать единым фронтом». Впрочем, это правило работает только в одну сторону. Не смею противоречить только лишь я. А Борис постоянно позволяет себе любые поправки в мои решения и правила.

– Борис… – выразительно одёргиваю его. – Отдай ему Сплюшку.

– Выйди, Тори. Это мой сын. И я не позволю ему вырасти никчёмным клоуном.

– Это и мой сын! И я не позволю делать из него невротика. Отдай игрушку!

Борис рассерженно разворачивается. Пусть лучше направит свою кислоту на меня. Я переживу!

– Выйди! – рявкает он.

– Не надо мамочку… ругать! – обнимает меня за бедро рыдающий сын.

Отодрав его от меня, Борис подхватывает меня за локоть и молча вытаскивает за дверь детской.

– Не мешай нам разговаривать.

Дверь перед моим носом захлопывается.

У меня все трясётся внутри. Должен же быть способ остановить это всё?? Но я совершенно не умею скандалить и конфликтовать! Я очень болею после этого.

Растерянно оглядываюсь, слыша рыдания сына и то, как тихо продолжает выговаривать ему Борис. Но не кидаться же на мужа при ребёнке. Меня перекрывает от возмущения и беспомощности. И я сама начинаю плакать. Мне тоже хочется сказать, как Илюшка: «Нечестно!» Я была морально готова на игнор. Но не на это!

И, не найдя ничего лучше, чтобы отвлечь его от ребёнка, снимаю с крючка в прихожей большую стальную ложку для обуви. И, размахнувшись как клюшкой от гольфа, бью в наше огромное зеркало. Грохот, звон… Я зажмуриваюсь. Быстро вешаю её на место, стоя в груде осколков.

Борис выходит из комнаты, обескураженно оглядывает коридор.

– Как это произошло?

– Не знаю… – тяжело дышу я. – Оно просто лопнуло.

– Ты ранена?

– Не знаю…

– Мамочка… – выглядывает Илья.

– Всё хорошо, пирожок, зеркало разбилось. Попей чай и ложись.

– Тебе не больно? – волнуясь.

– Нет! – немного натянуто улыбаюсь я.

– Не двигайся, я помогу сейчас! – отмирает Борис.

Бросив в угол Сплюшку, уходит за щёткой и совком. Выразительно киваю сыну на игрушку. Подхватывает с пола и убегает в детскую.

Борис аккуратно сметает осколки. Протирает пуфик, усаживает меня, внимательно разглядывает ступни.

– Не надо вмешиваться в наши разговоры, Тори. Я его не бил, не орал на него, не унижал, не запугивал. Это нормальный воспитательный процесс. Кто ещё объяснит ему, как правильно вести себя в обществе?

– Ты наказал его!

– И это тоже нормально.

– За что, Борь?

– Борис… – поправляет он. – Мне очень жаль, что ты не понимаешь, «за что». Он опозорил нас.

– Случайным выстрелом игрушки?

– Какая разница, чем? Он должен уже понимать, как вести себя при взрослых. Всё… Ты цела. Иди в душ и поторопись, сегодня вторник. А у меня ещё тренинг в одиннадцать.

Вода льётся сверху, я просто стою, позволяя ей смывать с себя сегодняшнюю катастрофу. Тоска и возмущение во мне нарастают с новой силой. Чёртов вторник…

Откладываю лосьон в сторону. Всё равно никто ко мне не прикасается… От обиды кусаю губы. Волосы оборачиваю полотенцем, надеваю пеньюар. Захожу в комнату и останавливаюсь перед кроватью.

– Ты готова? Я в душ, сейчас приду.

«Нет, я не готова!» – хочется проорать ему вслед. Так и стою возле нашей огромной кровати, когда он возвращается.

– Давай только без истерик сегодня, мне необходимо снять стресс. Тем более что мы пропустили пятницу. Ложись.

Не глядя на меня, листает что-то в телефоне.

– А если я не хочу?

– Достань смазку, – не отрываясь от телефона.

Что-то во мне лопается в очередной раз.

– Нет. Я отменяю вторники и пятницы.

– Ты хочешь изменить график?

– Я хочу его отменить.

– И как ты себе это представляешь? – скептически и раздражённо ведёт бровью, отрываясь от экрана.

– Если ты делаешь так, что я хочу тебя, секс будет. Если не делаешь – не будет.

– Это утопия. Секс не зря называют супружескими обязанностями. Не догадываешься, почему?

– Не у всех так!!! – взрывает меня.

– Но у нас с тобой так.

От этой логики я безнадёжно закрываю глаза и начинаю плакать.

– Тори, – обнимает он меня за плечи. – Дорогая… Ты выдумала то, чего не существует. И страдаешь теперь от отсутствия этого. И заставляешь страдать меня! Столько лет у нас было всё хорошо…

– Плохо! Женского оргазма не существует?!

– Существует… Но он не стоит того, чтобы рушить всё, что есть между нами.

– Но ты же можешь просто попробовать сделать мне приятно.

– Если ты так чувствуешь… коитус… то здесь ничего нельзя поделать, Тори. Это либо нравится, либо нет. А создавать культ из естественной потребности я не готов. Но это потребность, и её надо справлять. И как жена ты…

– Проблема во мне?! – в шоке смотрю на него.

– Нет, возможно, не только. Но я таков, каков есть. И другим не буду. А терять всё, что я даю тебе… Поверь, это двухсекундное удовольствие не стоит того, чтобы это всё потерять!

– Откуда мне знать?! – рявкаю я зло.

– Хм… действительно. Я подумаю об этом.

– Подумай!

Подхватываю свою подушку и отправляюсь спать к сыну.

– То-ри! – гневно.

– Я сказала – НЕТ.

Глава 8

Таблетка

Губы – как спелые ягоды виктории… Веду пальцем по нижней. Сминается, оголяя ровный ряд жемчужных зубов. Задыхаясь от возбуждения, прикусываю сочную «ягодку», лаская пленённую мякоть языком. Не прокусить бы! Тело наливается тестостероном. Пальцы рефлекторно сжимают одеяло. Меня тянет и крутит от возбуждения. Пытаюсь углубить поцелуй, но перестаю чувствовать эти сладкие губы. Только слышу, как она мурлыкает… урчит… и втыкается мокрым носом мне в ухо…

– А-а-ай… Зидан, зараза! – отталкиваю рыжую морду. – Такой сон обломал!

Переворачиваюсь на живот, практически вспарывая стояком диван. Страдальчески мычу в подушку. Ну не решает проблему просто подрочить! Нужен запах, упругость тела, гормоны-феромоны… чтобы эта ненасытная скотина немного расслабилась.

Это всё эта мадам с фотографии… Нечего было облизываться на неё перед сном!

Дотягиваюсь до полки и снова разглядываю фото. Провожу пальцем по её лицу ещё раз. В сотый уже раз. Скоро фотку сотру.

Ладно тебе, Стеф, что ты, баб красивых не трахал?

Она не баба…

Но сегодня ж ты её трахнешь?

Чёрт… Нет! Ты же мне не позволишь, правда, красивая девочка?

Дотягиваюсь до телефона. Там адрес и время в сообщении мессенджера.

Ильницкий Борис.

Ой, не понять мне тебя, мужик!

Может, он какой болезный?.. Непохоже. Да и пальцами, как заказано, он её и сам трахнуть может. Все на месте.

Телефон на тумбочке дрожит и начинает ползти по поверхности от вибрации будильника.

Бекхэм со своим обычным аристократичным выражением морды с любопытством подталкивает его лапой к краю.

– Эй! – дёргаюсь я, успевая перехватить и спасти от падения. – Вредители! Бесите меня с утра…

Включаю звук. Три пропущенных от Альбины.

Вот прямо все бесите. Нахрена ты звонишь?

Гадливое ощущение предательства возвращается. А мне казалось, я только его выплюнул.

Но в руке у меня «таблетка», которая эффективно отвлекает.

А глаза-то какие у неё. И взгляд… И глубокий, и одновременно наивный.

«Чистая девочка»…

Верю.

«Таблетка» помогает от Альбины, но обостряет эрекцию. Идеальных лекарств не бывает! Везде побочка…

Коты, обгоняя друг друга, летят вперёд меня, пытаясь заманить в кухню. Но я сворачиваю в душ. По-любому я более голодный!

Упираясь рукой в стену душевой кабины, включаю музыку и тропический дождь. Зубная паста, слетев под водой со щётки, плюхается мне на головку, обжигая слизистую ментолом.