Чебурашка

Второй раз замуж Катеря так и не вышла. По сей день вдовствует. Говорит, что всю свою красоту и молодость отдала на благо дочери, хотя честно признаться, слишком скверный у нее характер, от того и не любит ее никто. Даже родственники.

Где-то в глубине моей души живет страх, что я согласно бабкиным пророчествам, до конца жизни буду одинока. Такая же одинокая, как Катеря. Такая же одинокая, как мама…

Но я не позволяю выползать страху наружу. Давлю внутри себя. И посылаю в космос новые установки: «У меня все будет хорошо», «Я буду счастлива», «Матвей меня полюбит», «Мы всегда будем вместе».

А уши…

Когда-нибудь, когда я стану самостоятельной, и буду зарабатывать деньги, то обязательно сделаю операцию. Я смотрела в интернете, в школьной библиотеке, это не очень дорого и совсем не страшно.

И тогда я буду красивая не только для мамы. Я буду красивая для Матвея. Я буду красивая для всех. Со мной не стыдно будет дружить. Меня не стыдно будет любить.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Никто и никогда больше не назовет меня Чебурашкой.

Шапкой-ушанкой.

Лопушарой.

Или телебашней с двумя тарелками.

В одном летнем лагере меня даже называли НТВ+. Смешно. Умно. Здесь до такого не додумались. Чебурашка. Чебуратор. Чебурек…

Людей, называющих меня Зоя, можно по пальцам пересчитать. Причем на одной руке.

И как бы я ни храбрилась, это обидно. Обидно, больно, грустно. Подумаешь, уши… Всего лишь часть тела. А на деле будто ничего другого во мне и нет. Людям не должны давать клички, будто животным.

Я знала, что в субботу в доме Соколовских будет праздник по случаю дня рождения Матвея. Я понимала, что меня ни за что туда не позовут, но все равно внутри теплилась надежда. Я глупо и наивно ждала, что Матвей вот-вот пригласит к себе в гости. Я бы не пошла. Конечно же, нет. Но само приглашение так много бы сказало о наших отношениях.

Однако, прошла среда. Минул четверг. Пролетела пятница. А меня так никуда и не пригласили. После уроков Матвей убегал на тренировку, а я занималась с Глебовым подготовкой ко второму туру олимпиады. Результаты первого были еще не оглашены, но я не сомневалась, что прошла. Задания были элементарными. Но Виктор Андреевич велел не расслабляться. Первый этап призван отсеять самых слабых, говорил он. Далее задачи будут только возрастать в своей сложности. Итоговые задания по своему уровню скорее вузовские, чем школьные. При этом вопросы сформулированы весьма каверзно.

Глебов выдал мне кучу задач и тестов, которые я ежедневно решала дома, а на следующий день мы подробно разбирали все нюансы, ошибки и трудности. Еще мне приходилось задерживаться в библиотеке, чтобы пользоваться интернетом. Времени на страдание и обиды практически не оставалось. Все силы уходили на учебу.

Зато в полном распоряжении оставались ночи.

Лежа в своей постели, я скучала по Матвею, по нашим встречам, прогулкам, поцелуям. Перебирала в памяти самые любимые и трогательные моменты, постоянно порываясь написать ему первой. Еще совсем недавно легко бы взяла телефон и набрала смс. Теперь же что-то изменилось. Я чувствовала, что он не хочет ни моих сообщений, ни моего общества.

Всего неделю назад мы так много переписывались. Слали друг другу длинные и короткие сообщения, наполненные искренней нежностью. Соколовский словно становился другим человеком. Не отстраненным и чужим, как в школе, а близким и родным. Много говорил о предстоящем бое, о своих переживаниях, о важности своей победы. А еще о важности моей победы. Потому что они — это путевки в будущее. Пафосно. Да. Но это правда.

Мы желали друг другу спокойной ночи, а потом еще три часа я ворочалась, обнимая подушку и представляя на ее месте Матвея. Сильного, высокого и теплого. Мне безумно хотелось ощутить на себе его крепкие объятия, почувствовать вкус мягких губ. Вдохнуть аромат его ключиц.

Я бесконечно убеждала себя, что гордая и независимая. Со мной так поступать нельзя. И прощать подобное поведение я не намерена. И в тот же миг понимала, что вру самой себе. Что если Матвей позвонит — возьму трубку, напишет — отвечу, придет — побегу встречать.

И ни о чем не буду спрашивать.

И сама себя за это ругала.

Ведь нельзя быть такой размазней.

Надо поставить ультиматум. Заставить выбирать. Либо мы встречаемся в открытую, либо становимся такими же чужими, как все считают.

Только я боялась, что выбор Матвей сделает не в мою пользу. Если еще не сделал. Конечно же, он не хочет, чтобы над ним смеялись. Чтобы не дай бог, он из крутого Сокола превратился в Крокодила Гену, зеленого друга Чебурашки. А ведь это вполне реальная перспектива. Может, именно поэтому в последние три дня мы совершенно не общаемся. Словно невидимая стена выросла между нами. Звуконепроницаемая.

Я не желала Матвею своей участи, потому приказывала заткнуться гордости и самолюбию и довольствоваться тем, что есть. Нашими прогулками в парке. Нашими уроками дома. Редкими совместными ужинами. Частыми тайными поцелуями.

Закрывала глаза и мечтала… Мечтала о нас…

В субботу на занятие с Глебовым Матвей не пришел, хотя накануне не предупредил даже учителя, что его не будет. Хотя, наверное, логично, ведь тогда пришлось бы объяснять причину, а так как о предстоящем празднике официально мне не говорили, то и об остальном проще умолчать.

Я расстроилась.

И Глебов это заметил.

— Зоя, я понимаю, что в твоей жизни наступил сложный период. Любовь она, знаешь ли, в любом возрасте непроста. Но какими бы прекрасными ни были ваши отношения с Соколовским…

— Виктор Андреевич, — попыталась перебить я учителя, но он лишь отмахнулся.

— Не отрицай, Зоя. Матвей мне все подтвердил, а если бы и нет, то я не слепой.

Матвей все подтвердил?

Матвей?

Подтвердил?

Подтвердил!!!

Сердце бешено забилось в эйфории. Матвей признался Глебову, что у нас отношения. Не стал отрицать. Не побоялся. Не постыдился!

— Так вот, Зоя. Я все понимаю, молодость, гормоны, весь этот максимализм и желание получить все и сразу, страсть к познанию друг друга и самих себя… Все это естественно и неизбежно, но… Но, пожалуйста, попридержите своих любовных коней. У тебя на носу олимпиада. Как бы ни были прекрасны чувства, но перспектива получить лучшее высшее образование в стране бесплатно, а вместе с ним и возможность построить успешную карьеру или даже заработать ученую степень гораздо прекраснее, согласись. Я не фанат спорта, но знаю, что Матвей в своем виде весьма успешен. Ничего не имею против. Я это к тому, что на данном этапе перед каждым из вас стоят жизненно важные задачи, так пусть же ваши чувства будут направлены им во благо, а не мешают. Поддерживайте друг друга, но не пытайтесь заполнить собой каждую свободную минуту избранника. Именно в этом смысл взаимности. Помощь друг другу. И иногда, лучший способ помочь — это просто не мешать. Не мешай Матвею готовиться к турниру. Не позволяй Матвею мешать тебе готовиться к олимпиаде. Всего пару недель, Зоя, а там хоть завлюбляйтесь, ничего не имею против. Пусть каждый из вас одержит собственную победу и на Зимнем балу вам обоим будет что отметить.

— Я поняла Вас, Виктор Андреевич. Спасибо.

— Надеюсь, Зоя, надеюсь…

Остаток субботы я провела в размышлениях. Глебов был прав. Мама была права. Главное — олимпиада. И надо реально смотреть на вещи. Я и Матвей — несбыточная мечта. Я — Чебурашка. Он — не мой крокодил. Наши отношения — это абсурд. Повод для насмешек. Со мной, может, и приятно целоваться, но не настолько, чтобы страдать из-за этого.

И мне ли утверждать, что любят не за внешность, если я влюбилась в самого красивого мальчика в школе?! Лицемерием попахивает, чувствуете?

Я и обижалась, и находила оправдания. Твердо решила не отвечать ни на его звонки, ни на его сообщения, но весь вечер не выпускала из рук телефон. Решала, как сумасшедшая, тест за тестом, а сама думала о том, чем сейчас занимаются одноклассники на вечеринке в доме Соколовских.