Холодная кровь

– Ты хотела сказать – мёртвые. Мёртвые души, – он отступил, но только для того, чтобы рвануться вперёд в одно мгновение руками её сковав, как в ловушке, дернул за собой, и та сила что Агна чувствовала только недавно, хлынуло волной сокрушающей. – Действительно, это так, – прошипел он на ходу за собой потащил вглубь терема. – Будешь сидеть под замком, пока он сам за тобой не заявится.

Агна задохнулась, и будто в пропасть канула, едва поспевая за его широким шагом. Вротислав, оставшись позади, воскликнул только:

– А ведь могли бы всё миром решить!

Агна высвободиться попыталась, извернуться да ничего у неё не выходило против немереной мужской силы, только хуже сделала: Анара́д поперек талии её перехватил, вышибая воздух, взметнулся по лестнице – потащил на верхний самый ярус в хоромины глубокие, пустые и сумрачные. От его хватки в глазах потемнело, и дышать трудно стало, ничего не видела, переход тёмный только, а потом удар – ногой по двери шарахнул княжич, открывая.

– Пусти, – жар залил лицо от стыда и возмущения, она вцепилась в его сдавливающие её стан руки, скованная ими, словно широкими обручами, и хоть бы что! – Не трогай меня, отпусти.

Он грубо поставил её на пол – Агна едва равновесие не потеряла, но Анара́д упасть не позволил, вновь за шею под затылком схватил ручищей и рванул на себя, так, что Агна ударилась о его грудь, успев увидеть, как закручивается в синих глаза смерч.

– Будешь сидеть тут, волчица, пока не решишь говорить, – прошипел сквозь зубы он, простреливая взглядом губительным с блеском, настолько морозным, что снова холодно в животе сделалось. Анара́д сжал губы, свысока посмотрел, опуская взгляд ниже, сначала на её губы, потом к щеке, и пальцем надавил в том месте, где остались ещё следы синяков от укуса Вротислава. – Я смотрю, привыкшая ты, что все тебя по шёрстке гладят.

– А тебе, выходит, никто отказ ни в чём не давал, – оборонилась тут же Агна.

– Верно думаешь, только ты забылась, где ты и кто перед тобой.

Агна раскрыла губы, чтобы говорить, и тут же поймала на выдохе едва не сорвавшееся признание – он не поверит, только рассмеётся в лицо, как его братец, и бесполезно что-то объяснять. Ко всему Агна ушла из княжества, выбрав себе иную стезю, и о том, что она – княжна, забыть уж нужно, и не вспоминать при первой угрозе её жизни.

И такое бессилие накатило, что губы её задрожали предательски, и вместе с тем дрожь прокатилась по плечам от осознания близости мужчины, того, что княжич всё ещё держит её железной хваткой. Агна ощутила вдруг под своими ладонями бугрящиеся мышцы рук Анара́да и запах его тела, пропитанный ароматом вяза – чуть горький и терпкий на вкус: он окутал, дурманя, просачиваясь под самую кожу, крепостью тягучей пробираясь в кровь, разгоняя напором по телу.

И не успела она ничего понять, Анара́д, будто ощутив что-то тоже, глаза сузил, поднимая подбородок, будто разглядеть её внимательней пытался. Его руки сползли ниже – к локтям, а по телу, будто горячие струйки потекли вслед за его движением, их тепло обволокло до дрожи и упоения, скользя по ставшей чувствительной коже. Он притянул Агну к себе почти вплотную, и она не могла препятствовать тому – настолько неведомые доселе чувства завладели ей. В следующий миг – кто бы мог подумать! – навис тучей тёмной, поймал её губы, жадно вдавливаясь в них жёстко, порывисто, несдержанно. Агна назад отступить попыталась, а из груди вскрик рванулся, который княжич заглушил разом, сковав затылок ладонью, плотнее вжимаясь в губы, сминая и прикусывая, в себя втягивая, дико, необузданно – это даже поцелуем назвать нельзя было, а нападением, против которого Агна проиграла с самого начала, сокрушённая его натиском.

Едва схлынуло ошеломление, как в глубине живота горячая волна всплеснула, обдавая жаром с ног до головы. Анара́д вперёд качнулся, будто от хмеля крепкого, и когда он, нещадно протолкнув язык в рот, перекрыл судорожные вдохи, Агна ощутила дробящую, разящую мощь его тела, которую уже успела познать. Она вливалась в неё холодными несдерживаемыми потоками, пока голова не пошла кругом, и в глазах не потемнело, и упала бы, если бы княжич до сих пор её не придерживал, прожигая ладонью поясницу. Агна и сама не поняла, в какой миг стала отвечать на поцелуй, а как опомнилась, сжала вмиг вспотевшие ладони в кулаки, ударила его в каменную грудь, но он только напористей заскользил губами, срывая её дыхание с губ, сминая неутолимо. Тогда Агна сомкнула зубами мягкую губу княжича. На языке вмиг солоно стало.

– Волчица дикая, – прошептал он глухо, дыхание его горячее прокатилось по влажным губам, растекаясь по лицу.

Агна видела, как стремительно набежала капелька крови на его губе, видела, как грудь вздымалась широко и обрывисто – с него всё ещё не сошёл пыл, а глаза потемнели омутами, так, что она будто в проруб ледяной нырнула, он с новой силой сковал её, впился в губы ещё безумнее.

– …Пусти же, – прошептала Агна в ответ, и голос её, что писк комариный – слабый и неуверенный.

И в самом ли деле хочет, чтобы пустил – всё замутилось, закрутилось. Но как ни странно, просьба её была услышана. Княжич будто очнулся, как от морока, только в глазах его не гнев, который она ожидала увидеть – буйствовало в нём смятение и даже растерянность. А потом вдруг так же неожиданно, как и набросившись миг назад, выпустил резко, отталкивая прочь от себя вглубь хоромины, оправляясь, дыша рвано, втянул туго через узкие ноздри воздух, попятился назад. Сжал плотно челюсти, глянув остро, прохладно, как и прежде. Оглушённая собственным биением сердца, Агна смотрела на него, а он на неё.

Анара́д, первым ожил, развернулся и вышел, дверью грохнув. По другую сторону противно брякнул засов железный.

«Что это?!» – звенела в ушах.

Но как ни злись, пытаясь выкинуть случившееся недоразумение, а губы саднило, и пылали они налившимся жаром, а в животе тугим узлом скрутилось томление, наливая тяжёлым огнём всё тело, да и воздух вокруг будто вихрился невидимыми потоками, и запах княжича вместе с буйством его неугомонным давил, поднимая в ней новые волны головокружения.

Запер её всё же. Агна, придя в себя, бросилась к двери, плечом толкала – да толку. Только больно ушиблась – резь лопатку полоснула. Тогда Агна кулаками с отчаяния ударила о дубовые доски, задышала надрывно и тяжело, но, сколько ни билась, а ноги и руки отниматься от бессилия стали – не выйти отсюда.

– Грошко! – гаркнул голос Анара́да откуда-то снизу, как из глубин колыхнулся. – Принеси её вещи.

Агну трясло нещадно, и такого гнева она не испытывала ещё никогда, хотя не должна допускать до своего сердца губительные чувства, а не получалось – напрасны все эти уроки Воймирко, раз вывести из себя могут так легко. Губы горящие пальцами тронула – возмущение запоздало да хлестнуло через край, да только ничего уже нельзя поделать.

Постепенно буря униматься начала, хотя перед глазами всё плыло и гуляли всполохи багряные, по-прежнему сотрясало грудь дыхание рваное и сердце трепыхалось, что рушник на ветру – того гляди сорвётся. Никто никогда не поступал с ней так, никто не касался, даже Красен из Ледницы, уж как он ни пытался сорвать поцелуй.

Агна ещё долго стояла возле двери, не зная, чего ждёт – передумывать княжич явно не собирался. Стихли все звуки, тишина повисла, что в склепе пещерном.

Смахнув с лица выбившиеся из косы пряди, Агна развернулась, оглядывая туманным от пылкой спеси взглядом своё заточение.

Хоромина была просторной, обычной, как и в каждом тереме: лавки по стенам пустые, стол под окнами да сундук, пол – голые доски. И тепла тут меньше, чем внизу – похоже, здесь никто не жил. Агна прошла к окнам: большое заперто ставнями наглухо, волоковые прорубы, что были приоткрыты, запуская в хоромину немного света дневного. Агна прошла к крайнему, открыла его шире – прохлада мазнула по нещадно горящим щекам, потекла по коже, успокаивая.

С такой высоты был виден край детинца и люди, что воробьи. А дальше за стенами высокими – серые дали под тяжёлым хмурым небом. Засыпала земля, и тепло Хорса мудрого таяло теперь с каждым днём, покроется скоро всё ковром белым, скуёт лёд реки, и небо застынет неподвижно – только в стенах и сидеть. Если бы ни княжичи, перезимовали бы они с Ерией ещё одну зиму в Ледницах, а теперь что будет дальше, какую соткёт для неё Макошь нить – долю иль недолю? Только радостного пока Агна ничего не видела, и затягивается льдом будущее неизвестно на сколько ещё дней, седмиц…