Страница 31 из 59
Четыре стихии слились во мне, хоть раз почти успокоились, Истон стоял рядом. Я знала, что я не могла исправить ее.
Я могла связать ее.
Хотя бы на время.
— Ты в моем королевстве, — сказал тихо Истон.
Эмори прищурилась.
— Другой принц. Нет, думаю, король. Да?
— Ты много знаешь о нашем мире для той, которая заявляет, что она не его часть, — спокойно сказал он.
— Я слушаю. Стражи говорят. Все они. Забывают, что я тут. Я знаю, что ты король. И я знаю, что принц там связан с другим королем. Тем, кто сделал это.
— Он сделал это с тобой? — уточнила я, шагая вперед. — Почему? Как?
— Не он. Но он приказал. Я даже не знаю.
Эмори потерла виски, хмурясь.
— Я просто помню, что они говорили его имя. Говорили, что он — король, и это свет. Так что это не мог быть Истон, потому что он — вся тьма.
— Какое имя они называли? — спросил тихо Родес.
— Брокк. Звучит как имя футболиста без мозгов.
Она посмотрела на меня, ухмыляясь. Это не затронуло ее глаза. Нет, это была не та Эмори, которую я знала. Эта страдала. И я не могла исправить это.
— Эмори.
— Это правда. Брэлинн мертва?
Я растерянно посмотрела на нее.
— Ты не знаешь?
— Никто мне не рассказывает.
Брэлинн подошла ко мне, посмотрела на Эмори и склонила пушистую голову.
Я не смогла сказать Эмори, что случилось. Я не знала, как. Да и был ли смысл? Мы втроем пришли в этот мир, не зная, куда шли, что нас ожидало. Мы все еще не знали. Все изменилось. Все было не так, как раньше, и я не знала, как объяснить это Эмори.
— Кто это? — спросила Эмори, глядя на Брэлинн. — Не видела еще кошку с крыльями летучей мыши.
Она не протянула руку. Она держала скованные ладони у тела, словно боялась чего — то касаться. Мое сердце разбивалось за нее. Она говорила жестокости, могла не знать, как справляться с болью и пылом. Но она не заслуживала этого. Никто не заслуживал.
— Мне жаль, Эмори, — а потом я рассказала ей о себе, о Брэлинн и бое. Я опустилась на колени и погладила голову Брэлинн, глаза Эмори расширились, слеза покатилась по ее щеке.
Эмори и Брэлинн не были лучшими подругами. Но они дружили. И обратного пути не было. Это не изменить.
И я все еще не знала, как все сделать лучше. Как все исправить.
Джастис кашлянул, и я посмотрела на него. Мужчина, который плохо справлялся с эмоциями не от его мужа, не знал, что сказать.
— Я сделал это с помощью Розамонд и Ридли. Нужно носить это на шее и запястьях, чтобы свободнее двигаться по замку.
— Вы мне доверяете? — спросила Эмори, глядя на оковы в его ладонях, а не на лицо.
— Нет, — сухо сказал Истон. — Но мы мало кому нынче доверяем, да? Ты была в этом пешкой, и мы все знаем это. Мы даем тебе немного свободы. Но не полную. За тобой будут следить. Но не за тобой одной следят.
Я подавила желание посмотреть на Гаррика.
Или даже на Истона.
Все — таки Истон никогда не оставался один, хотя он пришел ко мне в спальню один. Может, за ним и следили, но я не заметила.
Я почти все время была в своих мыслях.
— Что мне делать? — спросила Эмори.
— Разбирайся, — утомленно сказала я. — Война близко. Может, уже идет. Нам нужна вся помощь. И если девушка, которую я знала, еще где — то в тебе, найди ее и помоги нам. Я сделаю все, чтобы вернуть тебе прежнее состояние. Но пока что это тебе поможет. Да? — я посмотрела на Джастиса.
Он кивнул.
— Это свяжет твои силы, и ты не сможешь их ощущать. Может, это сделает тебя уставшей. У тебя не будет той же энергии, что и раньше. Но это не навредит тебе. Поверь мне.
— Я не знаю, кому верить, — прошептала она, и мое сердце разбивалось. Мне не нравилось, что она проходила через это. Я не могла ничего поделать. Или это, или оставить ее в подземелье. И мне не хотелось делать последнее.
— Давайте разберемся вместе и постепенно. Потому что это только начало, Эмори. Я уже потеряла Брэлинн, почти всю. Я не могу потерять и тебя.
Другие молчали, Эмори смотрела на меня. Я не знала, что еще сказать.
Когда она кивнула, я ощутила облегчение. Я знала, что этот миг был перерывом, и мы могли дышать. Это было затишье перед бурей. Но я была рада и этому.
Я принимала эту каплю свободу, этот миг покоя. Потому что близилась тьма, и у нее было имя.
Серый.
Но он работал не один, и те, кого я знала, были опасными.
Мы не только переживали из — за Гаррика и Истона. Теперь нужно было следить за Эмори. А вдруг она работала на него? А если мы ошиблись?
Мы отыщем эту тьму, попытаемся привести ее к свету. Я просто не знала, что случится до этого.
Глава девятнадцатая
Истон
Я закинул ногу на подлокотник кресла и смотрел, как другие двигались по комнате. Я устал. Я не хотел, чтобы они знали. Никто не мог знать. Хотя дяди, похоже, подозревали. И Лирика. Я невольно замечал, как она ловила мои взгляды, словно знала, о чем я думал. То, что порой даже я не знал, о чем думал, означало, что она могла знать больше меня.
Я не смотрел туда, где Лирика стояла с остальными, а сосредоточился на том, чтобы сидеть ровно. Я устал, но не показывал виду. Даже семье или близким. Никому в этой комнате.
Я весь день ходил по двору, говорил со всеми, кем мог. Я встретился с фермерами, мясниками, ткачами. Я встретился с солдатами и лекарями. С целителями и учителями. Я старался встретиться со всеми, чтобы они видели короля, пытался убедить их, что мы искали ответы, что мы были на шаг ближе к пониманию, как защитить их и их семьи.
Я ненавидел и любил эту часть своей работы.
Я не хотел врать, ведь знал, что мы не были ближе. Серьезно. Не важно, что мы знали пророчество. Что Лирика была тут как маяк надежды.
Мы не знали, что делать дальше. И для тех, кто гордился, что понял, что делать для защиты своего народа, я не ценил это.
Но из своей работы я любил общаться с народом. Они смотрели, как я рос как дитя королевы, гениальный ребенок. Мы не были светом, мы были из тьмы — я не забывал это. Мир бросал тень на нас с детства. Говорил, что наши силы были тьмой, а не светом. Но мой народ был не таким. Они несли свет, они несли чистоту в мое королевство. Не я. Не тот, кто был у власти. А те, кто трудился день за днем, чтобы посевы росли, чтобы учить детей, смотреть, как они вырастают и становятся магами. Те, кто висел на ниточке, как и все мы, пока пытался создавать новые жизни, хотя их силу в любой момент мог забрать кристалл, искрясь энергией.
Я с детства смотрел, как народ портится, хоть они старались развиваться и расти.
Падение произошло задолго до моего рождения, отец моей матери потерял все, включая жизнь, в войне с бывшим королем Люмьера.
Я знал, какие ужасы творили обе стороны, но мой дедушка не был худшим.
Это был король Люмьера, дедушка Родеса. Как второй сын короля, покойный лорд Воды, отец Родеса и Розамонд. Они испортили свою магию, убивали и лишали жизней магов Духа и Обскурита.
Это было их наследием. Оно потускнело за время, и теперь на обеих сторонах были добро и зло. Но Обскурит должен быть темным, должен быть злом. Без них, как врага, как тьмы, света не могло бы быть. Так писала история, даже если это могло не быть правдой.
Но сегодня я шел среди народа, пытаясь помочь, где мог. Я не спал прошлой ночью. Слишком переживал из — за того, что могло произойти, что могло забрать меня цепями теней, пока я спал, без моего ведома.
Мы боролись и побеждали, и в этот раз должно быть иначе. Должно быть.
Я не мог дать Серому забрать меня. Иначе все будет потеряно, и во всем этом не будет смысла.
Я помог отстроить несколько пострадавших зданий. Не только бой с Лором устроил разрушение. Каждый раз, когда кристалл разбивался сильнее, он посылал шоковую волну, которая лишала народ магии и уничтожала все на пути.
Моей работой было убедиться, чтобы все знали, что я помогу, чем смогу. И я задумался… а если они узнают, кто управлял мной все это время? А если поймут, что я был просто фальшивкой? Что я не был таким, как они думали?