Преступление и наказание

— Ты чё! С русским вздумал поругаться? С ума сошёл! Он же снайпер, выйдет и застрелит тебя.

Этот забавный старикан усмотрел в каком-то американском фильме про русскую мафию сходство стрелка со мной и с тех пор упорно вдалбливает всем мысль, что я тоже такой.

Обиженный герой с почти порезанными венами, с помощью охранников находит очередную камеру. Третью за три дня пребывания его в нашем модуле. Ещё через день он был уже в четвёртой камере и перестал рассказывать про полученную затрещину. В пятой «хате» в пятую ночь он опять получил в дыню.

В отличие от меня, живший в той пятой камере не стал избавляться от дебила-испанца и продолжал мутузить его каждую ночь, будя этим не только соседей, но и весь блок. Однажды, в три часа ночи, после громкой ссоры прибыла усиленная команда охранников, отлупила обоих и увела в карцер.

В модуле установилось временное спокойствие.

ГОВЯННАЯ ТЕМА

— Нет, ты представляешь? — бывший советский человек возмущённо жестикулирует, помогая себе набрать воздуха в грудь, — Я этому уроду объясняю, что это — вехотка, предмет гигиены, и руками даже показываю, как её использовать. А тюремщик-дебил смотрит на меня, языком цокает и головой качает: нельзя. Так и забрали! У меня уже скоро грибы на спине вырастут.

Я его понимаю. Сам тоже пытался объяснить значение щёточек и ниток для чистки зубов, дёсен и межзубного пространства, когда меня принимали на долгий отсидочный срок. И тоже — низ-зя! У испанцев странное отношение к предметам гигиены, правилам гигиены и вообще, к мытью тела. Среди зэков-иностранцев в испанской тюрьме нередко можно услышать: «Воняет, как испанец».

Вот и сейчас мы пытаемся изобразить испанскими словами и выражениями нужду простого экс-советянина в туалетном ёршике. Наконец мы справляемся с задачей и отдаём формуляр охранникам. Через неделю приходит ответ: у нас нет ёршиков. Ну, это-то мы и раньше знали, потому что все унитазы в общем туалете раскрашены этими… ну как их… разными следами, всех тонов коричневого цвета, оставленными задней частью человеческого тела, которое хорошо поело.

В испанском словаре есть слово, которое я не обнаружил ни в одном другом известном мне языке. Zurraspa. Не смотря на звучное и красивое произношение, это слово означает след каки, оставленный на поверхности или одежде. В любви объясниться слов не хватает, а экскрементный шрам имеет своё особое название.

Не решив проблемы ёршика, мы, тем не менее, изобрели из подручных средств неплохие мочалки, которые, при умелом обращении, так полируют кожу, что она на ощупь кажется попкой младенца. А зурраспы в общем туалете блока продолжали жить своей отдельной жизнью, красуясь не только в унитазе и вокруг него, но и на стенах, оставленые там на память чьим-то пальчиком. Типа, здесь был педро.

Побывав в приёмнике тюрьмы «Кастейон-2», куда меня перевезли из Мадрида, я не только лишился всяких ручек-карандашей и иже с ними. У меня отобрали бутылку с гелем для душа и бутылку с хлоркой, которые я запасливо привёз с собой. Так я и заехал в грязную камеру без средств дезинфекции и первую ночь провёл в унизительных попытках отмыть всё одной водой. В мадридской тюрьме в первый день я получил не только все положенные средства гигиены, включая четыре презерватива, но и пакет с новыми простынями, которые стояли колом и хрустели, как деревянные. Здесь же, в «Кастейон-2», мне дали чистые, но прожжённые сигаретами старые простыни и заставили расписаться в том, что я обязуюсь их беречь. В камере меня ждал зассанный кусок поролона, который здесь называют матрацем. На нем не было матрасовки. Первую ночь я спал не раздеваясь, одетый по-зимнему, на голой пластине железной койки. Потом, с помощью зэков, подобрал себе всё, что надо, включая лишнее одеяло, которое оказалось зимой совсем не лишним.

— Ну что? Решили problemas escatológicos? — поприветствовал нас зэк-иностранец, родным языком которого был испанский, но он использовал его более литературную часть.

— Что такое эскатолохикос? — не понял я.

— Посмотри в словаре, — ухмыльнулся коллега.

Беру словарь. Ешь твою медь! Мимо меня проходит целый пласт испанской культуры, не описанный никем и не изученный мной. Это слово, не просто слово, а целое прилагательное, характеризующее что-то связанное с экскрементами и грязнотой, вызванной испражнениями. Сразу придумалось название по-испански: Zurraspas y otros problemas escatológios.

Обалдеть! Жизненно и в тему. Только сейчас я обратил внимание, что испанцы не идут в туалет погадить, облегчиться, покакать или по-большому. Они ходят «к тигру», «посадить ёлочку». Романтично-то как! Они не пукают и не пердят, несмотря на наличие соответствующих слов. Они «пускают бздох» и, если делают это часто, то для этого есть соответствующее слово. Если часто, громко и безсовестно, то — другое слово, и есть слово, означающее имитацию губами звука из анального отверстия. Достойные последователи Сервантеса и Лорки.

Вспомнилось, что знаю одну семью. Испанскую, разумеется. Там хозяин, посадив ёлочку, закрывает крышку унитаза и уходит. Его жена, вся во внимании, тут же бросается к горшку, чтобы навести порядок, и это правильно. Зурраспа из-под «ёлочки» лучше очищается, пока свежая.

Но не знаю, как называется процесс, когда в камеру к прибалту подселили испанца. Обычное дело, тюрьма-то испанская. Необычным было то, что в первую же ночь испанец насрал на стул товарищу по камере и потом обещал его зарезать после каждого пинка или удара. Воспитательная экзекуция продолжалась до тех пор, пока не закончились угрозы.

Надо, пожалуй, перечитать ещё раз весь испанский словарь. Там меня ждал сюрприз. Простым просмотром натыкаюсь на слово hez. Не знаю такого. Знаю hoz (серп), знаю haz (сноп). А тут другое сочетание. Читаю в пояснении: «смесь веществ, выпущенных через задний проход, как обстоятельство формирования отходов физиологического процесса пищеварения». Витиевато и непонятно. В школьном словаре — покороче: «вещество, которое испускает организм, закончив переваривать пищу». Хе-хе! Это уже ближе к истине. Ещё один словарь испанского языка: «hez» — отходы, которые организм выводит через анус, закончив пищеварение. Короче, это именно то, о чём вы подумали.

Сам, не ожидая, я решил загадку полувековой давности. Теперь я знаю, почему мальчишками мы говорили: «Пойти похезать».

ПРОГРЕСС

Испанская тюремная медицина эволюционирует. Вдобавок к программе отучения от героина с помощью метадона, ввели новое изобретение. Теперь тот, кто желает избавиться от метадоновой зависимости, может перейти на получение нового наркотика: субоксон. Очередь за дозой в блоке не уменьшается, но появилась новая группа нарков, которых по утрам вызывают и ведут в санчасть. Судя по довольным мордам, когда возвращаются, никто им иньекции в задницу от головной боли не делает.

Я принадлежу к ненужной части зэков. Наркоты не прошу, от таблеток отказываюсь, к доктору не записываюсь. Но и у меня случаются проблемы. Так называемая безсолевая диета настолько солёная, что давление временами зашкаливает. Не могу же совсем отказаться от еды. И однажды утром меня просто плющит. В голове словно бухает огромный кузнечный молот. Пульс сто четырнадцать в состоянии ничегонеделания. Временами бросает в пот. Объясняю ситуацию дежурящему шефу модуля. Тот делает неопределённый жест: типа, потом. Это «потом» так и не наступает. Мимо меня дефилирует группа наркоманов, которых ведут за радостью в санчасть и обратно. Мне же остаётся или сдохнуть, или попытаться привести организм в порядок. Получается второе, если считать порядком девяносто ударов сердца в минуту.

Не сдаваясь, спрашиваю охранника, почему мне не разрешили сходить в санчасть, померять давление. Он мне долго и пространственно рассказывает о связанных руках новыми правилами медика тюрьмы. Когда он заканчивает, я уже выстраиваю в голове план будущей жалобы, которая никому здесь не понравится. Устрою им тут перестройку.