Как стать иттатером

Слабость постоянно увеличивалась. Ноон лежал на матрасе совсем без сил, руки, ноги и голова были тяжело опущены. Жар и потоотделение усиливались, казалось, что на него вылили ведро воды. Соседи указали местоположение колодца, дали дырявое ведро и ржавый таз. К нам не приближались, побаиваясь подцепить неизвестную заразу.

Я бегал всю ночь к роднику, который находился примерно в ста шагах от нашего дома, но после тяжёлого рабочего дня такое расстояние с ведром в руках казалось просто мукой. Постоянно мочил тряпки и обкладывал ими ослабевшего соседа, ноги и вовсе опустил в таз с холодной водой.

К середине ночи Ноону стало хуже: тяжело дышал, громко хрипел, закатывал глаза и не реагировал на мои действия. Больше всего пугали липкий, тягучий пот и жар, из-за которого его тело источало пар. Было страшно наблюдать эту картину, понимая, что ничем толком не могу помочь. Что это за заболевание? Какова причина? Что мне делать? Самое интересное, что голова у меня оставалась ясной, я не паниковал, словно раньше мне приходилось чем-то подобным заниматься.

К утру жар спал. Дыхание стало равномерным, словно монах просто отдыхал. Сильно измотавшись, я на мгновенье присел возле него.

Травмы, магазины и полы      

Я пробудился в испуге от внезапного громкого шума. Всё потому, что по утрам начальник Стру обходил рабочих. Ему доставляло удовольствие заставать кого-нибудь спящим и резко будить бедолагу. Это был всего лишь чудной утренний ритуал, поднимающий ему настроение. А попасть к нам не составляло труда – дверь на замок не запиралась.

Сразу обратил внимание на то, что Ноона в жилище не было, его аккуратно сложенный матрас пустовал.

– Что происходит? – Вскочил с постели.

– Не можешь найти соседа? – Улыбался довольный Стру. – Не волнуйся, он направился к соседям, чтобы вернуть ведро и таз.

– Ой, доброе утро, Стру. Он нормально выглядел?

– Светлое! Ничего особенного я не заметил. Что-то случилось?

– Получается… нет, – полушёпотом и недоумевая, ответил я.

– Ну, раз нет, то прошу не опаздывать, у нас много работы.

Начальник медленно вышел, разглядывая по пути наше жилище. Я услышал, как на улице с ним поздоровался Ноон.

– Здравствуй, Альтер! Я тебе покушать купил! – уже войдя в дом, воскликнул он.

– Что происходит? Вчера вы были еле живы!

– Но сегодня чувствую себя превосходно! – широко улыбнулся монах, а затем внезапно стал серьёзным и низко поклонился, сложив руки. – Я очень благодарен тебе, юноша, за то, как ты за мной ухаживал. Страшно подумать, чем бы всё могло закончиться…

– Но что это было? Нужно сходить к местному доктору! Вдруг это повторится.

– Давай, юноша, не будем торопиться. Что-то во мне поменялось, при этом в лучшую сторону. Сейчас я чувствую себя растением, которое всё время жило в маленьком горшке, и вдруг его пересадили в очень плодородную необъятную почву. Сначала дурно от перемен, но потом… начнёт цвести и пахнуть, как никогда раньше.

У меня не получилось понять метафору и уговорить Ноона обратиться к врачу.

Вначале рабочего дня все сторонились Ноона, постоянно интересовались его самочувствием. На поток этих вопросов очень странно отреагировал начальник Стру. Он отвёл нас подальше, чтобы другие не слышали и подробно расспрашивал о вчерашнем. Но по пути на работу Ноон уговорил меня отвечать всем, что у того была обычная слабость из-за переутомления. Объяснил всё интуицией, которая ему подсказывала о неведомой болезни промолчать.

Безумно хотелось поведать о случившемся. Уж очень я гордился своим ночным поступком, но мы солгали. Нашим словам Стру не особо поверил. Поручил резать брёвна большой циркулярной пилой, которую нужно вращать вручную. Сам же не отходил от нас и был удивительно молчаливым.

Только во время обеда разговорился. Рассказал, почему все изъясняются на одном языке. У коренного населения был свой единый язык, но, когда адвены захватили и основали страны, стали учить диалекты друг друга. Все медиакарды, которые работают в этом районе, прекрасно владеют обоими наречиями.

Также начальник поделился информацией о коренных жителях и своей жизни. Среди медиакардов он считается очень низким. Используя наши единицы измерения, средний рост коренного медиакарда около двухсот тридцати сантиметров, некоторые достигают и трёх метров, а женщины примерно двух. Да и живут они дольше нас.

По нелепой случайности Ноон пилой глубоко порезал палец на левой руке. Начальник пояснил, что с такой «мелкой» травмой у них за медицинской помощью не обращаются. Рану перебинтовали чистой тканью.

В конце дня с нами рассчитались. Получив деньги, решили попробовать местную кухню. В забегаловке витал очень привлекательный аромат и толпилась большая очередь. Многая еда была непонятна, а другая внешне неаппетитна. Из-за очереди и суматохи не было возможности расспросить о каждом блюде. Когда пытались разузнать о чём-нибудь, в нас впивались недовольные взгляды возмущённых голодных посетителей. Так что купили то, что нам показалось наиболее съедобным. Еда на сегодняшний вечер и на завтра – какие-то очень популярные «грибные стволы» (по запаху они точно напоминали грибы, а размером были с небольшое полено) и хорошо знакомая нам лепёшка.

Хлебные лепёшки в этой стране считались традиционным блюдом. Запивали обычно специальным напоем из листьев, отдалённо напоминающим чай. Только пить этот напиток необходимо в холодном виде, назывался он бибен. В этой жаркой стране, чем он холоднее, тем дороже.

Вернулись домой перед комендантским часом. К этому времени только начинало заходить местное солнце. Закаты здесь и вправду восхитительны. Нефритовое небо медленно поглощало шафрановые лучи Вайлто*. Они будто прятались за гигантским гребнем-скалой, накрывая серо-холодной тенью город. Я был поражён обилием оттенков зелёного и жёлтого. Казалось, художник взял все цвета на палитре, чтобы создать идеальное сочетание. На другом конце поднебесья наплывали тёмно-зелёные краски здешней ночи. И вот случилось самое неожиданное: пока наблюдал за закатом, три нежные луны увенчали заоблачное царство. Они были словно сёстры, которые, стесняясь своей молодости и невинности, устроили прогулку по небесным дорогам.

Странно наблюдать, что в воздушном пространстве никого нет: ни птиц, ни летательных аппаратов… Пустыня неба была нетронута жизнью. При этом здесь продавалось мясо, но представителей местной фауны не было видно.

Нас впитала в себя удивительная природа. Мы даже не заметили, как сильно проголодались, поэтому помчались домой и сразу налетели на хвалёные «грибные стволы». Они были очень мягкими, вкусными и напоминали хрустящую, сочную, жаренную ножку гриба, а со свежей лепёшкой это было объедением.

– Ноон, почему мы солгали начальнику Стру? Может, он знает, что с вами происходило? – несмотря на то, что проголодался, этот вопрос не давал мне покоя.

– Ты правильно рассуждаешь, юноша, и здраво мыслишь. – Ноон наслаждался деликатесом. – Но почему-то меня не покидает уверенность, что лучше будет молчать. От лишних разговоров всегда было больше бед, чем от тишины.

– Я бы рассказал. Он ведь позвал отдельно побеседовать.

– Мне это и показалось странным. Было видно, что он очень хотел, чтобы другие нас не слышали, и интересно почему…

В этот момент из-под пола донёсся шум.

Мы замолчали и перестали двигаться. Всё утихло. Это был не первый скрип снизу, заставляющий нас замереть и начать настороженно прислушиваться.

Полы являлись для нас очередной загадкой. При заселении предупредили, что они неприкосновенны. Самостоятельный ремонт запрещён. Нельзя покрывать коврами. В армилле написан целый свод правил, касающихся пола.

В эту ночь шума под нами было больше обычного. Поэтому мы долго не могли уснуть. Чтобы отвлечься, разговаривали о том, что вспомнили из своей жизни. Решили так делать каждую ночь. Ноон поведал, что видел себя в юности в военной форме, в зрелости был неприлично богат, и что семья состояла из четырёх человек.