Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 13 из 14

Но заметил я её слишком поздно – как раз заиграла очередная латиноамериканская мелодия, к Алине подскочил какой-то тощий длинный субъект и, подхватив её за талию, принялся кружить в танце.

У меня в глазах потемнело. Это что такое? Это вот так она хранит себя для науки? С каким-то, прости Тесла, сморчком?! То есть, я недостаточно хорош, а вот это недоразумение…

Кровь ударила мне в голову и залила взгляд красным туманом. Не помня себя, я дёрнулся вперёд. Сочкочил с барного стула, в несколько шагов преодолел расстояние между нами и, ухватив неприятного субъекта за плечо, оторвал от Кусаки. От моей, чтоб вас всех, Кусаки!!! Я её никому трогать не разрешал!!!

Алина пискнула что-то – я не разобрал. В ушах шумело.

– А ну, свалил отсюда по-быстрому, г**а кусок, пока я тебя по стенке не размазал! – заорал я не своим голосом на тощего гуманоида.

– Че-го? – испуганно, но пытаясь изобразить наезд, промямлил он. – Ты кто такой? – и перевёл взгляд на Кусаку: – Алин, это что, твой парень?

Разумеется, я тоже свирепо уставился на неё.

Она выпучила глазищи и замотала головой. Тоже испуганно, как мне показалось.

– Даня, ты что творишь?! – запищала она. – Ты зачем Семёна трогаешь?

– Это ты мне объясни, зачем ты его трогаешь! Танцуешь с ним… вы… вместе, что ли?

– Вовсе нет! – пискнула она затравленно, но потом вдруг встряхнулась и сказала уже совсем другим тоном: – А вообще-то, это тебя не касается. По какому праву ты хватаешь моего партнёра и устраиваешь мне допрос?

– Да по такому..! – я не нашёлся, что ответить по существу вопроса, и решил просто продолжить наезд: – Давай-ка поговорим с глазу на глаз! – грозно. В этом деле главное – не сдавать позиций и открыто демонстрировать недовольство. Тогда все вокруг непроизвольно подчиняются.

– Никуда я с тобой не пойду! – насупилась Кусака. – И отпусти Семёна!

– Тогда Семён пойдёт со мной, но поверь, это будет намного травматичнее! – пообещал я, разумеется, не собираясь причинять вред этому мальчишке. Я убогих не бью. Но запугать Кусаку было необходимо.

Она прищурилась и, гневно стиснув челюсти, потопала куда-то прочь, не оглядываясь. Я тут же бросил плечо сморчка за ненадобностью и, разрезая собравшуюся толпу зевак, последовал за Кусакой.

Алина

На занятия по танцам я ходила в привычных леггинсах и просторной футболке – так удобнее. Но на вечеринку решила надеть мамино платье. Это был почти сакральный жест с моей стороны: я никогда не надевала её вещи, не только потому, что у нас размер отличался на пару ступеней, но и из этических соображений. Чтобы не бередить себе и папе душу…

А тут вдруг решилась. Во-первых, это всё-таки вечеринка, во-вторых, стиль танцев – традиционный, а сама я не владела ничем настолько нарядным и женственным. Мне будто бы страшно было раскрыть это в себе, я словно пряталась от мира за своей невзрачной, практичной одеждой… я так хотела, чтобы меня воспринимали всерьёз, не как капризную девчонку, возомнившую себя учёным, а как вполне осознанного и умного человека. Потому и одевалась по-мужски.

Но здесь – совсем другой случай.

Я отнесла выбранное платье (светлое, до колен, с широкой юбкой и изящным пояском) к старой маминой подруге, и она аккуратно подогнала его под мою фигуру. На ноги надела туфли – пока на совсем небольшом каблуке, но надо начинать привыкать… Семён и слушать не захотел мои притязания на выступление в кедах или балетках. Только танцевальные босоножки на каблуках! Тиран…

Ну да ладно, может, мне этот опыт когда-то в жизни пригодится. Папа всегда учил меня встречать трудности с энтузиазмом, потому что именно они делают человека сильнее и умнее.

Вечеринка была замечательная: хорошая музыка, трезвая весёлая публика, все танцуют в стиле латино… Семён тоже буквально сиял. Мы с ним сначала немного побродили по залу, чтобы освоиться, потом чуть-чуть порепетировали выученную за неделю связку. Выпили на баре лимонада и двинули на танцпол. Вот тут-то и проявилось в моём партнёре что-то странное.

Я улыбалась ему дежурно, как нас учили на занятиях. Точнее, учили сохранять на лице довольное выражение, но оно же не может быть вечным и при этом искренним. Поэтому я научилась просто держать губы растянутыми, а вот Семён… мне почудилось в выражении его лица что-то непривычное: какой-то излишний ажиотаж, и смущение, и… нежность? Не слишком я в таких вещах разбираюсь, чтоб определить с первого взгляда, но на второй мне времени не дали.

Непонятно откуда взявшийся чокнутый Гаршин налетел на нас из темноты, дёрнул и встряхнул Семёна, а потом понёс такой бред, что я даже не знаю, как его интерпретировать…

– Что за нелепые претензии, Данил? – налетела на него уже я, когда мы отошли в тёмный и более или менее тихий уголок. – По какому праву ты…

– Ты!.. – грозно перебил он меня. – Это ты ещё будешь меня в чём-то обвинять! Сама обжимаешься тут с каким-то…

– Да твоё-то какое дело, с кем я обжимаюсь?! Чёртов орангутанг! Тебе негде побить кулаками об землю? Что ты ко мне пристал?!

– Я ведь обещал, помнишь? Увижу тебя с кем-то – дам люлей!

Ну просто слов нет…

– Даня, послушай, ну это же какой-то полный неадекват… С какой стати тебе бить кого-то из-за меня?

– А ты не помнишь, Кусака? Как клялась и божилась полтора года назад, что не будешь ни с кем встречаться в универе, чтобы полностью посвятить себя учёбе..?

Бред какой!

– Во-первых, я не клялась. Во-вторых, я не имела в виду "вообще никогда", а в-третьих – почему это тебя так беспокоит?

Мотив напрашивался сам собой, только вот – очень уж невероятный…

– Ты же… не ревнуешь меня..?

Он неожиданно фыркнул:

– А что, я не живой человек?

– Чтобы ревновать, нужно ведь… это… ну… чувства какие-то питать к человеку… положительные я имею в виду, а не только ненависть и раздражение…

Молча смотрит на меня, дико сверкая глазами и играя желваками. В свете клубных мигалок это выглядит очень зловеще. Нее, ну не похож он на симпатизирующего мне парня. Скорее уж на готового меня прибить. Придушить, там, или свернуть тонкую шейку.

– Или… – осеняет меня, – ты что, так обиделся на мою фразу про поцелуй? С тобой… Что я только через труп..?

Опять молчит и сверлит демоническим взглядом. Я вздыхаю:

– Да не переживай ты. Я с Семёном не целуюсь. Мы просто… танцуем.

– Какого рожна? – излечивается наконец от немоты Гаршин.

– Ты уверен, что я должна давать тебе в этом отчёт?

– Абсолютно.

– А что мне за это будет?

Его глаза темнеют ещё сильнее, пугая меня до дрожи.

– Ладно! – пищу я, сама не своя от страха. – Скажу, а ты тогда оставишь нас в покое…

– Сегодня! – добавляет, надвигаясь на меня огромной тёмной глыбой.

И как можно быть таким невыносимым? Бесславно сдуваюсь:

– Мы с Семёном будем выступать на Студвесне с перфомансом, часть которого составляет танец.

Гаршин пару секунд настороженно переваривал эту инфу, а потом разродился очередной претензией:

– Что, не могла себе партнёра попредставительнее найти? – и выпятил мускулистую грудь, будто бы предлагая себя.

Я хохотнула:

– Нет, это не для меня, это для него. Я ему помогаю просто.

– А ты бы не могла ему помогать на расстоянии трёх метров и более?

– Бачата так не танцуется!

– А других танцовщиц бачаты, кроме тебя, в N-ск не завезли? И вообще, с каких пор ты танцуешь?

– Вот, две недели как. И по-прежнему считаю твои претензии необоснованными. Я не твоя девушка, чтобы их выдвигать!

Гаршинское лицо как-то странно дрогнуло. Потом скривилось надменно:

– Всё ясно! Два ботаника собираются зажигать на ботаническом конкурсе… – он с особым ехидством выделил слово "зажигать".

– А ты что тут делаешь? – спохватилась я. – Тоже бачату танцуешь? Интересно было бы посмотреть…

Почему-то этот танец, впрочем, как и любой другой, не особенно вязался в моей голове с образом Гаршина.