Страница 2 из 22
— Внучок, ты куда? Корову скоро приведут, доить кто будет? — услышал я тихий голос ещё крепенькой старушки за спиной. «Бабуля», — мелькнуло в голове.
Нет, нормально да? С какого хрена я должен доить? Между прочим, вообще молоко не пью. Хотя это я в своём теле не пил, а тут может и нравится мне молочная диета.
— А когда приведут? — решаю не провоцировать конфликт.
— Часа через четыре, как обычно. Не забудь, и уроки на завтра сделай, — говорит старушка и скрывается так же незаметно как появилась.
В голове появилось знание, что корову я дою только вечером, утром бабка меня от этой обязанности освободила, а ведь основная дойка утром. Даёт наша кормилица до тридцати литров молока в день. Бабка, в основном, продаёт его.
Спокойно уже выхожу на улицу и размышляю. Время определилось с точностью до месяца, скорее всего, судя по погоде — май, и май тысяча девятьсот восемьдесят четвертого года, ибо в следующем году Толик Штыба уже не учился в школе. Ему хватило восьми классов.
— Тебя хрен дождешься. Уйдет Верка! — недовольно бурчал Петр.
— Пошли, пошли, — перебиваю его и следую за ним по улице. Напротив, моего нового дома магазины, хлебный и вино-водочный, и в обоих очереди. Оглядываю с любопытством контингент в очередях. Одеты по-разному, в основном, неброские цвета и фасоны, много деревенской одежды и обуви, вроде галош.
— Одеты как обсосы, — неожиданно вслух говорю однокласснику.
— Как? Кто? Алкаши что ли? А чего ты хотел? Бухают уже пятый день, как на девятое мая начали, так и пьют, — усмехнулся Петя.
— А завтра у нас четырнадцатое? — посчитав в голове, говорю я.
— Ага, понедельник, годовая контрольная по математике, — подтверждает он мои расчёты.
Бодро иду за проводником, а в голове пытаюсь вспомнить события тех давних лет. Ничего в голову не лезет. Хотя, стоп! На контрольных Толян пытался списывать, можно попросить Петра помочь. Хех! Я сам сейчас кому хошь помогу. Ладно, разберёмся позже, пока я вижу, мы к бане пришли. Наш поселок состоял из старой деревенской половины, где были дома на одного-двух хозяев, у каждого своя баня. И новой, почти городской, там было несколько пятиэтажек и двухэтажек. Так вот, жители этой части поселка обычно ходили в поселковую баню, деревянную, старой постройки.
— Смотри, Верка пошла на три часа в баню, дырку не заделали пока, пойдем смотреть, — азартно сказал Петя.
Бля, Верка Архарова! Я вспомнил, это одна из красавиц класса, она и в свой сорокет, когда я её видел последний раз, выглядела очень аппетитно, хотя двоих детей имела. Но кроме этой информации я вспомнил как Толяна перед самым окончанием восьмилетки исключили из комсомола! Как раз за этот случай с баней. Помню точно — Петра не трогали, хотя могли и замять, всё-таки его отец — начальник автобазы.
— Знаешь, я передумал, — спокойно говорю изумленному сластолюбцу.
— Ты что — дурак? Когда такой случай будет? Дырку может завтра найдут! — начал уговаривать меня он. — Ты же по Верке страдаешь!
— Мне сейчас Аленка Фаранова нравится, — вспомнил я другую красавицу из параллельного класса.
— Ну, сам смотри, — кричит разочарованный друг вслед. — Че попало — ни сисек, ничего у неё нет.
Блин, а ведь точно, плоская она была до десятого класса, но потом расцвела. Грудь не выросла, но сама похорошела. А вот в восьмом классе и посмотреть не на что. Тьфу. Я что серьезно рассуждаю о этих малолетках? «Толку от них нет никакого», — подтверждает подсознание. «Вот у Галины всё на месте, кроме мужа, только надо бутылку купить как-то, тогда может даст».
Это чего? Толян внутри моей башки ожил? Думаю про себя и неожиданно узнаю подробности, которых раньше не знал. Толик уже год прёт эту Галину, не постоянно, а раз в квартал, когда водку может достать и когда Галка захочет. Разбитная вдовушка с маленьким ребенком, живущая на соседней улице привечала не всех, был у неё и постоянный любовник — женатик из райкома, а Толик, скорее, как экзотика. И вот зачем мне эти знания? А следом прилетает информация и о семье Толика. Мы не общались, и я не знал, как у него обстоит дело дома, в гостях даже ни разу не был, как и он у меня. Я теперь живу с громилой отцом, работающим в колхозе забойщиком, и бабушкой. Мать умерла десять лет назад, и батя с тех пор трезвым бывал изредка. Лупасил меня по-черному, и его я ненавидел. На бабку мне было наплевать, но её полезность я признавал, да и любил по-своему. Она ухаживала за скотиной: парочка свиней обитали в хлеве, ещё были корова и телок годовалый, это их должен привести пастух с выпаса. Снег сошел недавно, меньше месяца назад, а уже трава наросла, вот и выгоняют отощавшую за зиму скотину на выпас. Пастуху платим семь рублей в месяц, это недорого, всё дешевле, чем корма покупать. Сено косил для живности тоже, в основном, я. Я и косить умею!
«Косить и забивать я и в прошлом теле мог», — опошлило всё подсознание.