Университет языков

— И это всё самое необходимое? — спросил профессор Веспер, открыв дверь.

Ниа знала, что он так скажет, поэтому заранее приготовила ответ.

— Нет, это самое-самое необходимое из самого необходимого.

Ватэ Веспер рассмеялся.

— Проходи, проходи в комнату.

Ниа оставила сумки в прихожей и пошла за профессором.

— Успела закончить все дела?

— Да у меня и не было каких-то особенных дел.

— А квартира?

— Я оставила её Тали.

Профессор удовлетворённо кивнул.

— Вот твой документ, — он показал небольшую карточку, в которую была вклеена её фотография, а рядом его рукой вписано имя «Ниа Вирго». — Фотографию я взял из студенческого билета, — добавил он. — Это временный пропуск, покажешь его при пересечении границы и когда приедешь в университет. Потом тебе дадут постоянный.

— Хорошо.

— Теперь о том, как добраться до университета.

— Вы говорили, я поеду на поезде. Значит, мне надо на центральный вокзал? — спросила Ниа.

— Нет, не на центральный. Сядешь в метро на синюю ветку, поедешь на север до конечной станции. Там будет один выход. Выйдешь и повернёшь налево. По правую руку от тебя будут старые склады, по левую — металлический забор. Когда он закончится, ты увидишь железнодорожные пути. Пойдёшь вдоль них и через минут пятнадцать увидишь старую платформу. Там будет стоять поезд. Поняла?

— Может, вы мне схему нарисуете? — Ниа пыталась представить место, которое он описывал: получалась мрачноватая картина.

— Нет, запоминай, — строго произнёс профессор. — По синей ветке на север до конца, потом налево сначала вдоль забора, затем вдоль путей.

Ниа кивнула.

— Вот твой билет.

— Спасибо.

— Не за что. Дорогу оплачивает университет. Покажешь машинисту билет и пропуск.

Ниа снова кивнула.

— Кажется, всё… Да, возьми ещё это письмо, — он протянул ей белый конверт, на котором было написано два слова.

— Я не могу прочесть, — сказала Ниа, — я не знаю этого языка.

— Да, ещё не знаешь, — медленно проговорил Ватэ Веспер. — Здесь написано Хидори Сатабиша. Это имя профессора, которому ты должна отдать письмо.

— Хидори Сатабиша, — повторила Ниа странные слова.

— Молодец, — он улыбнулся.

— Ну, значит… мне пора, — девушка смотрела в пол.

— «Ну», «значит», разве выпускница лингвистического факультета может говорить такое? — шутливо упрекнул её профессор.

— Вроде бы нет… — жалобно протянула Ниа, она чувствовала, что вот-вот заплачет.

Профессор подошёл и обнял её.

— Удачи тебе, девочка. Надеюсь, ты поймёшь меня, — прошептал он, и в его голосе не было больше ни строгости, ни шутливости.

— Я вас понимаю, не волнуйтесь! — заверила его Ниа. — Я совсем не расстроилась, ну, может, самую чуточку!

— Хорошо, тогда иди.

Она вернулась в прихожую, положила пропуск, билет и письмо в сумку. Взяла вещи и вышла. Профессор остался стоять в дверях. Он подождал, пока Ниа сядет в лифт, а потом шаркающей походкой побрёл обратно в комнату.

Ниа снова спустилась в метро. От прощания с профессором внутри осталась странная тоска. Стараясь не думать о грустном, девушка села в поезд.

По синей ветке она ездила не очень часто, а на конечной станции не была ни разу. По мере приближения к ней перегоны между станциями становились всё длиннее, а пассажиров в вагоне оставалось всё меньше. Когда голос в динамиках произнёс: «Поезд дальше не идёт. Просьба освободить вагоны», — вместе с Ниа из вагона вышли только пять человек. Они поднялись по эскалатору и повернули направо. Ниа ещё раз повторила про себя слова профессора. Нет, всё правильно, вот забор и старые склады — ей нужно налево. Проводив взглядом своих случайных попутчиков, Ниа пошла вдоль забора. Он был серым, натянутые сверху провода обвивала колючая проволока. Девушка не знала, что в Гемме есть такие места. Она шла и шла, а забор всё не кончался, только склады сменились пустырями. Небо оставалось голубым, но солнечные лучи сюда не проникали. Её шаги были единственным звуком среди царящей вокруг тишины.

Наконец, забор остался позади, и оказалось, что он был просто заграждением, отделяющим железнодорожные пути от остального города. Ниа побрела вдоль путей. Придорожная трава уже начала желтеть, напоминая, что скоро наступит последний месяц лета. Девушка несколько раз оборачивалась, боясь, что сзади поедет поезд. Но, по-видимому, поезда здесь ходили так же редко, как и люди. Через пятнадцать минут впереди показалась платформа. На ней стоял поезд. Чуть не подвернув ногу на каменной лестнице с полустёршимися ступенями, Ниа взобралась на платформу. Оглянувшись на пустыри и ленты старых рельсов, девушка вдруг подумала, что оставляет очень странную Гемму.

Она растерянно пошла вперёд, путаясь в собственных мыслях. Налетевший порыв ветра распушил серые волосы. Ветер подталкивал её в спину, словно звал за собой. В этом молчаливом месте он единственный казался живым.

Дойдя до кабины водителя, Ниа заглянула в окно. Там сидели двое мужчин в голубой форме. Не зная, как привлечь их внимание, девушка постучала. Услышав шум, один из них открыл дверь.

— Что вам угодно? — спросил он на довольно хорошем албалийском.

«Значит, в мире все действительно говорят по-албалийски», — рассеянно подумала Ниа. Она учила этот язык пять лет и получила за него «отлично», но, впервые услышав из уст иностранца, растерялась.

— Я меня есть билет, — наконец, сказала она. Торопливо порывшись в сумке, девушка достала билет с пропуском и протянула машинисту.

Тот удивлённо посмотрел на документы, сравнивая фотографию с оригиналом.

— Хорошо, садитесь, — проговорил он, возвращая ей билет и пропуск. — Ваше место во втором вагоне, но пройдите, пожалуйста, через кабину, мы обычно не открываем здесь двери.

От волнения Ниа почти ничего не поняла, разобрав только слова «хорошо» и «садитесь». Судя по жесту машиниста, садиться ей надо было прямо здесь. С трудом протиснувшись в узкую дверь, она пошла по коридору.

— Второй вагон, купе номер семнадцать, — крикнул машинист, с сомнением глядя на странную девушку.

Ниа обернулась и, поклонившись, пробормотала:

— Спасибо.

Найдя своё купе, она открыла дверь и осмотрелась.

Там был только один пассажир — полноватый мужчина лет пятидесяти. Он спал, прислонившись щекой к окну, круглые очки сползли на нос. Стараясь не шуметь, Ниа положила сумки на полку, а сама села у окна. Поезд оказался не очень новым, но в купе было чисто и уютно: дешёвые сатиновые занавески в мелкий цветочек, накрахмаленные салфетки, зелёные полотенца — почти как дома.

Всё произошло так быстро, что она даже не успела этого осознать. Ещё вчера ей вручали диплом, а сегодня она сидит в поезде, который увезёт её из Лабрии!

Нервно передёрнув плечами, Ниа посмотрела на спящего попутчика. Наверное, для него поездки в другие страны уже перестали быть чем-то пугающим. Усталое лицо, обрамлённое редкими отдающими в рыжину волосами, поношенная одежда — он напомнил ей продавца воздушных шариков. В детстве папа часто покупал ей такие. Иногда он привязывал к их длинным ниточкам кубики от конструктора, и тогда шарики начинали парить по комнате. Их всегда продавал такой же немолодой мужчина. По выходным он привозил огромный красный баллон и продавал шарики. Они часто улетали, лопались, становились старыми и морщинистыми — в общем были чем-то очень ненадёжным, неподходящим для взрослого человека, но торговец выглядел счастливым, потому что продавал то, что было больше всего нужно детям.

Поезд тронулся. Ниа зажмурилась, потом медленно открыла глаза — ничего не изменилось. Даже её попутчик по-прежнему продолжал спать. Наверное, продавать шарики — ещё и очень утомительное занятие.

В детстве Ниа часто ездила на поезде к бабушке Ави, которая жила тогда в километрах трёхстах от Геммы, а потом, когда училась в университете, выбиралась с друзьями на природу. Поэтому она приникла к окну и приготовилась любоваться пейзажами Лабрии. Но платформа сменилась серым металлическим забором с колючей проволокой, и этот забор оказался бесконечным. Что за скучная дорога? Так люди из других стран и не увидят, какая красивая Лабрия. Через некоторое время у Ниа начало рябить в глазах, и она не заметила, как задремала.