Чудовище и красавец

Сам того не замечая, он осознал, что гладит ее волосы, нашёптывая ей слова утешения. Стася слабо оттолкнула его руку:

-Зачем ты это делаешь? Показать в очередной раз, какой ты хороший?- к ее хриплому голосу нужно было прислушиваться, так тихо она говорила- Я- самый интересный объект для твоей благотворительности?!

Решив, что успокоительное ещё не отпустило ее, Нат не стал спорить:

-Нет. Ты- интересный объект для меня самого.

Сел рядом, взяв ее за руку. Такая маленькая, холодная. А ведь Стася всегда была девушкой с формами. Высокой, фигуристой. Сейчас же она выглядела как те утопленницы из жутких народных сказаний- бледная, худая, измученная, и волосы на лице, которыми она прикрывала свои шрамы. По поводу последних он проконсультировался с лучшими хирургами- удаление шрамов будет самым простейшим из всего, что им предстоит пройти.

- Стась, я знаю, тебе сейчас тяжело- начал он и тут же сам ужаснулся, как фальшиво и неестественно прозвучали чувства в попытке облачить их в слова- Я...Все будет хорошо- хотелось биться головой о стену от внезапного приступа косноязычности.

-Хорошо?- тихо ответила девушка, повернувшись к нему. Она откинула прядь волос с лица, глядя ему прямо в глаза- Все уже прекрасно. Ты нашел свое чудовище, сейчас начнёшь творить волшебство, как ты любишь. Ты же не можешь прожить ни минуты, не делая чего-то хорошего? Да?! Только нужно найти похуже, поужаснее объект, чтобы причинять добро, так?! Или вообще, у вас, богатых уродов, хобби- найти себе нищую дворняжку, чтобы баланс был, да? Типа, инь-янь? Развлечение, фетиш? От скуки?!- она уже кричала, пытаясь, схватившись рукой за поручень, привстать на кровати, но ослабевшие руки не дали ей такой возможности. Девушка упала, едва не подвернув правую руку. На крик прибежали обе сиделки, в ужасе смотревшие на Ната, так, словно он был монстром.

Девушки тут же окружили Стасю, с силой, не соответствующей их хрупким телам, они обездвижили ее, вколов успокоительное. Нат не препятствовал- доктор сказал, что первые пару недель придется это делать, уменьшая дозу. Ведь в больнице она к нему привыкла. А вот потом... Потом будет тяжело- нужно будет полностью прекратить.

Нат вышел из комнаты лишь когда Стася уснула. Во сне она выглядела такой спокойной, умиротворенной.

Он, давно забивший приступы страха, оставивший их в глубоком детстве вместе с большинством чувств, сейчас вновь ощутил ту беззащитность и страх перед будущим, неизвестность. А вдруг он зря все это затеял? Ничего не выйдет, сделает лишь хуже? Откровенная ненависть в ее глазах....Истерика, которую смогли прервать только препараты.

Следующая неделя была тихой- Натан присутствовал на занятиях, где массажисты и физиотерапевты усиленно работали над слабыми мышцами Стаси. Та лежала, словно неживая, позволяя делать с собой все, что угодно. Лишь изредка, когда заадевался нерв, где убиты не все окончания, она пришуривала глаза или легонько прикусывала губы ( не к месту вспомнилось, как она делала это в порыве страсти. Та, смеющаяся, веселая девушка, что звала его ночью купаться в бассейне, держа в руках верх от купальника, которым размахивала как флагом. Та гордая Стася, что поклялась отдать ему долг, когда пришла благодарить за помощь лично. Та фурия, что не боялась отчитать его за то, что ей было не по нраву).

-Она так мало ест, тает на глазах- едва ли не плакала Нина, вынося очередной почти нетронутый поднос с едой из Стасиной комнаты- телевизор не смотрит, книги не хочет читать. В стену смотрит...- и женщина, не выдержав, заплакала. Так сильно ее тронул вид молодой девушки, что сдалась в борьбе за жизнь.

Нат обнял Нину, не находя слов- он чувствовал то же самое. Бессилие, отчаяние. Казалось, Стася нарочно изводит себя.

"Беседы" с психотерапевтом, что проходили почти ежедневно, оканчивались лишь заверениями последнего, что отсутствие отклика со стороны больного- обычная практика для подобных случаев. И ждать стоит несколько месяца, а то и год-два. Нат все же решил перепроверить его утверждения, пригласив другого, не менее именитого специалиста. Но и тот лишь развел руками, подтвердив мнение коллеги. " Понимаете, мы- только средство помощи. А пациент должен захотеть сам. Буквально вытащить себя за волосы, как тот Мюнхгаузен".

С Миловым они решили пока не говорить Лине о состоянии Стаси, ведь та ожидала ребенка, и волнения были совсем не нужны. Тем более, в таком состоянии неизвестно, как отреагирует на встречу с ней сама Стася. Врачи в один голос утверждали, что пока покой и отсутвие волнительных встреч и переживаний полезны. А вот когда эмоциональное состояние станет стабильным- тогда можно и над встряской подумать, организовав встречи с теми, кто ей дорог. Мамой, Стасей.

"Надо бы матери ее набрать"- промелькнула мысль. Но тут же другая парировала ей " И что сказать? Вы меня не знаете, но ваша парализованная дочь у меня..."? Нет, к тому же, в больнице говорили, что мать приходит раз в несколько месяцев, и кончается все это страшным скандалом, и с каждым разом промежутки между помещениями все длиннее. Значит, время до очередного визита пока есть

Глава 51

-Я не буду! Уберите- осипший голос Стаси едва различался в шуме какой-то возни в гостиной.

Нат, с задыхающейся Ниной, спешившей следом, вбежал на гостиную , едва не столкнувшись с одной из сиделок, что несла ремни. Стася, сидевшая в кресле, покраснела от слез и попыток высвободиться из железной хватки " сестры милосердия", что вполголоса матерясь, пыталась разжать ей зубы.

-Вот. Вот, Натик!- запричитала Нина- таблетки эти суют. А она как наркоман потом. А сказали ведь, снижать постепенно...

Девушка ошарашенно уставилась на Ната, не ожидая увидеть его в дневное время дома. В руке ее лежало несколько таблеток, что она не смогла запихнуть пациентке в рот. Разлитая повсюду вода и покрасневший нос Стаси свидетельствовали о том, что ей пытались дать запить препараты, зажимая нос.

-Что здесь происходит?- слепая ярость захлестнула Ната. Хотелось свернуть шею этим зверям в человеческом обличии. Он-то думал, что все под контролем, что девушку постепенно перестают пичкать лекарствами, но наоборот- ее заставляли их принимать! Так вот они, причины ее апатии и вялости. Нежелание работать двух этих стерв- накачали пациентку таблетками, и вуаля. Весь день можно журнальчики читать.

Вторая сиделка так и замерла в дверях, с ремнями в руках. Судя по тому, как испуганно девушка смотрела на Натана, она поняла- он догадался.

-Пошли вон!- едва сдерживая себя, рявкнул он обеим. Тех долго упрашивать не пришлось- будто испарились.

-Бедная моя- Нина, подбежав, обняла обессиленную Стасю, гладя ее по голове, как ребенка. Обе плакали в унисон. Нат решил выйти во двор, чтобы не натворить глупостей. Заодно, позвонит кому нужно, чтобы этих двух больше на пушечный выстрел не подпускали к больным.

Когда немного позже он вернулся в дом, то не поверил своим глазам- Стася и Нина сидели в гостевой комнате, оживлённо беседуя. Они сотрели какой-то турецкий сериал по огромной , во всю стену, плазме. На выпирающих коленках девушки стояла тарелка с крохотными фирменными пирожками Нины, которые она изредка надкусывала. Едва они заметили Ната, как тут же разговор стих, напряжение повисло в воздухе. Тот лишь кивнул им, уходя к себе. Пускай отдохнут- обе переволновались сегодня. И есть прогресс- Стася стала отвечать, поддерживать диалог. Не агрессивно огрызаться или кричать почти на ультразвуковой частоте.

Ночью, заботливо уложенная в кровать Ниной, которая сама вызвалась выполнять обязанности сиделки, разве что прося охрану, если нужно было перенести девушку куда-либо, Стася не могла уснуть. Как там Ромик, мама? Остались ли деньги? Да, куда там- те деньги, которыми откупился от нее и ответственности отец мажора, потребовав все выставить так, будто она, напившись, едва ли не залезла на его сына, когда тот был за рулем- вот и не справился парень с управлением, таяли на глазах. Толстый бизнесмен, отец мажора, помахивая справкой об отсутствии в крови сына алкоголя и наркотиков ( Стася сомневалась в этом, ведь само поведение юноши говорило об обратном), угрожал ей:" Или соглашайся, и получишь деньги на лечение и жизнь, или должна ещё останешься, по судам побегаешь" ( на слове " побегаешь" он , ухмыльнувшись, окинул взглядом ее загипсованные переломанные ноги. Ни малейшей искры сочувствия или сожаления не промелькнуло в его глазах. Стася была шокирована- стоит, смотрит на результат дел своего урода-сына, и даже просто по-человечески ему не жаль девушку, которой его инфантил сломал жизнь. Папенька волнуется только о том, чтобы сына не посадили. А она....она воспринимается как досадная помеха. Даже жаль, что не отправилась на тот свет- было бы проще строить линию защиты, обвинив во всем ту, что уже не сможет на суде ничего сказать в свое оправдание).