Рай в барабане

– Даю тебе крайний срок – три дня, – добавил Малыш Потерон. – Потом готовь почки на продажу.

Юджин Уолш повернулся и поплелся к двери, но не успел он выйти, как Малыш Потерон вдруг вспомнил, что недавно сверху поступило указание собирать информацию обо всех компьютерщиках, имеющих проблемы с законом или влезших в долги. Это была обычная манера его боссов решать кадровые вопросы.

– Э, как тебя… Юджин! Постой-ка… Кто ты, говоришь, по профессии?

– Системный аналитик, – с готовностью ответил Уолш. – Я очень хорошо зарабатываю, и если вы остановите проценты, я смогу вернуть долг за семь с половиной лет, выплачивая еженедельно по…

– Ладно, чувак, возможно, тебе повезло, и я помогу тебе отработать деньги. Садись, пиши резюме. Пиши кто ты, что ты, и главное – что умеешь делать.

4. Два пути

– Не пора еще? – раздался голос из аудитории.

Егор Солнцев посмотрел на часы.

– Да, на сегодня все. Коллеги, прошу в столовую.

Аудитория одобрительно зашумела, задвигались стулья, и вся компания проследовала на кухню. Егор выдавил половинку лимона в граненый стакан, подцепил ложечкой попавшие туда косточки и долил на три пальца водки. Остальные слушатели налили себе просто водки.

Полгода назад Егор, который никогда раньше не отличался особой дисциплинированностью, завел распорядок дня и с тех пор ни разу не отступил от него. Подъем, холодное обливание и завтрак – с 6 до 7 часов. Работа, с получасовым перерывом на обед – с 7 до 18 часов. Лекция – с 18 до 19 часов. И, наконец, ужин со слушателями – в 19 часов.

Такой распорядок был заведен после того, как Егор получил письмо следующего содержания:

Кому: Доктор Егор Солнцев

От: Генрих Грин Джонсон

Швейцария, Берн.

Дорогой Егор,

По результатам заседания Совета попечителей Института LONAR, вынужден сообщить вам, что институт более не нуждается в ваших услугах и, в соответствии с пп.34.1–34.8, расторгает контракт с вами.

Испытывая искреннее сожаление по этому поводу, не могу не сказать о причине, побудившей Совет принять такое решение. Причина в том, что в последнее время ваши теоретические воззрения и поставленные вами цели стали простираться гораздо дальше скромных научных задач, стоящих перед LONAR. Задача нашего института – регистрация и изучение гравитационных волн, возникающих от слияния и поглощения черных дыр. Вы же поставили себе цель, насколько это смогли понять мои коллеги и я, доказать существование неких волн, переносящих живые души. Налицо полное несоответствие наших с вами научных интересов, что делает невозможным ваше дальнейшее участие в проекте.

Вместе с тем, от имени руководства и сотрудников института LONAR, и от себя лично, хочу поблагодарить вас за 3 года плодотворного сотрудничества. Ваши расчёты амплитудных форм возмущений метрики пространства-времени в продольной калибровке с отрицательным следом легли в основу гравитационного детектора LONAR/GWD.v4.0.3, на котором было сделано несколько замечательных открытий. В связи с этим, имею честь сообщить вам, что Совет попечителей постановил выплатить вам премию в размере половины от общей суммы вознаграждений, полученных вами в течение года. Надеюсь, вы оцените наше доброе к вам отношение.

Хочу также напомнить вам, что упомянутые мною выше расчеты остаются собственностью компании LONAR Ltd., основного инвестора одноименного института. Все взаимные обязательства, вытекающие из этого, вам известны.

Остаюсь искренне ваш,

После этого у Егора Солнцева оставалось только два пути: начать пить или продолжить свои исследования в одиночку. Он пошел сразу по обеим дорожкам.

Он поставил себе целью математически обосновать, а затем экспериментально доказать существование ультрагравитационных волн, лежащих за пределами диапазона обычных или, как он говорил, «грубых» гравитационных волн, и переносящих quantum vitae, или «кванты жизни».

Термин quantum vitae Егор позаимствовал из песни малоизвестного исполнителя реггей Джозефа Джиби, жившего во Франции в конце 70-х, непонятно почему рекомендованной ему сервисом YouTube.

Первоначально коллеги с юмором отнеслись к его идеям. Они считали его пусть сумасбродным, пусть с тараканами в голове (а у кого их нет? только у бездарей!), но талантливым чудаком-математиком, с которым приятно и, главное, полезно иметь дело. Но когда на научной конференции в Сиэлте, штат Вашингтон, он выступил с докладом о «нематериальном диапазоне гравитационных волн, квантах жизни, кармических вибрациях и кармическом резонансе», он был освистан, не буквально, конечно, а в академическом смысле, осмеян, и выжат из науки. К нему прочно приклеился ярлык сумасшедшего профессора.

Привыкший всегда работать в группе, в контакте с коллегами, на которых он мог проверять идеи и оттачивать формулировки, он нуждался в слушателях. Таковые нашлись в лице Ереваныча и Сундука, двух уважаемых в жилмассиве алкоголиков, с которыми Егор образовал прочную тройку.

Ереваныч к столице Армении никакого отношения не имел, а просто был Юрием Ивановичем, отставным майором-танкистом, видным общественным деятелем товарищества собственников жилмассива по улице Индюковского.

Коля Сундуков не мог, естественно, получить никакого другого прозвища, кроме как Сундук. Он всю жизнь прожил в этом районе, и был уникальным в своем роде феноменом – бескорыстным сантехником.

Первая спонтанная лекция состоялась у пивного ларька «Патлатый гусь», где проверенным людям разрешалось приносить с собой при условии заказа пива. Мужики, как это водится, стали безобидно подначивать «профессора», выпытывая, как это физик может получать большую зарплату, он же ничего не делает.

– Как это ничего не делает? – возмутился наивный Егор. – Я, например, делал расчет формы сигнала от поглощения черной дырой нейтронной звезды. Благодаря этому удалось зафиксировать событие. Это называется «ничего не делает»?

Мужики, хоть не понимали, зачем вообще нужны эти звезды, добродушно посмеивались, запивая пивом портвейн. И только Сахар никак не мог уняться и все продолжал, плюясь и перебивая, доказывать, что никаких нейтронных дыр не бывает, и это все обман для выкачивания денег. Ну есть в каждой русской компании такой тип…

Прозвище Сахар – усеченное от Сахаров – он получил потому, что был потомственным диссидентом. Настоящая его фамилия была Бородин. Как истинный русский интеллигент, на любое, даже самое нейтральное и безобидное заявление, Сахар сначала говорил: «Нет! Не так!», потом произносил сакраментальное «На самом деле…», потом вникал в суть сказанного, и уж только потом объяснял, почему сказавший сказал не так, и как оно есть на самом деле. И еще изумляла Егора такая особенность Сахара: о чем бы вы с ним не заговорили – о погоде, о музыке, о женщинах или о выпивке – через пять минут разговор таинственным образом переходил на Сталина или Путина. Он всегда точно знал кто виноват и что делать. И странное дело, все мужики, в общем-то добродушные спокойные люди, в присутствии Сахара начинали раздражаться, материться, кричать и перебивать друг друга, что-то доказывать, кого-то обличать. Доходило и до мордобоя.

Вот и в тот раз Сахар не унимался:

– Ну что тут не понятно? Они же пилят бюджет! Выдумали какие-то звезды! Какие звезды? Там же все на откатах!..

– Простите, – пытался оправдываться Егор, – но проект финансировало правительство Германии…

– Конечно, правительство Германии! А чье? Наше, что ли? Откуда у нас деньги на науку? Они же все разворовали! Денег на фундаментальные исследования, по последним данным, вообще не осталось! Они же нефть продают! Зачем им?

Увидев, что ошарашенный Егор пытается на полном серьезе вступить в спор, добрейший Сундук двумя пальцами притянул к себе Сахара за хэмингуэевский свитер и сказал:

– Слышь, ты, жертва террора, заткни хлебальник или вали отсюда!