Страница 2 из 12
– Вы знаете, что это такое? Это основное психоактивное вещество, содержащееся в марихуане. Химически чистый гашиш! Она утверждает, что обнаружила на Марсе гашиш! Вот, вы уже смеетесь! И зрители смеются. Конечно, у вас есть чувство юмора. А у этих функционеров от науки, у этих евробюрократов чувства юмора нет. И чувство реальности они давно утратили. Они наркотики, видите ли, ищут на Марсе, в то время как серьезные научные проекты задыхаются в рамках своих тесных бюджетов!
На следующий день началась вакханалия. Первой, как и положено, отреагировала желтая пресса. Появились интервью, которые она никогда не давала, иллюстрированные не ее фотографиями, часто в купальниках. Из пыльных архивов была извлечена и раздута до неузнаваемости история о том, как студентка второго курса Университета Амстердама Алиса Тавридис ушла бродить по Европе с группой наркоманов, величавших себя «последними из хиппи», и как ее чуть не посадили на три года за наркотики. К этой плодородной теме подключились карикатурные журналы и юмористические шоу.
А потом за дело взялись эксперты. Десятки экспертов, о которых Лис, занимавшая в биологической науке далеко не последнее место, даже понятия не имела. Она с изумлением смотрела бесчисленные ток-шоу, и почему-то часто вспоминала любимого с детства Гулливера: «… мне никогда еще не приходилось видеть смертных, которые бы так поражали своей фигурой, одеждой и выражением лиц. У всех головы были скошены направо или налево; один глаз смотрел внутрь, а другой прямо вверх к зениту. Их верхняя одежда была украшена изображениями солнца, луны, звезд вперемежку с изображениями скрипки, флейты, арфы, трубы, гитары, клавикордов и многих других музыкальных инструментов, неизвестных в Европе».
Только теперь Лис поняла силу слова, сказанного с глубокомысленным видом и поданного под пикантным соусом в утренний или вечерний прайм-тайм. И, подобно герою другого великого романа, над первыми выступлениями Лис смеялась, потом удивлялась, а затем наступила третья стадия – страха. Страх вызывала сила и неуязвимость абсурда. И еще не поддающаяся никакому объяснению неадекватность, непропорциональность реакции. Это была ненависть.
Послышался свисток полицейского и властный голос произнес:
– Господа, прошу вас разойтись! Вы нарушаете порядок! Я буду вынужден применить силу! Всем разойтись!
Крики толпы сразу смолкли. Рука в краге два раза стукнула в стекло, заставив Лис поднять голову, и показала жестом «уезжай отсюда». Лис включила дворники, размазавшие по стеклу яичные внутренности, и медленно тронулась с места. Начался дождь. Хоть в этом повезло.
Коллеги перестали звонить Лис, а ее звонки все чаще оставались без ответа. Если кто-то и брал трубку, то отделывался вежливыми «как дела?» и «все в порядке» и старался поскорее закончить разговор. При встречах с ней вежливо раскланивались, но близко не подходили. О научных конференциях Лис стала узнавать не по приглашениям, а из новостей. Вокруг Лис образовалась мертвая зона. И вот сейчас эта разъяренная толпа в L’Academie Populaire… Она вспомнила, что не увидела возле себя ни одного работника издательства или охранника!
Но было бы несправедливо обвинять всех поголовно коллег в том, что они поддались академическому стадному инстинкту. Некоторые из них, как знакомые, так и незнакомые, выражали Лис сочувствие и старались оказать поддержку. Ведущие ученые из разных стран заявляли о том, что метод и технология квантового сканирования доктора Тавридис полностью состоятельны и научно обоснованы, а ее выводы заслуживают доверия. Но эти голоса тонули в реве толпы.
Лис подъехала к дому и вырулила на свою обычную стоянку. Дождь, перешедший в ливень, смыл с машины последние воспоминания о встрече с читателями. Она вышла, не взяв зонт.
Дома промокшая насквозь Лис первым делом разделась и завернулась в полотенце. Потом налила воду в кофеварку. В этот момент зазвонил телефон. Номер был незнакомый. Разговаривать ни с кем не хотелось, к тому же скорее всего это был очередной тролль. Лис неохотно взяла трубку.
– Алиса! Как поживаешь?
Лис узнала голос профессора Бернара Кот-д’Аржана. Он был огромным человеком, и даже его голос в трубке занимал много места.
– Как поживаешь?
– Нормально. Рада слышать.
Профессор Бернар Кот-д’Аржан входил в число ведущих микробиологов мира. У него было много научных интересов, регалий и достижений, и в числе прочего, он считался ведущим в мире специалистом по странной науке, которая называется экзомикробиологией.
Профессор был горячим сторонником гипотезы панспермии, и в рамках этой концепции изучал морфологию бактериальных колоний и механизмы адаптации бактерий к различным условиям. Он пришел к выводу, что занесенные на планету семена жизни для своего сохранения и развития должны решать двуединую задачу: с одной стороны, они должны приспосабливаться под местные условия и использовать местные материалы, а с другой стороны – стремится воссоздать в новом месте обитания условия, свойственные для их прародины. Поэтому они неизбежно должны создавать структуры, взаимодействующие с внешней средой и одновременно формирующие свою собственную. Наиболее оптимальная форма такой структуры – пузырь. Оболочка пузыря должна представлять собой своеобразный плотный ковер, обладающий свойством мембраны. Такая мембрана может отбирать из окружающей среды только нужные элементы и формировать пузыри со своей собственной, отличной от окружающей, атмосферой. В этой среде, для которой профессор ввел термин «булласфера» (от латинского bulla – пузырь), и может дальше развиваться занесенная на планету жизнь.
«Колония бактерий – самая умная система во Вселенной» – утверждал Кот-д’Аржан, поднимая к небу короткий толстый указательный палец. Книга Бернара Кот-д’Аржана «Принципы адаптации бактериальных структур», написанная еще в 1993 году, вошла в канонический свод панспермистов.
– Ты слышала?
Лис перебрала в памяти все события последнего времени, о которых можно было бы таким значительным тоном спросить «ты слышала?», но ничего не вспомнила.
– Не слышала. Да я теперь вообще ничего не слышу, кроме…
– Ну да! Я знаю, моя милая, что тебя заклевали! Это какой-то бред! Но я как раз по этому поводу и звоню.
– По этому поводу? В каком смысле?
– В прямом! Приглашаю тебя в мой институт. Вот у меня список, и ты в нем первая!
– В какой институт?
– Значит, ты действительно ничего не слышала… Европейский институт экзобиологии и экзоорганической химии IERECEO!
– Как?
– Вот так! Неправительственная организация. Зарегистрирована буквально только что консорциумом частных инвесторов. Я назначен директором. Цель…
– Поздравляю! Рада за вас.
– … Цель – миссия на Марс!
– Вы серьезно?
– Абсолютно! Поиск жизни в самых глубоких пещерах! Мы найдем ее!
– Пилотируемая миссия?!
– Нет. Нам предстоит создать спелеологического робота, который проникнет в пещеру, обнаружит жизнь, возьмет образцы и доставит их на Землю!
– Я все-таки не могу понять – шутите вы или говорите серьезно.
– На этот раз серьезно. Так вот. Ты мне нужна. Ты должна создать роботизированную микробиологическую и биохимическую лабораторию на основе твоего метода квантового сканирования. Ты уже запатентовала метод?
– Да. И метод, и технологию. Но продавать пока не собираюсь.
– Мне это и не нужно! Передашь права на использование в рамках миссии, и сама же возглавишь разработку.
– Заманчиво.
– Так я ставлю галочку?
– Бернар, но вы же знаете, что я сейчас… токсичная. Меня только что чуть не забросали яйцами. Боюсь, ваши инвесторы будут не очень рады.
– Они будут рады до ушей! Я им сказал: или Тавридис приходит, или я ухожу.
– Это уж слишком! В какое положение вы меня ставите?
– В нормальное положение! В положение, которое должен занимать настоящий ученый твоего уровня и таланта! Так я ставлю галочку?