Страница 3 из 13
– На зарядке, – отвечает она, улыбаясь. – Мам, а мы где? Как сюда попали?
– Понятия не имею.
– Мамочка, ты замерзнешь, – продолжает Злата, смешно сдвигая брови.
У нас всегда так: мне холодно, а ей хоть бы хны.
– Злата, я не знаю, где мы. Если устанешь или замерзнешь – скажи мне, я тебя понесу, – выдаю самую идиотскую идею.
Мы в каком-то поле: впереди, позади и со всех сторон сплошная снежная равнина. Куда идти? Как далеко идти?
– Мам, пошли туда, – дочка тянет меня в сторону.
Так, а вот это уже совсем ненормально.
– Почему, Злата? – я недоуменно смотрю, куда тянет дочь.
У нас компаса нет. Как определять направление в снежной пустыне?
– Не знаю, – дочка резко останавливается и испуганно глядит на меня. – Плосто нам туда. И ты сама не знаешь, куда идти.
Ох, и это дочка, которая меня вечно тянула в обратную от дома сторону, когда я ее забирала из садика. Но я все-таки решаю прислушаться к ее ощущениям. Может, мы выйдем к населенному пункту? Тут главное что – не раскисать. Я не должна показывать дочке, что мне страшно, или паниковать.
Мы идем долго. С каждым шагом я замерзаю. Руки уже ледяные, не спасают даже теплые карманы.
Вскоре подходим к холмику.
– Ты не устала? – спрашиваю у дочери.
У самой уже ноги горят от усталости и холода, а этому полю конца и края нет. Мне бы посидеть, отдохнуть. Но нельзя. В такой мороз надо двигаться. Еще и метель усиливается, то и дело забивая ноздри снегом. Это кощунственно, но я не могу взять свою пятилетнюю дочь на руки и тащить на себе, и очень волнуюсь, что она замерзнет раньше меня. Но Злате мороз нипочем. Порой мне кажется, что это она тащит меня за руку, не позволяя останавливаться.
Глава 2
Я пытаюсь отдышаться, а Злата бежит к огромному сугробу.
– Мам, он живой! – восторженно говорит.
– Кто живой? – я недоуменно смотрю на дочь.
Злата кладет руку на сугроб, и на нем вспыхивают два ярко-синих фонарика. Может, нас украли инопланетяне, и мы очутились на какой-то базе?
Вот только вряд ли у базы есть глаза.
Сугроб начинает подниматься.
– Злата!
Она тут же подбегает ко мне.
Мы пятимся.
Снег будто стекает ручейками с огромного ящероподобного зверя с лазурной кожей.
Похож на динозавра, проснувшегося после спячки.
Только динозавры давно вымерли! Мы явно попали на какую-то экспериментальную базу, где выводят подобных монстров. Как еще объяснить потерю памяти?
Зверь – огромный, как двухэтажный дом – расправляет огромные крылья, машет ими, избавляясь от остатков снега.
Что уж говорить про его лапы. Если наступит – мокрого места не останется.
Сощурившись, он опускает голову к нам. Принюхивается, вдыхая морозный воздух.
Я смотрю на него со страхом, прижимая к себе Злату. Хочу спрятать ее за спину, но это может разозлить монстра.
Он делает шаг к нам. Не удерживается и падает на бок. Медленно поднимается, разбрызгивая снег в стороны. Ощущение, что он напился, уснул в сугробе, а потом проснулся – и нате вам, цирковые трюки.
Он вновь пытается подползти к нам, даже дергает огромной лапой с острыми когтями в нашу сторону. Рычит от бессилия.
Я никогда не понимала фильмов, когда люди стоят и просто смотрят на надвигающуюся на них катастрофу, будь то цунами, падающий самолет или машина на скорости, но сама вот сейчас стою, не в силах сдвинуться. Инстинкты вопят бежать, но я не могу.
Зверь продолжает рыть снег, подбираясь к нам, пока мы пятимся.
По округе разносится рев. Небо заслоняет огромная тень. Над нами летит еще один зверь. Только черный.
Синий вытягивается и мотает головой, которую тут же склоняет, когда черный подлетает к нему.
В воздух поднимается столб снега, и мы рискуем остаться погребенными под ним.
Я оттаскиваю Злату, ощущая дикую усталость и холод. В теплых сапогах не чувствую пальцев.
– Злата, пойдем, – шепчу. – Нам надо уйти отсюда.
Черный зверь заслоняет нас от синего.
– Солнышко, не бойся, – говорю Злате, не сводя взгляда со зверей.
Такие огромные, что могут одной лапой нас раздавить, но пока они заинтересованы друг другом, мы можем сбежать.
– Хорошо, мам, – шепчет дочка.
Она сжимает меня своей детской хваткой, передавая едва заметное тепло.
Спина черного монстра напрягается. Вновь раздается оглушительный рев. Миг – и он срывается на синего. Тот тут же падает, вздымая комья снега.
– Бежим, – дергаю я Злату.
Ноги утопают в сугробах. Мы даже не отдаляемся от дерущихся зверей.
Сердце бешено бьется, грозясь вот-вот замереть. А я не могу остановиться, пока хотя бы не выведу Злату из опасного места.
Холод пробирается по ногам, несмотря на адреналин, бурлящий в крови. Я заставляю себя двигаться через силу, пока Злата то и дело оборачивается к зверям.
Раздается оглушительный рев.
Я оборачиваюсь. Черный дракон повалил на землю синего, тот бьет крыльями о землю и воет от боли.
– Мама, он ее убьет! – кричит Злата, когда черный зверь прижимает синего к земле.
Черный глядит на нас стальными глазами. На миг кажется, что я уже видела их где-то… или когда-то. Зверь не полностью черный, в некоторых местах видны сияющие ярко-синим светом прожилки. Особенно на шее, когда он ее вытягивает.
Дракон расправляет огромные кожаные крылья, закрывая небо. Он очень красивый.
Раздается дикий гул и рев.
Я перевожу взгляд на лазурного: на продолговатой ящероподобной морде с тоской сияют сапфировые глаза. Зверь будто мяукнул тоскливо, раскрывая огромную пасть, полную белоснежных клыков, каждый из которых в половину моего роста. Звук отдается тупой болью в моем сердце.
– Мама, – Злата дёргается, пытаясь вырваться. – Он ее убьет. Останови!
– Злата, успокойся, – я оттягиваю дочь подальше от зверей.
Откуда она вообще понимает, что это он и она?
Эти синие глаза я не забуду никогда. Они с такой мольбой смотрят на нас, когда огромная черная лапа опускается на шею.
Отворачиваюсь.
Раздается взрыв. Я валю Злату на землю, закрывая собой. Волна льда и снега накатывает на нас, больно ударяя по телу. В меня будто всаживают ледяные пули, которые чудом не делают из моего тела решето.
Дышать тяжело. Я вдыхаю ртом воздух, впуская в легкие холод вперемешку со снегом.
Вскоре все прекращается.
Застывшая подо мной Злата пытается выкарабкаться. Я перекатываюсь на спину, ощущая жуткий холод. Хочу чашечку горячего кофе или чаю.
– Мама, вставай, – Злата тянет меня, а я не могу.
Обморожение, или как это там называется. Ноги и руки скованы, в глазах застыли слезы, превращающиеся в ледышки. Я даже не дрожу от холода, не в силах подняться.
– Мама, – Злата ложится сверху, – Пожалуйста, вставай. Я тебя соглею, ты только вставай.
Чувствую теплое дыхание дочери на шее.
– Сейчас, – выдыхаю.
Всего одно усилие.
Дочь скатывается с меня, а я пытаюсь подняться. Мне слишком холодно, чтобы я хоть как-то могла собраться с силами.
– Злата, иди, – шепчу из последних сил. – Если я не буду дышать, просто уходи.
Боже, моя дочь останется одна, без меня.
– Мама, – по щекам дочки текут слезы.
Куда она пойдет? Там черный зверь, убивший лазурного. Он разорвет Злату в один присест. Да что там – просто съест в один присест.
Плохая из меня мать. Я не уберегла дочь.
Глаза закрываются.
Глава 3
Я едва ощущаю, как меня поднимают. Это вот так душа покидает тело? Мне все еще холодно, но я чувствую тепло чужой кожи. Открываю глаза и вижу перед собой рельефную мужскую грудь. Взглядом скольжу выше. Я с ума схожу или что? Вижу волевой подбородок и плотно сжатые губы. Он мельком посмотрел на меня стальными глазами.
– Это моя мама, – рядом звучит голос Златы.
Я вновь закрываю глаза. Меня или глючит, или я умираю. Только в галлюцинациях посреди поля снега мог появиться голый мужик.