Конечно, это не любовь

— Разумеется. И я знаю, что ты не можешь помочь магией, потому что это было бы слишком подозрительно и бросалось бы в глаза. Я и не…

— Я думала послать тебе его в подарок, но, пожалуй, отдам сейчас. Не лучшая вещь для ношения в сумке.

Гермиона сунула руку в сумочку, пошарилась и извлекла немного потемневший, но без трещин и сколов череп.

Лицо Шерлока осветила искренняя и очень счастливая улыбка. Он выхватил Билли у Гермионы из рук и щелкнул его по макушке со словами:

— Привет, старина, — потом нахмурился и добавил: — не думал, что ты будешь хранить череп.

Гермиона пожала плечами и заметила:

— Я уже привыкла беречь твоих друзей.

Шерлок посерьезнел, потер подбородок, задумавшись о чем-то, а потом поправил воротник пальто, коснулся губ Гермионы быстрым поцелуем и поспешил к дому 221 — к друзьям.

Гермиона некоторое время смотрела ему вслед, потом опомнилась и аппарировала ко входу в министерство — у нее было еще множество дел.

Нужно было закончить раз и навсегда историю Шеринфорда, а для этого — посетить бывших пленных в Мунго, а потом отдать черновик договоренности с маггловским правительством в отдел документов и архивов. Ответить министру магии ЮАР. Пообщаться с оборотнями и согласовать их «Хартию прав». Не забыть про день рождения Альбуса Северуса в октябре и заранее найти подарок. Выяснить, что творил Джордж под оборотным зельем с ее волосом.

И, в конце концов, купить продуктов домой, в первую очередь сливок — потому что иначе утром Шерлок опять перевернет кухню вверх дном, пытаясь их отыскать.

Конечно, это не любовь. Глава 47

Шерлок сидел в кресле в гостиной на Бейкер-стрит и лениво перебирал струны скрипки. Он несколько часов назад закончил дело о тройном убийстве в Саутворке, из-за которого не спал двое суток, и теперь размышлял, стоит ли присоединиться к Роззи и немного подремать, или все-таки выпить кофе и продержаться до ночи.

Тишину квартиры нарушил громкий хлопок. А затем:

— Уильям Шерлок Скотт Холмс! — на последнем слове голос Гермионы сорвался на ультразвук, по гостиной прошел порыв ураганного ветра, разметавший бумаги и заставивший Билли подпрыгнуть.

Шерлок невольно поежился — Гермиона редко бывала на него действительно зла и почти никогда не теряла контроля над своей магией. К тому же, этот скандал начался раньше, чем он планировал, и в неправильном месте — на Бейкер-стрит, а не у нее дома на Чарринг-кросс-роуд.

— Не ждал, что ты зайдешь, — легкомысленно заметил он, пытаясь сообразить, удастся ли ему уговорить Гермиону переместиться к ней в квартиру, но тут же понял, что не удастся — кончик волшебной палочки уперся ему в грудь.

— Что здесь происходит? — из кухни выглянул Джон. — Гермиона, здравствуйте… — он несколько раз перевел взгляд в Шерлока на Гермиону и обратно.

— Здесь, — прошипела Гермиона, — происходит убийство!

— Эм… — Джон вошел в гостиную и произнес очень спокойным голосом (почти тем, же, каким он обычно говорил: «Не волнуйтесь, я доктор»): — возможно, нам удастся все уладить?

— Джон, не вмешивайся, — велел Шерлок, отчетливо понимая, от свидетеля ему теперь избавиться не удастся.

— Уладить? — с шепота Гермиона перескочила на крик, а потом опять на змеиное шипение: — Скажи мне, Шерлок, неужели моя просьба — одна маленькая просьба — настолько трудновыполнима? Я ведь не просила чего-то особенного. Просто не трогать мои зелья!

— Это был эксперимент, — Шерлок постарался не шевелиться в кресле. Его успокаивала мысль о том, что Гермиона его не убьет. И даже не покалечит. Максимум, что ему грозит — какое-нибудь неприятное заклинание, которое она потом сама же и снимет.

— Заткнись. Иначе, клянусь Мерлином, остаток дня ты проведешь в образе бородавчатой жабы!

Что ж, возможно, это будет очень неприятное заклятие.

— Я не понимаю… — произнес Джон, — какие зелья? В чем дело?

Гермиона резко обернулась, заставив Джона рефлекторно отшатнуться назад, а потом устало рухнула в свободное кресло. Джон благоразумно не стал говорить, что вообще-то это его кресло, и остался стоять.

— Мои зелья, Джон. Мои целебные и косметические зелья, выставленные в шкафу в ванной. Я отдала ему на откуп домашнюю аптечку, свои старые зельеварческие запасы — мантикора с ними. Все, что я просила — не трогать то, чем я действительно пользуюсь.

Гермиона тяжело вздохнула и шмыгнула носом.

— Ты пила одно и то же зелье каждое утро, — сказал Шерлок, — на протяжении как минимум полугода. Это не могло быть лекарство — ваши средства действуют мгновенно и не требуют употребления курсом. Поэтому я счет необходимым проверить, нет ли у тебя…

Он не договорил, потому что Гермиона пружиной вскочила на ноги и рявкнула:

— Зависимости? Проверить, нет ли у меня зависимости? Не перекладывай с больной головы на здоровую! И ты мог спросить. Просто задать вопрос.

— Ты могла бы солгать.

— Ты — придурок, Шерлок, — она резко развернулась и отошла к окну. — И у меня теперь большие проблемы. Я ведь мордредов Министр Магии. Я не могу просто объявить общественности, что… И исчезнуть на годик куда-нибудь не могу.

Шерлок потер подбородок. Сейчас, когда Гермиона немного успокоилась, с ней уже можно было вести конструктивный диалог. Вернее, можно было бы, если бы Джон опять не вмешался и не уточнил:

— Я так и не понял — что произошло?

— А произошло, — Гермиона развернулась на каблуках, глаза ее недобро сузились, — то, что ваш драгоценный друг решил проверить, что произойдет, если подменить противозачаточное зелье в моем шкафчике на бесполезную бурду с аналогичными вкусовыми качествами. Кажется, вы врач? Угадаете?

— О, Господи… — пробормотал Джон.

— И теперь я должна придумать, как объяснить нескольким десяткам ханжей в Визенгамоте свою очень внезапную беременность. Причем феномен непорочного зачатия у нас популярностью не пользуется!

— Возможно… — начал было Шерлок, но был остановлен взглядом Гермионы и словом:

— Жаба. Думай о жабе и молчи. Меня сожрут за эту выходку, — она снова вздохнула, — просто сожрут. Волшебники — глубокие консерваторы, они еще могут простить случайного ребенка трактирщице или продавщице, но никак не главе сообщества.

Шерлок поднялся из кресла, подошел к Гермионе, но коснуться ее не рискнул, просто встал рядом и сложил руки на груди.

На его взгляд, все было совершенно очевидно и, если бы Гермиона немного успокоилась, она сама нашла бы выход из ситуации, избавив его от весьма неприятной необходимости озвучивать решение вслух. Впрочем, чтобы не вызвать лишних подозрений, он еще на протяжении двадцати секунд изображал мыслительную деятельность, а потом спросил:

— Джон? Что там нужно говорить?

— «Я — осел». Думаю, подойдет, — пробормотал Джон.

— Вероятно, ты — действительно осел, но меня это сейчас не интересует. Что нужно говорить?

Джон, как обычно, соображал медленно, потом охнул и не своим голосом сообщил:

— Кажется, мне нужно пойти… в магазин, точно.

— Нет! — сказал Шерлок быстро и понял, что-то же самое произнесла и Гермиона. — Джон, не вздумай уходить, мне нужна твоя помощь.

— Я не буду тебе суфлировать, Шерлок. Черт возьми, ты…

Шерлок повернулся к Гермионе и встретился с ней взглядом. Шоколадные глаза все еще пылали гневом, но в них появились золотистые искорки смеха — Гермиона всегда была умна.

— Учитывая сложившиеся обстоятельства, — сказал Шерлок, почему-то ощущая себя крайне неуверенно, — думаю, ты понимаешь, что брак будет наиболее рациональным решением, которое позволит тебе…

Она посмотрела на него так, словно действительно собиралась претворить свою угрозу в жизнь и превратить его в жабу.

— Рациональное, Шерлок? — сказала она как-то пугающе спокойно.

— Мы должны дистанцироваться от чувств при принятии важных решений, — продолжил он, — сантименты сбивают с толку и мешают адекватно воспринимать действительность. Поэтому я говорю о логике, а не об эмоциях.