Конечно, это не любовь

— Я не…

— Видит людей под оборотным зельем, под невидимостью. Видит больше, чем другие. Просто она так и не научилась облекать свои идеи в понятные слова.

Они некоторое время помолчали, потом Шерлок вспомнил слова Джона и произнес:

— Спасибо, что заставила меня присоединиться к вам, — нужно было сказать это, пока была возможность.

— Мне показалось, что тебе это нужно. Знаешь, — она сделала паузу, — через три дня у меня инаугурация. Вчера окончились выборы, уже подсчитали голоса.

— Будешь министром магии?

— Кажется, придется, — почему-то Гермиона сказала это грустно.

Шерлок не стал спрашивать, в чем дело, вместо этого попросил:

— Расскажи историю.

Гермиона опять засмеялась и поменяла положение — положила голову Шерлоку на живот, — и заговорила:

— Говорят, что далеко-далеко на крутом холме в зачарованном саду, за высокими стенами спрятан волшебный источник — Фонтан феи Фортуны…

Шерлок закрыл глаза, вслушиваясь в тихий голос и постепенно погружаясь в полудрему. Перед глазами то и дело вставали больная и изможденная Аша, несчастная Альдеда и страдающая Амата, за которыми, громыхая ржавыми доспехами, брел Сэр Невезучий. Наверное, в сказке был какой-то глубинный смысл, но Шерлок не хотел и не стремился его извлекать. Ему просто нравилось слушать.

Конечно, это не любовь. Глава 42.1

Гермиона оправила тёмно-синюю шёлковую мантию, коснулась пальцами в кои-то веки идеально уложенных в строгую причёску волос и кашлянула, прочищая горло.

— Всё пройдёт отлично, — заметила её новая секретарша, Джесс — пухлощёкая пуффендуйка, бодрая и аккуратная.

— Кто бы сомневался, — ответила она. Джесс улыбнулась и напомнила:

— Ваш выход через три минуты.

Гермиона аккуратно расстегнула цепочку с порт-ключом до Австралии, отстегнула ремешок служебного порт-ключа и, поколебавшись, сняла часы — присяга министра магии была слишком важным магическим ритуалом, чтобы заявляться на неё обвешанной артефактами. К счастью, недавно Гарри подарил ей мешочек из кожи ишаки — надёжное хранилище, из которого забрать предмет мог только тот, кто его положил. Она сгрузила артефакты в него и передала Джесс. Оставалось надеяться, что ни с родителями, ни с Шерлоком за три часа ничего экстренного не произойдёт.

— Две минуты, — в дверь заглянул Перси, отвечающий за проведение церемонии.

— Я помню, — улыбнулась Гермиона и подавила желание ещё раз расправить мантию. В конце концов, она сотни раз выступала перед Визенгамотом. Это — просто очередное выступление, нет никаких поводов для волнения.

— Вам пора, — напомнила Джесс, — и вы прекрасно выглядите, мэм.

— Спасибо, — Гермиона взглянула в зеркало, отражение ей подмигнуло. Оно тоже не сомневалось в том, что Гермиона отлично справится.

Высоко подняв голову, она вышла из комнаты и едва не ослепла от вспышек камер — за узкой ограничительной линией толпились журналисты. Гермиона сдержанно, но искренне улыбнулась и помахала им рукой. Под ногами засветилась тёмно-синяя ковровая дорожка, за спиной возникли два подтянутых серьёзных аврора.

«Расслабься», — сказала сама себе Гермиона. Кажется, помогло.

Большой парадный зал министерства встретил Гермиону грохотом аплодисментов, гулом голосов и радостными выкриками. Она снова улыбнулась, подняла руку в приветственном жесте и поднялась на трибуну в центре, напротив сектора, который занимал полный состав Визенгамота. Возглавлял волшебников Кингсли.

Гермиона преодолела последнюю ступеньку и заняла свое место. Зал загудел еще громче, а потом мгновенно стих — со своего места поднялся во весь свой немалый рост Кингсли. В чёрной матовой мантии с серебристой оторочкой он выглядел весомо и внушительно.

— Волшебники и волшебницы, — произнёс он, — прошу тишины.

Последние шепотки смолкли.

Гермиона едва заметно кивнула, встретившись с ним взглядом.

— На протяжении двадцати лет мы с вами вместе строили наш мир, восстанавливали его из руин, — заговорил он, — я занял пост Министра магии в сентябре девяносто седьмого года, и до сих пор по мере сил и возможностей исполнял свой долг. Я знаю, — он обвёл взглядом волшебников, — многие из вас были поражены тем, что я не выдвигал свою кандидатуру на этот срок. Я получал ваши письма и, клянусь, они трогали меня. Они — лучший показатель того, что я оправдал ваше доверие. И, пользуясь им, я хочу сказать — я сделал то, что было в моих силах. Моя преемница сделает больше.

Гермиона постаралась удержать улыбку, но ей показалось, что глаза заслезились, когда Кингсли продолжил:

— Гермиона Грейнджер — человек, которому я сам без колебаний доверил бы свою жизнь. Вы знаете её как героиню войны, без которой мы не смогли бы победить двадцать лет назад. Знаете как кристально-честную, решительную, ответственную главу ДМП, благодаря которой мы все можем спать спокойно. Но кроме этого, она — мудрая волшебница, для которой «справедливость», «верность своим принципам» и «долг» — не пустые слова, а жизненное кредо. Я передаю ей пост не только с лёгким сердцем, но и с большой радостью. До сих пор я не имел права на заявления относительно хода выборов, но теперь открыто говорю: наши с вами мнения совпали. Вы не могли бы сделать лучшего выбора.

Раздались аплодисменты и восторженные крики сотен голосов. Кингсли поднял руку, успокаивая толпу, и обратился к Гермионе:

— Гермиона Джейн Грейнджер, ты стоишь перед лицом Визенгамота, члены которого облечены властью, переданной им всем населением волшебной Великобритании, — зал затих, понимая, что настал ключевой момент церемонии, — сегодня нашу власть мы с полным сознанием ответственности вручаем тебе. Готова ли ты её принять?

— Готова, — твёрдо ответила Гермиона.

— Готова ли ты соблюдать традиции и обычаи волшебного мира, поддерживать их и сохранять?

— Готова.

— Клянёшься ли ты соблюдать Статут Секретности, защищать тайну нашего мира?

— Клянусь, — с лёгким сердцем сказала она.

Далее следовало ещё несколько клятв — вести волшебный мир к процветанию, ставить его интересы превыше своих собственных, принимать решения, основываясь на законах, поступать по соображениям совести. Она знала церемонию наизусть и думала, что клятва будет пустой формальностью, но, давая ответ за ответом, чувствовала, как магия бурлит в её крови и как гулко бьётся сердце.

На её последних словах все члены Визенгамота подняли палочки и ответили хором:

— Свидетельствую.

Значок на мантии Гермионы вспыхнул ярким светом и изменился — серебряные буквы ДМП исчезли, а вместо них сложились две чёрные перекрещенные «М».

Молчавший до сих пор зал снова взорвался приветственными криками — волшебники рукоплескали своему новому министру.

Кингсли едва заметно улыбнулся и коротко наклонил голову. Кажется, он немного гордился Гермионой.

— Для меня большая честь, — сказала Гермиона негромко, — занять этот пост. Я благодарю всех, кто отдал за меня свои голоса. Встав во главе магического сообщества Великобритании, я направлю все силы, всю энергию на то, чтобы продолжить дело министра Шеклболта — стремиться к процветанию, спокойствию и благополучию всего нашего мира и каждого из вас.

Конец её речи потонул в овациях — и по одному волшебники вставали со своих мест, отдавая ей дань уважения.

Обратный путь до временного кабинета занял больше часа несмотря на помощь авроров, ограждавших её от излишне активных волшебников, — лорды и чиновники наперебой стремились пожать ей руки, фотографы мельтешили, надеясь получить колдографии получше, журналисты сыпали вопросами.

Наконец, шумная толпа осталась позади — авроры закрыли за Гермионой дверь.

Гермиона шумно вздохнула тут же услышала:

— Поздравляю, мадам министр.

— Гарри! — рассмеялась она и обняла его.

— Ты держалась великолепно, — сказал он с довольной улыбкой. — Мои парни всерьёз считают, что к тебе нужно приставить особую охрану — как к самому красивому министру магии в истории. Боятся, что украдут.