Конечно, это не любовь

— Я тоже, — ответил он и повторил: — я тоже…

— Значит, это все? Игра закончилась?

Шерлок решительно возразил:

— Игра никогда не кончается, — невольно вспомнился седой волшебник Дамблдор, впервые рассказавший ему про Игру (пусть даже в его воображении, а не на самом деле), — просто на поле выходят новые игроки. Восточный ветер заберет нас всех…

— Что?

— Восточный ветер — страшная стихия, он рыщет по свету, выискивая жалких и ничтожных и сдувает их с земли. Это сказка, которую мне рассказывал Майкрофт. Она, разумеется, обо мне.

— Мило, — хмыкнул Джон.

— Да, старший брат из него так себе.

Джон должен был рассмеяться. Шерлок не собирался позволять ему раскисать. Так и хотелось воскликнуть: «Ну же, Джон!».

Но он был настроен быть серьезным и спросил:

— Итак, куда ты направляешься?

— В Восточную Европу, буду работать под прикрытием.

— Долго?

— Майкрофт считает, что полгода. А он редко ошибается…

— А потом? — почему-то Джон бывал дураком исключительно тогда, когда хотел, а в остальное время демонстрировал явно неподходящую ему проницательность.

— Кто знает? — Шерлок моргнул, чувствуя, что от ветра начинают слезиться глаза. Что бы ни было потом, на Бейкер-стрит ему дорога закрыта. Конец истории о Шерлоке Холмсе и его друге-блогере Джоне Ватсоне. Что бы он там ни говорил, это конец игры.

— Я не уверен, что мы еще встретимся, поэтому должен сказать… — он сглотнул и заставил себя улыбнуться: — вообще-то Шерлок — это женское имя.

Джон все-таки рассмеялся и решительно заявил:

— Ни за что не назову свою дочь Шерлоком. И вообще в твою честь. И не надейся.

— Стоило попытаться, — сообщил он с притворной обидой, а потом протянул Джону руку.

Рукопожатие получилось крепким.

— Это были лучшие времена, Джон, — произнес Шерлок и первым опустил руку, а потом быстро — слишком быстро для человека, который не впутывается, — зашел в самолет и упал на первое попавшееся сиденье. Какая разница, где сидеть, если он — единственный пассажир. На автомате пристегнулся и закрыл глаза, запрещая себе смотреть в иллюминатор. Джон будет в порядке. И он сам — тоже. Зашумели двигатели, Шерлок попытался выровнять дыхание, открыл глаза и вытащил из кармана пальто смартфон. Можно было почитать новости или пролистать самоучитель украинского, на котором ему предстояло говорить ближайшие полгода. Но вместо этого он открыл блог Джона, одну из первых записей — рассказ об их знакомстве и улыбнулся на словах: «Я не сомневаюсь в том, что этот парень — немного псих, но, пожалуй, в нем есть что-то приятное. Харизма, пожалуй. А завтра мы вместе пойдем смотреть квартиру. Я и сумасшедший. Я и Шерлок Холмс»*.

— Да, Джон, — прошептал он, — восточный ветер сдует слабых и ничтожных. Меня, например. Но не тебя. Тебе он не грозит.

На сидении спереди включился экран, начался обычный рассказ о правилах поведения на борту и о расположении аварийных выходов. Шерлок благополучно пропустил его мимо ушей. Самолет дернулся и начал разгон. Плавный толчок — и он поднялся в воздух. Шерлок подавил малодушное желание взглянуть на остающуюся внизу землю и вместо этого уставился в потолок. Действие принятых поздно ночью веществ сходило на нет, ощущения обострялись, поэтому он почти сразу заметил, что что-то не так. Несколько раз огляделся по сторонам — и остановился на экране, по которому пошли неожиданные полосы помех. Картинка-заставка дернулась несколько раз, и на ее месте возникло лицо Джима Мориарти. Шерлок схватил наушники и услышал записанный и электронно-деформированный голос, на все лады повторявший: «Соскучились по мне?».

Это было невозможно, немыслимо, невероятно! Но это было правдой. Мориарти с экрана подмигнул и повторил: «Соскучились по мне?».

Примечание:

* — из блога Джона Ватсона в вольном переводе.

Конечно, это не любовь. Глава 39.2

Шерлок вышел из правительственного здания на Уайт-холл, похрустывая прихваченным имбирным печеньем, резко крутанулся на каблуках и довольно хлопнул в ладоши*. Добро пожаловать домой, Шерлок Холмс. Удивительно быстрое возвращение. Он махнул рукой, останавливая такси, и нырнул на сидение, сказав:

— На Бейкер-стрит, — потом, подумав, добавил: — чудный день, не так ли?

Таксист промолчал, и Шерлок нахмурился — неужели так сложно ответить?

— Ну же, взгляните в окно! Потрясающая погода, солнце светит. Отличный денек, так и располагает к долгим прогулкам. Вы любите гулять?

Таксист почему-то посмотрел на него с удивлением, но, к счастью, ответил:

— В хорошую погоду.

— С внуком, разумеется. Ему исполнилось четыре, я прав?

Таксист кивнул, и Шерлок довольно хлопнул в ладоши — он не сомневался, что все увидел правильно, но получить подтверждение было приятно.

— Что вы ему подарили на день рождения? Нет, постойте, я сам… Ваши руки говорят о физической работе, эти небольшие шрамы на тыльной стороне ладоней весьма характерны… Где я их видел? Да, конечно, плотник, и неплохой. Ваша фирма разорилась, и вы решили сменить профессию. Но вы скучаете по ней и мастерите игрушки для внука по выходным. В этот раз была… Необычно. Вертолет, но почему?

Шерлок взглянул в окно, и проблемы таксиста перестали волновать его. Загадка была разгадана, ответ получен, можно было двигаться дальше, тем более, что за окном хватало объектов для изучения. Например, женщина в фиолетовом пальто сегодня впервые изменила мужу, а мужчина с рыжим чемоданом регулярно обкрадывает своего работодателя.

До Бейкер-стрит доехали даже быстрее, чем Шерлок ожидал. Расплатившись, он выпрыгнул из машины в двух кварталах от дома и с огромным удовольствием прошелся пешком. Прогулки. День располагал к прогулкам.

— Я дома, миссис Хадсон! — крикнул он, открывая дверь, и недовольно выругался себе под нос — почему миссис Хадсон не ждет его? Разве она не должна сейчас готовить обед к его триумфальному возвращения?

Он взбежал по лестнице, распахнул дверь в гостиную и замер — веселость, распиравшая его последние три часа, несколько убавилась, хотя не прошла целиком.

Чтобы избавиться от нее, нужно было подождать еще часов пять. Все-таки Майкрофт — идиот. Только он мог поверить, что подобное возбуждение, торопливость речи и повышенная активность вызваны радостью от возвращения.

Однако стоящая посреди гостиной Гермиона несколько отрезвляла. Она никогда не относилась к числу идиотов. Шерлок взъерошил волосы и попытался взять себя в руки. Он подумал, что вполне может разыграть перед ней адекватное состояние. Все, что нужно, это рвущиеся на язык слова проговаривать про себя, а озвучивать только последнее предложение.

«Привет, Гермиона, ты выглядишь так, словно сбежала из психушки, и волосы у тебя стоят дыбом. Похоже, возвращение Мориарти тебя не слишком обрадовало. Кстати, почему именно синий? Не зеленый и не красный, а именно синий? Почему ты всегда в синем?»

— Не думал, что ты заглянешь, — сказал он вслух, прошел через всю комнату и сел в кресло. Сидя значительно проще контролировать моторику.

— Я переживала за тебя. И, кстати, спасибо.

«Вздор, ты спасала меня столько раз, что могла бы уже привыкнуть. Я крайне живуч, между прочим. Спасибо? Магнуссен — это прошлое, он меня больше не интересует».

— Как насчет того, чтобы обсудить нечто более интересное, чем прошлогодний снег?

Гермиона открыла рот — и тут же закрыла, ее глаза сузились, губы превратились в одну тонкую линию.

— «Прошлогодний снег», Шерлок? — спросила она вкрадчиво.

— То, что прошло. Не цепляйся к словам! — попытался было спасти свое положение Шерлок, но бесполезно. Образность речи, конечно. Будь он в норме, он бы ни за что не стал использовать бесполезные метафоры.

Гермиона преодолела разделявшее их расстояние, резким движением схватила Шерлока за подбородок и приподняла его голову.

Он вырвался и подскочил из кресла.

— Что ты принял?