Страница 10 из 177
Она поднялась с травы и сказала:
— Да, точно.
Рон, не заметив ее неловкости, поспешил к замку, и она последовала за ним, отвлекаясь от мыслей о собственной глупости и переходя к мыслям о своем странном поведении. В конце концов, это же Рон Уизли! Почему она может смущаться от его слов, присутствия, да от чего угодно? Рон — это просто Рон, рыжий, наивный и бестолковый мальчишка.
До конца поездки она пребывала в задумчивости, но на платформе опомнилась, еще раз записала телефонный номер Гарри, потребовала, чтобы и он, и Рон писали ей как можно чаще и с радостью бросилась на шею папе.
— Привет, милая! — рассмеялся он и крепко ее прижал к себе, а потом серьезно сказал: — ты все расскажешь нам с мамой. Будь это в моих силах, я обязательно приехал бы сразу, как только получил письмо от твоего декана.
— Уже все хорошо, — заверила она его и со стыдом поняла, что даже и не задумалась о том, как пережили ее родители сообщение о том, что она стала жертвой неведомого монстра и окаменела. — Я все расскажу, обещаю.
Они действительно разговаривали с мамой и папой весь вечер — она без утайки поведала и о нападениях, и о том, как Гарри и Рон всех спасли.
— Бог мой! — воскликнула мама в конце ее рассказа и схватилась за сердце. — Гермиона, я не могу поверить… Уилл, мы совершили ошибку, нельзя было…
Папа нахмурился, вздохнул и сказал:
— Не надо, дорогая. Гермиона — волшебница, и нам придется как-то с этим жить. И с тем, что ей угрожает большая опасность, чем сломанная во время спортивной игры нога, тоже.
Гермиона шмыгнула носом, не зная, что сказать.
— Но я надеюсь, что на этом приключения закончатся, — продолжил папа твердо. — Ты и твои друзья… Гермиона, детка, прости меня за эти слова, но вы как будто нарываетесь на неприятности.
— Папа, это не так! — живо воскликнула Гермиона, но тут же замолчала под строгим взглядом отца.
— В прошлом году я тебя кое о чем спросил. Помнишь?
Гермиона кивнула.
— И мы с тобой, кажется, пришли к общему выводу.
Она снова кивнула.
— Тогда почему ты снова совершила ту же ошибку?
— Уилл! — осуждающе произнесла мама, заметив, что по щекам Гермионы покатились слезы.
— Нет, не прерывай меня. Я смирился с тем, что не смогу контролировать твою жизнь, что не сумею защитить от обидчиков, что ты будешь жить в мире, отличном от нашего. Но остаюсь твоим отцом, Гермиона, и мне бы хотелось, чтобы ты чуть больше прислушивалась к моим советам. Достаточно приключений, хорошо?
Гермиона кивнула в третий раз и оказалась в маминых объятиях. Мама тоже плакала — видимо, от облегчения.
— Хватит сырость разводить, — проворчал папа. — Спать, девочки.
Гермиона рассмеялась, стерла слезы и действительно отправилась спать. В ее комнате все было так же, как перед отъездом, даже накопившуюся пыль мама, видимо, стерла. И только одно ее удивило — окно было чуть приоткрыто, а мама редко открывала окна на втором этаже, чтобы не запускать в спальни насекомых. Впрочем, возможно, в комнате было слишком душно. Она прикрыла створку, опустила шпингалет и отправилась в душ.
А вернувшись, застала невероятную картину. Окно снова было открыто, а на ее кровати сидел, поджав под себя ноги и уткнувшись в учебник по зельеварению (совершенно точно до того лежавший в ее чемодане!), Шерлок.
За год он, похоже, вытянулся (насколько можно было судить, пока он сидел в такой позе), однозначно похудел (хотя куда уж больше, и так, по словам ее мамы, напоминал скелет) и сильно оброс — ранее коротко подстриженные волосы теперь низко спускались на лоб и прикрывали верхнюю часть ушей.
Гермиона закрыла дверь, и тихий стук отвлек его. Он поднял голову от книги и махнул рукой:
— Привет!
Гермиона хотела задать ему сразу два вопроса: «Как ты сюда попал?» и «Что ты здесь делаешь?», но вместо этого ответила:
— Привет. Это моя кровать, так что слезь, пожалуйста.
Он пожал плечами и без колебаний пересел на пол, однако книгу забрал с собой.
— Увлекательно, — заметил он, — только никакой систематизации. У вас слабая научная база и мало теории. Уверен, тупицы на ваших уроках регулярно получают то взрывоопасную смесь, то кислоту.
— Это точно, — хмыкнула Гермиона, занимая свое законное место на кровати, — что ни занятие, так либо расплавившийся, либо взорвавшийся котел. Профессор Снейп приходит в ярость, — заметила она, а потом без перехода добавила: — Шерлок, я страшно рада тебя видеть!
— Да, разумеется, — согласился он, а потом захлопнул книгу, отложил ее в сторону, ухватил себя за подбородок и спросил: — итак, ты нашла преступника?
Гермиона помрачнела и во второй раз за день пересказала всю историю, только теперь не опускала жутковатых подробностей вроде крови на стенах или жутких желтых змеиных глаз. А потом заметила с упреком:
— Между прочим, если бы не твоя игра в «Найди подсказку», я не превращалась бы в статую!
— Теперь тебе придется признать, что я умнее, — торжествующе сказал он. — И когда ты догадалась про змею?
Гермиона не умела врать, поэтому честно ответила:
— Когда нашла бумажку.
Шерлок подскочил со своего места и издал радостный клич, а потом резко осекся и покраснел. Гермиона поняла, что клич наверняка слышали родители, и тоже покраснела.
— Ненавижу полоть сорняки, — шепотом сказал Шерлок и быстро скрылся за окном. Гермиона закрыла створку и вернулась на кровать, схватила первую же книгу и уткнулась в нее. Не прошло и минуты, как в комнату постучали, и вошла мама.
— Ты в порядке, дорогая? — спросила она, внимательно осматриваясь.
— Да, все хорошо! — улыбнулась Гермиона и махнула книгой.
— Тогда спокойной ночи.
Мама вышла, и вскоре Гермиона увидела, как, словно по волшебству, поднимается опущенный шпингалет — Шерлок вернулся.
— Как? — тут же шепотом просила она.
— Проволока и магнит, — отмахнулся он, — простой фокус.
Гермиона засмеялась:
— Позер.
Шерлок махнул рукой и снова уселся на пол. Они болтали до середины ночи, пока не заснули: Гермиона — на кровати, но сидя, Шерлок — на полу, прислонившись спиной к стене.
Следующий день ознаменовался сразу тремя событиями.
Первое произошло рано утром — миссис Холмс обнаружила, что младший сын не ночует дома, и, в результате, их разбудила целая родительская делегация. Досталось обоим — Шерлоку теперь снова предстояло полоть клумбы, а Гермионе — до конца недели мыть вечерами посуду.
Второе, для разнообразия, было радостным — мама с папой сообщили, что этим летом они все вместе проведут две недели во Франции, а потом мама, немного поколебавшись, добавила, что уже условилась с миссис Холмс, что Шерлок поедет с ними. Обида на наказание была забыта — ради такой возможности Гермиона была готова перемыть сколько угодно посуды. Она давно мечтала побывать во Франции, еще когда в младшей школе учила французский. Ее привлекали и сады Версаля, и Лувр, и собор Нотр-Дам-де-Пари, и Гревская площадь… Кроме того, она знала, что во Франции очень большая магическая община, в Париже есть аналог Косой аллеи — волшебный торговый квартал. А еще можно будет попробовать попасть в Национальную библиотеку и, возможно, узнать что-то новое об истории волшебной Франции. И, конечно, она была счастлива, что Шерлок поедет с ними — во-первых, она по нему очень соскучилась, во-вторых, с ним ее чаще будут отпускать гулять без присмотра, а в-третьих… «В-третьих» было не очень хорошим и совсем не гриффиндорским: Гермиона знала, что в школе Шерлок учил немецкий, а значит, она будет его проводником и переводчиком во Франции и сможет доказать, что он отнюдь не во всем самый умный.
Третье же событие было непосредственно связано с первым. Вечером к ней в комнату пришла мама. У нее было очень серьезное и даже как будто взволнованное лицо.
— Мама? — спросила Гермиона с недоумением.
— Дорогая, — произнесла мама, — нам нужно серьезно поговорить.
— Конечно! — Гермиона подвинулась, освобождая маме место на кровати. Конечно, можно было бы снять со стула книги, но она недавно прочла, что в конфликтных ситуациях лучше разговаривать, сидя рядом с собеседником, а не напротив него.