Страница 14 из 28
— Ну как… —Гарри поднялся убрать чашку в шкаф. — Работаем. Вроде одну подпись расшифровали. К большому солнцу.
Расшифровали — громко сказано. Язык определили. С точностью девяносто процентов. Гэльский, увы. Стивен даже решил не сообщать профессору, а подождать другой подписи для подтверждения.
— Здорово, — протянул Ричард уныло. Допил кофе одним глотком. — На одной подписи уже можно статью сделать… А у нас глухо. Честное слово, не понимаю, что Джон так уперся… Я хотел к вам перейти, — пояснил он, когда Гарри посмотрел недоуменно. — Хорошее же дело, а помочь ему с кодом и Дэвида хватит.
— Конечно, хорошее дело, — сказал Гарри. — Библиотека же! Я спрошу Стивена, может, они с Джоном поговорят нормально? Одно дело ведь делаем.
— Вот именно, — кивнул Ричард. — Но поди это объясни нашему Джону. Ладно, пойду я работать. А о квиддиче надо подумать.
Гарри кивнул.
Мысли о квиддичной команде поддержали его до обеда, по пути на обед он Стивену идею и изложил. Стивен его выслушал и постучал себя по лбу.
— Упоминание квиддича здесь — мгновенная анафема, хорошо если не проклятие!
— Так не в зале же! — воскликнул Гарри. — За колоннадой места на два стадиона хватит! Даже в Оксфорде есть квиддичная команда, Ричард был загонщиком, Дэвид — вратарем. Я ловец, осталось еще тройку найти. Тут же все летают, неужели не найдем?
— Ричард, значит…
— Ну да, — сказал Гарри. — Кстати…
С Джоном Стивен разговаривать отказался.
— Слушай, — сказал он, — если Ричард хочет к нам в проект перейти, пусть сам со мной говорит, с профом, с Джоном. А вот так, через посредника, просить меня уболтать его приятеля… Нет уж. Джона я не обижал, он сам обиделся и сам дуется. Я в его сложных аристократических переживаниях ничего не понимаю, я человек простой. Мне бы хорошо поработать, поесть и пива выпить. Кстати, о поесть. Вкусно пахнет, не находишь?
Пахло в самом деле вкусно и непонятно. И два пролета до столовой они гадали, что же сегодня дают на обед. Не угадали оба. Повара устроили день баварской кухни, и на некоторое время Гарри забыл и о Джоне, и о квиддиче: печеное свиное колено требовало полной концентрации.
Когда колено закончилось, оказалось, что вокруг полно незнакомого народа и все разговаривают. К ним в столовой часто подсаживались: Стивен любил раззадорить коллег на диспут и уйти в самый его разгар. Его уже обещали начать привязывать к стулу, а он смеялся: «Поймайте сначала!»
Гарри, чувствуя себя добрым и ленивым, откинулся на спинку стула с чашкой в руках. Он хотел просто послушать, но его заметили. Рыжий, почти как Рон, мужчина в рубашке, джинсах и мантии был смутно знаком. Кажется, профессор. Вроде бы немец. Точно немец, акцент не подделаешь. Но как его зовут?
— Вот скажите, Гарри, что вы будете делать, если я дам вам перемножить матрицы действительных чисел сто на сто?
— Паниковать, — благодушно улыбнулся Гарри. — А потом полезу в справочник и проведу тяжелые часа три.
О том, что сначала он полезет в словарь уточнять, правильно ли он понял задачу, Гарри решил не говорить.
— Вот! — воздел палец рыжий вроде бы профессор. — А знаете, сколько требуется маггловскому компьютеру на то же самое? Миллисекунды!
— Копировать магглов, — сказал совсем незнакомый парень напротив, — крайне глупо.
— Именно! — неожиданно обрадовался рыжий. — Совершено точно! Если я вам, Гарри, выдам сотню картинок и попрошу разобрать на группы по сходству, что вы будете делать?
— Схему Штербы-Старра, — ответил Гарри, применявший эту схему раз тридцать за последние две недели. — Критерии похожести будут мои, разумеется, если без уточнения. Час займет примерно.
— Именно! А маггловский компьютер с такой задачей на произвольном наборе картинок не справится. Их техника устроена сложно, но примитивно. Да-да, примитивно! Она умеет только складывать, всего лишь очень быстро складывать. Поэтому все, что нельзя свести к сложению, выходит у магглов с трудом. Для магии же именно эти задачи — поле деятельности! Мы ни в коем случае не должны копировать магглов, это завело наш мир в тупик. Вы посмотрите на Англию и ее магические анклавы! Девятнадцатый век! Дикость! Нет-нет, мы должны найти свой путь, путь магического прогресса, решения тех задач, к которым магглы и не знают как подступиться!
— Например? — спросил Гарри, заинтересовавшись.
— Например, перевод. Заклятие истинного перевода с незнакомого языка на ваш родной. Например, задача оптимума…
— Но, — вмешался сосед Гарри справа, — простите, профессор Штайн, заклятие истинного перевода невозможно, ограничения Бэкона показывают явно, что магия…
— Какая глупость! — воздел руки профессор. — Невозможно! Вот именно из-за таких, как вы, Льюис, мы и сидим в прошлом столетии и мечтаем, как бы вернуться в век Священной Римской. А мы должны думать о будущем! Магглы к звездам летают, а мы что делаем? Пыль стираем с фолиантов фланелевой тряпочкой!
Он фыркнул презрительно.
— Невозможно, надо же! Бэкон показал, что существующая магическая схема не может перевести с неизвестного языка на известный. Но что нам мешает изменить схему? Что есть магия в сердце своем, если не идеальный философский язык? Язык идей Платона. Кто здесь читал Платона?.. Удручающее зрелище. Кто знает, что такое философский язык?
Гарри покосился на Стивена. Стивен сидел, сложив руки на груди, и ухмылялся довольно. Давать определение он явно не собирался.
— Язык, в котором форма высказывания идентична смыслу, — сказал Гарри, вздохнув. Зря он, что ли, статьи читал и в словари лазил? — В смысле, вытекает из обозначаемого…
— Именно! — обрадовался профессор. — Знак полностью определен обозначаемым — и наоборот. Как показал де Соссюр — кто здесь читал де Соссюра? Я так и думал, — ни в одном человеческом языке это не так. Ни в естественном, ни в придуманном. Однако магия никак не является человеческим языком, вы согласны?
— Но профессор, — сказал названный Льюисом, — это допущение не решает проблему перевода никоим образом! Язык магии — латынь, и…
Парень напротив Гарри схватился за голову.
— Выбранный язык современной западной магии — латынь, — сказал профессор вредным голосом. — Люди тысячи лет занимались магией, не подозревая о латыни, и продолжают ею заниматься, латыни не зная. Возьмем Китай, возьмем Индию, возьмем каббалистов, в конце концов! Или, по-вашему, Бен Бецатель не был магом?
— Бен Бецатель, разумеется, был магом, но каббала относится к направлению рун, — возразил Льюис. — Китайские даосы искусны в зельях, хоть и менее, чем им приписывают, но это всего лишь зелья!
«Ай!» — подумал Гарри, заметив, что Стивен нахмурился. Зелья Стивен умел и любил — не так, как Даниэль, но тоже нежно и, судя по тому, что Гарри довелось наблюдать на кухне общаги, вполне взаимно.
— Я надеюсь, — сказал Стивен вкрадчиво, — вы не считаете, что зелья — это не магия?
— Разумеется, магия! — спохватился Льюис. — Но она и не нуждается в переводе. Ингредиенты одинаковы везде, рунная магия не поддается переводу в принципе…
Профессор Штайн фыркнул.
— …а язык чар, настоящих чар — именно латынь. Оптимальность латыни была доказана еще в пятнадцатом веке…
Профессор замахал на Льюиса руками, закричал: «Замолчите!» Льюис оскорбился, и интересный разговор превратился бы в свару, если бы не влез Стивен.
— Профессор Штайн, все хотел спросить: у вас в группе квиддичистов не найдется?
Профессор запнулся на «даже вы должны понимать, что» и поскреб в затылке.
— Найдется, несомненно, да я и сам… А вам, простите, зачем?
Из столовой Гарри вышел с полной командой по квиддичу, с координатами и визитками, и с обещаниями найти инвентарь в обмен на место для тренировок.
Инвентарь он, правда, решил найти сам. Мало ли. Так надежнее.
— Кто такой этот профессор Штайн? — спросил Гарри, когда и от столовой, и от профессора они удалились на достаточное расстояние.
— Не помнишь? Я тебе его вроде показывал. Или нет? Томас Штайн, «Новейшая магия», — сказал Стивен. — Хороший мужик, умный. С Великой Идеей.