Страница 4 из 14
– Клим поедет на второй машине, – очнулся я от эротического оцепенения. – Не волнуйся, Валерия. Он будет рядом.
– Никита знает, что я приеду? – спросила Валерия. Я не успел ответить. – Не звони ему. Я хочу сделать ему сюрприз. Вот он обрадуется, да, дядя Кирилл?
– Очень, – ответил я.
Ник не просто обрадуется. Он, наверняка, охуеет. Машина тронулась с места, а у меня было ощущение, что я везу ангела в саму преисподнюю.
4.Лера
Только когда машина тронулась с места, я дала волю слезам. Так мне мечталось уехать поскорее из монастыря, ставшего для меня тюрьмой, а теперь мне стало грустно, что сердце разрывалось. Не скажу, что буду скучать. Вообще ни капли. Но все равно сердце было не на месте.
В монастыре все было четко и размеренно, каждый день был расписан по часам. Тоскливо и однообразно до тошноты. Я думала, что со временем привыкну, но к этому невозможно привыкнуть. Другие монахи смирились со своей участью, принесли свои жизни на алтарь Господа. Среди них было много преступников. Они надеялись таким образом искупить свои прошлые грехи перед Богом? Не тот это путь. Молясь о спасении души за высоким забором можно только спокойно подохнуть в тишине, больше ничего.
Бог примет твое покаяние, базара нет. И что дальше? Для того, чтобы раскаяться не нужно никуда ехать или идти, не нужно прятаться. Достаточно признать, что ты поступил, как кусок дерьма, и Бог тебя услышит. Не нужно молиться об этом сорок лет, выпрашивая прощения.
Ну, простит тебя Бог, и что? Плохие поступки нужно исправлять хорошими. А заключение себя добровольно в монастырь – полный провал, признание себя ничтожеством с полным отсутствием причинности.
Кроме жалости и презрения, остальные обитатели монастыря не вызывали во мне больше ничего. Даже Клим. Мужик ради денег провел со мной взаперти три года. Было еще что-то в нем, кроме алчности, иначе не научил бы он меня защищаться и выживать. Он очень много разговаривал со мной, пытаясь научить меня уму-разуму, а не только людей убивать. Климу не было все равно на меня. Это второй человек, которого я полюбила после трагедии, разделившей мою жизнь до и после.
Первым был Никита Зотов. Он спас меня в той страшной резне, вынес меня на руках буквально из ада. Для меня он был сродни Господу. Красивый, сильный и добрый, как сам Иисус. Я изучила черты его лица до мелочей. Мне не нужно было смотреть на его фото, чтобы его улыбающееся лицо возникло перед моими глазами.
Никита никогда не навещал меня в монастыре, но он пообещал жениться на мне, когда я вырасту. Так и сказал. Он не может меня обманывать. Он же герой? А герои всегда держат слово.
Я очень хочу ему понравиться. Хочу, чтобы он полюбил меня так же сильно, как я его. Сегодня мы, наконец, встретимся, и он поцелует меня. В губы по-взрослому. А потом, когда мы поженимся, Никита будет заниматься со мной любовью. От этой мысли меня охватывает волнением до дрожи, а в трусиках становится мокро. Даже сейчас…
– Валерия, не волнуйся, все будет хорошо.
Голос Кирилла, сидящего рядом со мной на заднем сиденье его черного внедорожника, заставил меня отлипнуть от окна и вытереть сопли. Я уже дважды за сегодня показала этому мужику свою слабость. Это не есть хорошо. Не хочу, чтобы он считал меня глупой, наивной девочкой, разводящей сырость от всего на свете.
– Я и не волнуюсь, – соврала я и попыталась взять себя в руки.
– Я понимаю, что тебя пугает неизвестность, – сказал Кирилл, и я повернулась к нему. – Мы с Ником позаботимся о тебе. Тебе будет хорошо с нами.
Кирилл улыбнулся, и меня отпустило. Слова Кирилла меня приободрили. Его я тоже видела всего несколько раз, мельком, и ни разу не видела его улыбающимся. Я встречала не так много мужчин за свою жизнь, но Кирилла я сочла очень красивым. Темные, как ночь волосы, не были короткими, как у Клима, наверняка их было приятно трогать руками. Глаза были тоже темными, почти черными, бесстрастными, но не пустыми и холодными. Если присмотреться, можно увидеть в них огонь. Не бывают люди такими равнодушными и черствыми, каким он хочет выглядеть и казаться.
Есть у нас с Кириллом что-то общее – мы создаем видимость. Он – расчетливого бандита, а я три года притворялась смиренной монашкой, возлюбившей Господа. Клим много рассказывал мне о Кирилле. Они вместе когда-то служили в армии, еще до того, как оба начали работать на моего папашу. По рассказам Клима Кирилл был человеком чести, и был добрым и отзывчивым к близким людям. Я не знала, вхожу ли я в круг этих людей, но раз он приехал за мной сегодня, значит, зачем-то я ему нужна, поэтому Кирилла я не боялась.
Мужчина был достаточно высоким и крепким. Не таким здоровым, как его перекачанные охранники или Клим, но по широким плечам и выпирающим мышцам на груди, было понятно, что Кирилл не слабак.
А еще от него вкусно пахло. Я не знала, что это за запахи, смешались в его парфюме. В монастыре никто не пользовался одеколоном, да и мало кто дезодорантом. А теперь я сидела, окутанная воздухом, пропитанным странной смесью пряностей, исходящей от Кирилла, и мне нравился этот запах. Дорого и опасно – вот, как пах Уманский.
Мы больше не разговаривали. Я не была болтушкой, да и Кирилл на задорного шутника не очень был похож. Иногда я ловила на себе его любопытные взгляды, и на этом все.
Мне было неуютно, когда Кирилл смотрел на меня. Было чувство, что он прожигает меня глазами насквозь, знает, о чем я думаю. Я силилась найти какую-то тему для разговора, чтобы как-то скоротать отрезок пути, но не нашла ничего, что можно было бы обсудить с Уманским. Не о погоде же с ним трепаться?
Примерно через час после того, как мы отъехали от монастыря, прямо на трассе нас остановили ГАИшники.
– Распустили вы ментов, – усмехнулась я. – Раньше машины без номеров не останавливали. Боялись.
– Сиди тихо, Валерия, – приказал мне напрягшийся Кирилл. – У нас полный багажник оружия.
Наш водитель вышел, чтобы пообщаться с сотрудниками ДПС. Затем мы услышали одиночный выстрел. Кирилл среагировал в момент. От резкого толчка у меня перехватило дыхание. Я оказалась на полу машины, накрытой тяжелым и твердым телом мужчины. Я даже не успела вздохнуть, как на нас полетели стекла, и вся машина мелко затряслась от прошившей ее автоматной очереди.
5. Кирилл
Нападение на нас было неожиданным, но не ошеломляющим. Я не впервые участвовал в перестрелке, но зажатым в консервной банке под названием «автомобиль» я был впервые. Почему я не взял бронированную тачку? У Вакулы и такая была. Я не планировал возвращаться с девчонкой, только и всего. Я был уверен, что это нападение связанно напрямую с Валерией.
Очередь прошила бочину внедорожника. Девчонка подо мной испуганно запищала и задергалась. Кровь от простреленного Семена, который ехал впереди, брызнула на меня. Он даже дверь открыть не успел.
– В багажник! – приказал я ей и, буквально за шкирку, перебросил ее через спинку заднего сиденья в багажный отсек.
Я забрался туда же, следом за Валерией. Вдвоем здесь было тесновато, но здесь была сумка с оружием и патронами.
Звуки выстрелов продолжились, но машину обстреливать перестали. Что с экипажем во второй машине, я не мог знать, но кто-то явно отстреливался, а значит, кто-то еще жив.
Валерия больше не произнесла ни звука, но по ее бледному, покрывшемуся испариной лицу, было видно, что она перепугана до смерти. Она выхватила свой пистолет и замерла тяжело дыша.
– Ничего не бойся, Валерия, – громко, пытаясь перекричать звуки выстрелов, сказал я. – Делай, что говорю, и не высовывайся! Ты поняла меня? Поняла?
Девчонка сглотнула и мелко закивала головенкой.
Широко распахнутыми глазами она смотрела, как я роюсь в сумке, перебирая стволы. Затем она протянула руку к оружию и выхватила из кучи еще один пистолет, засунула его за пояс, следом безошибочно выхватила сменную обойму к нему и положила в нагрудный карман куртки.