Страница 43 из 51
Чем же доброславы занимались в те достопамятные времена? Учились все: и стар, и млад (хотя тут старости как таковой не знали), Природу созерцали, сердцем ей внимали – так тайны открывали явлений и вещей, их сущностью овладевали и имена вещам давали. Всё это мыслетворчеством звалось, больших усилий требовало воли, сердечности большой. Ещё они учились сквозь пространства на сотни лет глядеть вперёд, что дальновиденьем звалось. Они в Миры иные проникали духовным зрением своим: и в Навь, и в Правь, иль в Дальние Миры – и с предками своими мыслями общались, а также по Звёздам узнавали, что день грядущий им готовит, чтобы события предвосхитить.
Главным образом учились доброславы у Природы. Внимали ей с любовью, а это был язык, которым Мать Природа говорила с ними лучами Звёзд и Солнца, и ветра шумом, и робким трепетом листа. Звучал тот голос в явленье каждом – существе или предмете; саму Красу являл тот голос, которая срединой бытия была, а всё вокруг лишь было отражением её. И жили сердцем все вокруг: энергия сердечного ума в суть проникала всех вещей; Любовь ключом-отмычкой была Природы Матушки всех сокровенных тайн. А тайной Имя было – мысль та, с которой существа, предметы и явленья в мир Яви приходили. И эта мысль свою вибрацию имела, и надо было сердцем сокровенное звучанье вещи иль явления распознать, на языке своём назвать, вибрацию в звучанье превращать. Так Огонь как Р-Р звучал, он Свет собою излучал. А кто на Яви Светом приходил? Конечно же Светило! А кто ещё им был? Ра – Бог Солнца был! А рядом с Ра понятье вырастало – К-РА-СА-ТА. И Ра в легендах с гору был и даже выше! Ра главой небес касался и, как кресалом, духом лишь одним своим изо всего, к чему он прикасался, Краса-ты явленье вызывал и там, внутри неё, огонь Любви он возжигал. Так в древних говорилося легендах. А слово «Краса-та» путь означало к РА – Огню Первоначала, и этот путь Любви кресалом высекался. И Краса-ты во всей Вселенной Силы не было сильней.
Однажды Деве Ладе Ра сказал:
– Всё во Вселенной держится светлейшей Краса-той, она главнейшая есть скрепа бытия. И тот Вселенную поймёт, кто с мерой Краса-ты к ней подойдёт. А коли Истину кому захочется найти, то её пусть ищет в Краса-те. Любовь, Добро и Краса-та – вот Истина вся Бытия.
К той поре, речь о которой здесь пойдёт, лишь доброславы с сурами владели языком, а остальные мыслили молчком, за редким исключеньем тех существ, которых Лада воспитала и к Краса-те любовью напитала.
Много доброславы знали и всё больше знать хотели. А знания у них с умением сливались, ведь знаний не было пустых, по делу были все. А главное – они Добро творили: Мир наполняли мыслями Добра, энергией своей крепили планетные устои, чтобы Вулканы не вскипали и лавой не плескали, чтобы Ураганы не летали в долинах и горах, чтобы Планета единым Домом ласковым была для всех, кто жил на ней. Ещё они сражались с мыслеобразами Зла: когтистыми, клыкастыми зловонно-тошнотворными, которые из Чёрной Маракары в количестве всё большем появлялись. Их там Хозяин Яви с какой-то тёмной целью создавал и ими он людей пугал и в снах, и наяву, их желая видеть жалкими червями. И потому все мыслеобразы Добра и Краса-ты, что люди излучали, он в мелкие кусочки разрывал и дым от них лишь оставлял.
Доброславы мысли светлые о Ра и Ладе в Щит Огненный сплетали и тем Огнём когтистых тварей всех сжигали, а души перешедших в Навь и Правь им крепко помогали. На Яви Ветер тучи чёрные обратно гнал до самых Чёрных гор Закатных и даже дальше, но что там увидал, о том он умолчал. В пещеру тёмную забившись, он много дней не то рыдал, не то стонал, пока его оттуда радостные эльфы на пир весёлый не позвали свой. Из берлоги его за длинный вытащили хвост, а Ветрогон в ответ им голосил:
– Я не согласен быть рабом! Я – Ветер вольный! Я Добру служу! Я Добро-славию люблю!
Но происшествий в общем не было больших: жизнь Доброславии как будто замерла: её река на перекатах не бурлила, а медленно текла – лениво и безпечно, искрясь в горячих солнечных лучах. Доброславы по-прежнему учились, жизнь радости Познанья посвящая и мечтая Ра увидеть с Ладой, чтоб больше счастья ощутить, ведь Ра Отцом своим они считали, а Ладу – Матерью своей. Суры, что в Загорье жили, самовеличались Внуками Богов и также строить жизнь стремились по тем Заветам, что Ра для них создал. Но главным для доброславов всё же было творенье мыслеобразов Добра и Краса-ты. Им в радость было наблюдать, как разноцветными шарами мыслеформы уплывают в небесные глубины или к кому-то рядом подплывают и ту же мысль в нём зарождают. Часто собирались доброславы и Небесам в торжественном молчанье вопрос свой посылали. Те им отвечали, что Боги как-нибудь придут, как только Срок настанет, но ответов не было прямых, и домыслы рождались: в одних твердилось, что Боги вот-вот придут; вторые утверждали, что Боги долго не придут, что надо к Ра творить молву ещё сильней и горячей. Но, впрочем, без Богов неплохо жили, учились сами, свои дела вершить стремилися соборно, мирно, тихо – и нить событий едва скользила по скрижалям временных пространств. Так что, уповая на Богов, доброславы с Сурами готовились к событиям грядущим, о чём им смутно намекали пророческие сны, но то была далёкая Гроза, пока лишь отсветы беззвучные её мелькали за тридевять земель…
Словом, доброславы в сказке доброй жили, наслаждаясь Краса-той, внимая Звёздам, Солнцу, Небесам. Любили слушать пение цветов и звон росы на лепестках, ловили даже камня мысль, и Звёзды, мерцая, им подсказки слали, что помогало тайны многие раскрыть, – словом, славили Добро, и счастьем полнились они. А суры вслед за ними глаз навостряли, ухо обостряли и даже нюх, не говоря уже о сердце, в котором дух свои сокровища копил.
У доброславов была своя судьба, отличная от всех и даже суров – им Лада уготовила свой путь: в час суровый для Света, Истины, Добра и Краса-ты им надо было в своих сердцах и душах Огнь понятий высших сохранить. Но Доброславы этого не знали, и потому они резвилися, как дети. Главным образом учились всем наукам и ремёслам, рисовали, пели, танцевали, на дудочках и гусельках играли. И Солнце радовалось им, а Звёзды вековечно по ночам в свои небесные глубины звали и тайны новые раскрыть им обещали. И доброславы откликались: в телах едва до Звёзд не долетали, а в духе вовсе в глубины проникали сияющих Небес – где в Горниле Огненном Первоначала сама пылала Краса-та. Но старцы, собою недовольные, ворчали, что, дескать, раньше куда свободнее летали и на Явь любимым Звёзды доставали, и до Вселенских до окраин острым глазом прозревали.
– Да, были времена! – вздыхали старики, которые обличьем совсем как молодые были, и только глаза их годы выдавали – они глубокой мудрости свет излучали; и старики, конечно, в назиданье молодым духа крылья расправляли и мгновенно в пространствах звёздных исчезали и возвращались лишь к утру. Но внуки их упорно поджидали и про гостинцы звёздные спрошали. Те им доставали камни чудные или цветы волшебной Краса-ты из тех Миров далёких, что Звёздами в ночи блистали и щедро мысли слали Любви, Добра и Краса-ты. Что, что, а уж летать любили доброславы и в воздухе буквально кувыркались и мчались с птицами вперегонки, и радость на крыльях быстрых едва за ними поспевала. Но это было, а ныне об иных событьях здесь речь пойдёт.
Однажды парочка влюблённых о скалу высокую разбилась, и на доброславов вдруг страх напал, какого, отродясь, никто не знал! И тогда вот многие летать вдруг перестали, решив, что лучше по Земле ходить, они же не какие-то там птицы! И ворчунов таких всё больше становилось. Откуда было доброславам знать, что это мысли Яви Властелина действуют на них. Он давно уже решил, что люди не летать, а только ползать по земле должны! И эти злые мысли сознанье стали отравлять людей и веры в собственные силы их лишать.
И, в самом деле, с течением веков из доброславов мало кто уже летал, и от легенд один лишь только пепел серый в воздухе порхал.
– Огрузли мы, однако, – вздыхали сытно доброславы.
И Добрей с Добриною, супругою своей, старейшины всего народа, с тревогой примечали, что доброславы ленивей как-то стали. Их мысли начали как будто притухать: некогда от них сиянье шло, а теперь они едва мерцали, зло лени безмятежной в сознанье проникало и незаметно отравляло. И доброславам многим уже питанья Светом не хватало и понемножку, полегоньку ягодкой или фруктом баловаться начали они. И в высоких сферах их мысли редко уж витали, а больше жалися к земле: у кого дом краше, выше; кто более детьми богат; а кто поёт звончее; а кто мастеровит. Гордились тем, что видел глаз и ухо слышало ещё. А мысль сколь высока? Это стало между прочим, и то, что радовало прежде: общенье с Дальними Мирами, виденья дивной Краса-ты пространств межзвёздных, вселенской жизни звучанье мощных ритмов, – всё уходило вдаль и заслонялось Краса-той просторов Яви, в которой доброславам было тихо, славно и уютно, где всё жило негромким пением ручьёв журчащих в сиреневых закатах, в туманной накипи кустов и над горами россыпью алмазных звёзд. И в этой тишине хотелось просто жить и просто Мир любить, конечно же который прекрасней всех Миров, а если всё же что случится, то Боги тут на помощь поспешат – пророчества так говорят. Такие мысли вдруг в Долине появились и негой сладкой, сонною по ней бродили, беззаботностью своей хмеля сердца и души. И горько лишь Добрей с Добриной и, может, кто ещё, смекали, что это всё проделки Яви Властелина, засевшего в горах Закатных за Чёрной их стеной.