The Мечты

- Честно? – Артем слегка прищурился.

- Разумеется.

- Конкретно сейчас я бы не отказался от холодного лимонаду. Жарко очень, знаете ли.

Насмешка в нарочито простодушном голосе Юраги буквально прощупывалась и стала последней каплей, сорвавшей кордон Ромкиного благоразумия. В конце концов, переломить этого осла сделалось сейчас очень важным, и он сам не мог ответить почему, хотя по здравом размышлении долго думать не пришлось бы – этот придурок, очевидно, и правда вздыхает по Женьке. Такого купить – дело чести.

- Но вы же сами сперва заинтересовались нашим предложением! Так какого черта? – рявкнул Моджеевский, опершись обеими руками о стол со своей стороны и нависнув над ним корпусом. Сейчас их с Артемом лица оказались довольно близко. Роста они были примерно одинакового, вот и выходило, что из такого положения на Юрагу он смотрел немного снизу-вверх. Это заставило его взвиться еще сильнее и оторваться от столешницы.

- Заинтересовался, но я личность увлекающаяся. Вы занимаетесь тем, что для меня – вчерашний день, а мне нравится получать новый опыт, - медленно и очень спокойно проговорил Артем Викторович. Понимал, что дергает тигра за усы. И испытывал от этого почти садистское удовольствие. Черт с ним, будь что будет.

- Вот это вот здесь, - Роман развел руки в стороны, - вот это все – новый опыт? Придумали бы отговорку позамысловатей. С вашим-то интеллектом.

- Лень.

Моджеевский хохотнул. Улыбнулся и Артем – но уже не так сдержанно, как в начале их разговора. И тогда Роман решился на то, на что не решился бы ни за что и никогда, если бы не подумал в этот момент, что орешек вот-вот расколется, а это было интереснее того, что ему придется потом отвечать за свои слова.

- То есть ваш отказ в силе, даже если я поспособствую тому, чтобы в кратчайшие сроки вы заняли пост моего заместителя?

- Вы уверены, что мы сработаемся?

- А разве у нас есть причина не сработаться?

- Как минимум, неприемлемое начало рабочих отношений.

- Это забудется.

- Боюсь, что нет, - ухмыльнулся Юрага.

- Не бойтесь. Если вы будете удовлетворены открывшимися возможностями, а я результатами вашего труда – все быстро сотрется. Включая вашу наглость и хамство.

- Говорите о себе. Я, к примеру, не особенно жажду работать на человека, обладающего столь потрясающей самоуверенностью. Привыкли, что все по-вашему?

- Всегда всё по-моему. И на вашем месте я бы задумался над тем, с кем собрался воевать.

- Я не воюю. Я хочу, чтобы вы оставили меня в покое.

- Оставлю, не сомневайтесь. Так оставлю, что вы не то что в Солнечногорске, вы по стране нигде себе места не найдете, ясно? Так и будете просиживать штаны в этом кабинете. Да и то... лишь потому, что это я позволю – все же я не изверг, чтобы дать человеку умереть с голоду.

- Нижайше благодарю за заботу, Роман Романович, - продолжал паясничать Артем. – Можно я уже продолжу заниматься своим никчемным трудом, в смысле дальше буду просиживать штаны? У меня работы много – видите вот... документы надо по папкам подшить. Мое любимое занятие – орудовать дыроколом.

- Настолько любимое, что корпорации вас не устраивают?

- Настолько.

- Жаль, что не сказали этого раньше, я подарил бы вам новый дырокол, - рявкнул Моджеевский. – Счастливо оставаться.

И с этими словами развернулся и прошел на выход, хлопнув дверью так, что стены вздрогнули. И вздрогнул сам. Но не от стука. А от огромных Жениных глаз, оказавшихся в коридоре прямо напротив него. Она стояла возле кабинета Юраги, а дверь в ее собственный была открыта. Лето. Жара. Почти все помещения настежь.

- Привет, - хрипло выдохнул Моджеевский.

- Привет, - без особенной радости в голосе отозвалась Женя. – Как ты тут оказался?

- По работе заехал. Давно ты... черт... – Роман осекся. Это все равно как если бы спросил, все ли слышала.

- По работе… - повторила она вслед за ним. – Расскажешь?

- Озадачился ценными кадрами. Ничего интересного, - последнее он произнес намеренно громко, чтобы этот, за дверью, услышал. А потом еще и добавил, резко меняя интонацию на интимную. – Пойдем к тебе – я страшно соскучился.

- Проходи, - кивнула Женя на собственный кабинет, мысленно возрадовавшись, что Таша уехала заказывать деньги в соцзащите.

Моджеевский влетел к ней и оглянулся по сторонам.

Здесь было не особенно лучше, чем у Юраги. Разве только что у женщин, как полагалось, стояли цветы в горшках и какие-то картинки были развешаны на стенах. Уютнее, но не более того. Он негромко выругался сквозь зубы и выдал:

- Я не понимаю, что тебя здесь держит! Что здесь вообще может держать!

- С твоими установками – ничего, - Женя пожала плечами и села за свой стол.

Он сунул руки в карманы – он всегда так делал, когда нервничал. И еще зачем-то почесывал лоб – но это когда мысленно находился где-то далеко. Сейчас, Роман, по крайней мере, присутствовал в этом кабинете, что и продемонстрировал довольно ясно.

Ткнул в Женину чашку с остывшим кофе и угрюмо спросил:

- С сахаром? Без?

- Я всегда пью сладкий, - усмехнулась в ответ Женя.

- Ну да... Можно?

- Можно.

- Спасибо, - кривовато улыбнулся Роман и потянулся к ее кофе. Сделал жадный глоток, второй, а потом поморщился и рассерженно поставил чашку на место. – Господи, что за помои ты пьешь! Как это вообще можно пить, Женя! Как вы его варите?

- Мы его в чашке завариваем, Роман Романович, - не менее сердито сообщила Женя.

- То есть даже кофемашины у вас тут нет?

- То есть – нет.

- Извращение какое-то. Хоть бы в буфете взяла!

- Предупреди меня, когда в следующий раз явишься в университет, и я возьму тебе кофе в буфете, - буркнула Женька и откинулась на спинку стула, скрестив на груди руки. А он так и застыл на месте, глядя на нее. Дурацкий разговор. На пустом месте дурацкий. Но какого ж лешего, а?!

- Думаю, что вот так, без предупреждения, я сюда больше соваться не буду. Что мне было надо, я выяснил. Впредь – только к тебе. Прости. Мне пора ехать.

Она кивнула. Чувствовала, что все еще сердится на Романа из-за его выходок, и потому отчаянно сдерживала себя. Он быстро обошел ее стол, наклонился, поцеловал щечку. Пробежал пальцами по шее и коротко бросил: «Пока!» - после чего вышел из расчетного, на пороге столкнувшись с Ташкой-пташкой, только что вернувшейся из соцзащиты. Но что такое маленькая глупенькая Шань на пути такого большого человека, как Роман Романович? Он ведь планета, а не человек. Нет, целое самосветящееся небесное тело, вокруг которого кружат тела куда менее значительные – у них ведь нет выбора, вокруг чего вращаться.

Напугав Ташу практически до икоты, Моджеевский пронесся мимо, даже не заметив. А она так и вошла в кабинет, икая.

- Я... я с-сдала, - выдохнула Шань, ошарашенно глядя на Женю. – Это был... о-он?

- Он – в смысле кто? Папа Римский или князь Монако?

- Римский он или нет – тебе виднее, конечно, - расплылась в улыбке Таша. – А внешне – так вполне себе князь. Даже лучше.

И с этими словами восхищенная Таша метнулась к окну, наблюдая, как Моджеевский, вобрав в себя все величие собственного положения, прошествовал к автомобилю. А когда тот тронулся, она плюхнулась на свой стул, мечтательно проговорив:

- Какой красивый...

В том же настроении и проходил весь оставшийся день.

Таша парила и задавала вопросы про Моджеевского. Жена внутренне булькала, кипела, но держалась. Не срываться же на дурашку из-за того, в чем та не повинна.

Пару раз заглядывал главдракон, сегодня вполне мирный – пытался добыть у расчетчиков информацию, зачем Моджеевский заходил к Юраге (бедная женщина как раз в это время была «в казначействе» и все пропустила). Однако Таша не знала, о чем честно сообщила, а Женя не кололась, уйдя в несознанку. Главдракон, когда ей было надо, легко прощала людям собственноручно нанесенные им обиды. Вот только Женька с ней дружить сегодня отказывалась.