Ратоборцы

Значит, надо нарушить приказ. Имя Пауля будет опозорено, пояс сожжён, его вычеркнут из родового свитка Декстров и похоронят как безымянного наёмника.

Пусть. Становясь рыцарем, он клялся служить благу ордена, не колеблясь ни в чём и ничем, не ожидая наград и благодарностей. Пришло время доказать верность клятве.

— Пауль, — мягко сказал за спиной магистр. — Нет, не оборачивайся. — Магистр положил ладонь ему на плечо, легонько сжал. — Ты ведь не хочешь сейчас меня видеть. И ты прав. (Декстр вздрогнул). Да, прав. И в гневе своём прав, и в обиде. Мы все любим орден, для нас нет жизни вне ордена. Но я пришёл сюда десятилетним, а ты в нём родился. Когда ты изучал историю и ритуалы ордена, я чистил на городском перекрёстке обувь и воровал в мелочных лавках. Твои предки служили ордену на протяжении сорока семи поколений, были его рыцарями, а мой отец вывозил мусор с городских улиц и пил до свинячьего визга. Я люблю орден, только здесь я из уличного крысёныша стал людем, рыцарем. Но я рыцарем именно стал, а ты им родился. Твоя любовь к ордену намного глубже и сильнее. Ты истинный Ястреб. Мне очень стыдно, Пауль, но я и в сотой доле не могу почувствовать той боли, которая терзает тебя, когда ты видишь, как умирает наш орден. Не могу разделить её с тобой, не могу смягчить. Прости меня, Пауль.

Декстр резко обернулся. Магистр смотрел на него с печалью и сожалением.

— Прости меня, Пауль.

— Магистр… — только и выговорил Декстр.

— Я знаю, что Чижик очень опасен, — ответил Салливан, — знаю, что он в любую минуту может стать врагом. Но у нас нет выбора, Пауль. Орден слабеет стремительно. У мальчишки огромная сила, Пауль, я не понимаю её сути и природы, но я вижу, на какие высоты она может поднять орден, какую мощь ему дать. Я должен попробовать, Пауль. Я обязан использовать все средства, чтобы спасти орден, ведь я — рыцарь-Ястреб. Перенастроить Чижика, убедить войти в орден. Это трудно, но парень стоит таких трудов. Ну а если не получится — его надо убить. А пока я не могу, не хочу лишать орден ни одной возможности уцелеть, ведь их так мало. — Магистр улыбнулся с нежностью и покорностью. У Декстра защемило сердце, перехватила дыхание. Салливан кивнул своим мыслям и сказал: — Ты свободен от своего ученика. Было бы нечестно заставлять тебя тащить неподъёмный груз. Я подберу Чижику другого наставника.

— Но я сумею, — подводить магистра и учителя Декстру не хотелось ни за что. Только не разочаровать. Не заставить сожалеть о потраченном на Декстра времени.

— Это слишком тяжело, Пауль. Я не хочу взваливать на тебя такую ношу.

Декстр встал на колено, склонил голову.

— Позвольте мне вести его, учитель. Я сделаю Чижика верным рыцарем ордена. А не получится — убью прежде, чем успеет он причинить Ястребам хоть какой-то вред. Позвольте мне, учитель.

Салливан тронул кончиками пальцев его лоб, скользнул к затылку, слегка взъерошил волосы. Как и в далёком детстве, когда Декстр только начинал рыцарское обучение, когда была ещё сильна боль от разлуки с родителями, его ласка прогнала все тревоги и страхи, вселила новые силы. Декстр благоговейно прикоснулся губами к руке Салливана.

— Я никогда не подведу вас, учитель, — повторил он давнюю клятву. — Скорее умру.

— Никаких умираний, Ежонок, — строго сказал учитель. Как и раньше, в те почти забытые времена, он едва заметно, только для одного Декстра, улыбнулся. — Ты справишься. — Прикосновением к плечу Салливан велел ему подняться, снова улыбнулся и ушёл.

— Я не подведу вас, учитель, — тихо сказал Декстр. — Никогда. Я скорее умру.

— Четвёртая группа геометриков, строиться! — рявкнул дежурный капрал. — Смир-рна! Команду слушать приго-товсь!

Капралы, старшины, фельдфебели одинаковы везде. Нижние чины. Маленькие начальники. За пять месяцев орденской службы Славян так и не смог привыкнуть без улыбки смотреть на их потуги изобразить генералов.

Вот и сейчас. В фойе лекционного корпуса перед капралом всего-то пятнадцать человек, и стоят в полутора метрах, а орёт доблестный воин так, словно в поле за полкилометра до сотни докричаться пытается.

— С сегодняшнего дня, курсанты, у вас появляется новый предмет — фехтование. Наставник — старший лейтенант Рене Мельес, один из лучших мастеров клинка в ордене. Повторить имя.

Курсанты повторили.

В программу любого ВУЗа, даже если она ужата до годичного обучения и носит исключительно военный характер, обязательно запихнут кучу совершенно никчёмных предметов. Вот пожалуйста — фехтование. На кой ляд оно в современной армии нужно? Надо обязательно у наставника спросить, в чём заключается актуальность его предмета, и к какому виду вооружений относится сабля — тактическому или стратегическому?

— В колонну по трое — стройсь! — Капрал встал во главе курсантов. — За мной шагом марш!

Наставник Мельес был уже на учебном плацу. К будущим ученикам спиной повернулся, подбородок так задрал, что голова почти на лопатки свесилась — наставническое величие и недосягаемость демонстрирует. Из Ройсовых ребят, сразу видно. Славян представлял себе фехтовальщиков иначе, в стиле актёров Михаила Боярского, Джеки Чана и Жана Маре, а тут стоит дуболомище, гибрид Конана с бульдозером.

Что-то излишне напряжённый для одного из лучших мастеров клинка, хоть ордена, хоть роты. Спина словно каменная, ноги разве что судорогой не свело. Новичок, стесняется, боится опозориться перед своей первой группой? Исключено, геометрикам преподавать может только опытный наставник, не менее чем с двухгодичным стажем, и никакие успехи на соревнованиях тут не помогут.

По команде капрала курсанты согнулись в поклоне. Славян разозлился. Шао-Линь мадагаскарского розлива, стой теперь крючком, пока его наставническое хамейшество соизволит задницу в другую сторону развернуть. И как только Ястребы свои церемонии выдерживают? Славян давно бы всё уже послал в джунглях берёзу искать.

А ведь теперь можно и послать. Гроссмейстер сообразил вдруг, что даже рыцарям наглеть допустимо только до определённого предела, и принял «Уложение о поселенцах», документ весьма толковый. Отдать старостам Корзинки и Белой Рыбы по экземпляру, и его долг перед деревнями оплачен, можно уехать. Вопрос — куда?