Ратоборцы

— Иван…

— Что Иван? — зло переспросил человек. — Вспомни Соколов, Кармела. Их рыцарей. Я стал таким же.

Глупость сказанного была столь огромной, что Кармела её даже не поняла.

— А Соколы-то здесь при чём?

— Безразличие к людям, — ответил Иван. — Мне было всё равно, что станет с тем парнем — изувечу я его, убью. Сначала да, он взбесил меня до невозможности. Достал. Но когда я ударил, все чувства исчезли. Мне стало всё безразлично. И ударил не по-людски. Так не дерутся. Так убивают.

— Тебе-то откуда знать как убивают? — ответила Кармела с высоты пятидесяти лет жизни зомбачкой, из которых двадцать семь приходилось на локальные войны.

— Я убивал. И учился убивать.

Иван сказал правду, убивать он действительно умеет. И обучили его Соколы.

— Но почему ты не рыцарь? — спросила Каремела.

— Сбежал.

— Сбежал? — изумилась она. — Из Соколиной крепости? Сбежал, будучи не материалом, а курсантом?

— Да.

— И ты ещё равняешь себя с Соколами?! Ты?! — Кармела села на корточки, заглянула Ивану в лицо. — Я ещё не видела людя, который отказался бы от рыцарского пояса. Сам ушёл от Соколов, оказался убивать. Иван, то, что ты сделал — подвиг.

— Это бегство, — ответил Иван. — Обычное трусливое драпанье. Подвиг совершили те, кто уничтожил Весёлый Двор.

У Кармелы перехватило дыхание.

— Ты был там? У Ховена?

— Да.

Зомбачка вгляделась в лицо Ивана, как могла глубоко вчувствовалась в эмоциональный и ментальный фон.

— Иван… Оттуда не уходил ещё никто. Ты смог, не дал себя ни во что превратить. Ты сумел выстоять. Я… — Кармелу захлестнули собственные воспоминания. — Я и представить не могла, что такое возможно. Но ты смог.

— Не смог. — Иван встал. — Извини. Мои призраки тебе ни к чему. — Он шагнул к двери.

— Стой, — удержала его Кармела. — Не смей уходить.

Мыслей Ивана она не разобрала, но холодный ментальный поток напугал до дрожи.

— Ты о чём подумал? — вскричала она. — О чём ты подумал?!

— Ни о чём.

— Врёшь, — сказала зомбачка. — Ты только что решил уйти из деревни. Уехать.

— Среди людей мне не место, — ответил Иван.

— А я? Меня ты бросишь?

— Да. От таких как я надо держаться подальше всем, даже умертвиям.

— И не надейся сбежать, — сказала Кармела. — Я тебя никуда не отпущу. Ты мой. Каким бы ты ни был, ты мой.

— Кармела, пойми, я опасен.

— Нет.

— Да. — Иван шагнул к двери. Зомбачка схватила его за плечо. Всерьёз, во всю зомбачью силу.

— Ну и куда ты собрался? Тебе ведь некуда идти. Во всём трёхстороннем мире места для тебя нет. Ты будешь везде чужим. Тебя оттолкнёт любая земля и любая вода. Тебя повсюду ждёт только пустота.

От взгляда Ивана у неё ослабели руки. Так смотрят из бесконечного ничто. Зомбачка попятилась и села на кровать.

— Значит, буду жить в пустоте, — сказал он.

— Не получится. — Кармелу трясло от страха, но отступать она не собиралась. — Пустота тебя тоже оттолкнёт. И ещё быстрее, чем земля или море. В пустоте тебе нет места. Ты для неё слишком силён.

Человек ответил удивлённым взглядом.

— Так что ж ты предлагаешь делать? — спросил он.

— Сотвори свой собственный мир. Ничего другого тебе не остаётся. Создай себе день и ночь, сделай небо, землю и море. Выстрой дом.

— Роди сына, посади дерево, — ехидно ответил Иван, — и сможешь назвать себя настоящим мужчиной.

— Рожать — привилегия женщин, — сказала Кармела. — А становиться мужчиной тебе не нужно. Ты и так мужчина. И людь.

— Нет. Людь — нет.

— Людь, Иван. И очень сильный людь. Ховен разбудил твою силу, хотел забрать себе, но ты не дал, ушёл. И теперь не знаешь, что со своей силой делать. Так сотвори мир, Иван. Это единственное дело, на которое стоит потратить силу.

— Сотворить мир в пустоте, — сказал Иван. Сел на пол, задумался. — Сделать оазис в пустыне. Превратить мёртвую землю в живую. Один мой друг хотел именно этого. И у него получилось. Но я не он. Я не сумею сделать мёртвое живым.

— И не надо. У тебя другой путь — делать из ничто нечто.

— И как это должно выглядеть? — спросил Иван. Жуткая пустота из его глаз исчезла, идея понравилась. Столь любимых Кармелой солнечных искорок ещё не было, но из своего бесконечного белого ничто Иван уже вынырнул.

— Да откуда я знаю, — ответила Кармела. — Я всего лишь плетельщица кружев, а не миротворица. Попробуй — узнаешь.

— Кармела, — медленно, раздумчиво спросил Иван, — а что будет, если ты попадёшь на Техничку?

— Ничего особенного. Магию потеряю. Но я и так ею почти не пользуюсь, так что потеря из тех, какие не жалко.

— А жизнь?

— О, это нет, — усмехнулась зомбачка. — Пока не истощится заклятье внесмертия, я буду жить. Говорят, рассчитано оно на три тысячи лет, зомбаки живут как гномы или гоблины, но так это или нет, ещё никто не проверил — ни один зомбак дольше, чем пятьсот лет не протянул, всех убили. Но ты это к чему?

— Если и делать из ничто нечто, — сказал Иван, — то только в истинной пустоте, иначе всего лишь игра получится, самообман. Есть в трёхстороннем мире место, где у меня не было никогда и ничего. Одна только пустота. Везде хоть что-нибудь есть: воспоминания, друзья, враги, да просто мои следы. А там вообще ничего. Воспоминаний, и тех нет, потому что вспоминать о моей тогдашней жизни нечего. Идеальное место, лучше не найти.

— И где оно? — с ноткой недоверия спросила Кармела.

— Смешно, только это город, где я вырос.

— Вырос?

— Да, родился я в одном городе, а когда мама умерла, получилось так, что я попал в интернат другого.

Кармела немного подумала.

— Знаешь, я не удивлена. Твоё детство и должно быть никаким. Люди такой силы получаются только из тех, кто сотворил себя из пустоты.

Иван рассмеялся.

— Да нет у меня никакой силы. Было дело, одно время воображал себя вождём и учителем, а в итоге лопухнулся как распоследний идиот и шлёпнулся мордой в песок.

— Если не вождь и учитель, тогда кто ты? — спросила Кармела.

— Не знаю. Пока рыбак, но море для меня игрушка, я никогда не смогу полюбить его по-настоящему.

— Всё правильно, — ответила Кармела. — С твоей верностью невозможно любить сразу двоих. Ты ведь любишь землю?