Страница 4 из 27
Не помню, дозвонились ли мы до полуночи или узнали уже утром, но на следующий день Нина передала записку.
Вася грудной
У новорожденного рост и вес были такие же, как у старшего брата Димы: 51 см и 3500 г, но он был кругленьким. Не знаю, почему Нина спраши – вала про имя, и так было ясно, что он родился Васей[8]. Его курносость быстро прошла.
Молока у Нины было много, и вскоре у Васи появился молочный брат – Сережа Москаленко. У его мамы Иры молока не хватало. Саша приезжал к нам в обеденный перерыв и забирал стакан сцеженного молока. В обеденный перерыв я не укладывался, но у меня был т. н. «свободный выход» – я был научным руководителем НИР. У Саши такой выход тоже был, но его официального статуса в то время я не припомню.
Олег с Васей 1975 год
«Братьями» Вася с Сережей оставались месяца два – Сереже Нинино молоко не подходило.
Ходить самостоятельно Вася начал в год. Добравшись до кухонного стола, на краю которого стояла тарелка с только что разлитым супом из щавеля с яйцом и сметаной, Вася вдохнул запах и сказал: «Дай это»![9] С тех пор ел только взрослую пищу, включая борщ, жареную картошку, мясо, твердый сыр (хотел написать сыры, но тогда был только один сорт – какой удавалось купить). К этому времени у него уже было больше 12-ти зубов, включая премоляры. Овощи, фрукты и каши тоже входили в наш, а значит и его рацион.
С появлением Васи нас стало четверо (включая кота Ширхана). Но кот в тот же день стал персоной «нон грата». Накормив и запеленав Васю, как тогда было принято, с руками, Нина оставила его в кроватке в спальне и ушла к нам, ждавшим ее в кухне с обедом. Что – то меня через некоторое время подняло, и я заглянул в спальню. Вася не спал и моргал глазенками. Рядом с кроваткой стоял на задних лапах Ширхан. Одной из передних лап он опирался на кровать и внимательно следил за глазами Васи. Вторая лапа Ширхана была приподнята. Я тут же вспомнил его «вратарские» способности, когда он «ловил» шайбы во время хоккейных матчей чемпионата мира. Кот был удален, дверь в спальню закрыта. Но мы забыли, что он умел проникать в спальню и при закрытой двери – через форточку. Застав его там почти в той же позе через некоторое время, мы приняли решение с Ширханом расстаться. Оказалось, что это не простая задача – его никто не хотел брать. Наконец, мне удалось уговорить Галю Симонову, о чем она, а еще больше Ширхан, вскоре пожалели. Его вторая, счастливая жизнь началась у Светы Бондарчук, но об этом позже.
Рассказ о Васе придется прервать и вернуться в декабрь 1974 года. В этот день у папы случился инсульт. Вообще – то папа уже был на пенсии, но его время от времени призывали на работу для расшивки проблем, которые не знали, как решать.
В этот раз дело касалось взрыва на газораспределительной станции с человеческими жертвами. В ее строительстве принимал участие Минмонтажспецстрой Украины. Министр попросил папу разобраться (расследовать это происшествие). Папа разобрался, следствие подтвердило невиновность строителей. Министр пригласил папу к себе, вручил премию и выпил с ним по стакану водки. Молодой и здоровый, как бугай, но в то же время интеллигентный, министр мог себе это позволить, а папа – нет. Ночью случился инсульт. Отнялась левая половина. Лежал папа в Октябрьской больнице. Постепенно, в течение месяцев, папа пришел в себя. Мог ходить, почти все восстановилось, кроме левой руки. Что только не делали, чтобы восстановить ее подвижность. Я заказал деревянный футляр, похожий на футляр для музыкального инструмента, в который полагалось руку класть и что – то вместе с футляром проделывать.
Добились, чтобы его проконсультировала старая профессорша Динабург. Она была одна из немногих, уцелевших в профессии евреек, после дела врачей в Киеве. Она уже не работала и не преподавала официально, но ее консультации очень ценились. Посмотрев папу, изрекла: перестаньте заниматься глупостями – рука работать не будет. Мама доверяла ей и, к сожалению, ее последний совет (через три года) привел к тяжелым последствиям.
Папа стал самостоятельно гулять – недалеко. Встречал Васю, которого чаще всего Нина привозила утром к родителям. Умилялся до слез, когда Вася, переваливаясь, бежал к нему, крича: дедушка! Говорил, что только с Васей понял, какое это счастье, иметь ребенка и видеть, как он растет. Мы с Ниной тоже полностью осознали это чувство при появлении Васи.
Увы, согласно второму закону Чизхолма, когда дела идут хорошо что – то должно случиться в ближайшем будущем.
Гибель Коли Якубова
Не будущее замкнётся смертью,
а длящееся настоящее. Не завтра
будет смерть, а когда – нибудь сегодня.
Григорий Ландау
Зимой 1967/1968 года из лаборатории 131, созданной «под него», ушел Резник и с ним несколько человек [Рог17]. После этого некоторое время мы жили без руководителя. И вдруг стало известно, что нашим начальником будет Коля Якубов – недавно появившийся в отделе старший инженер, работавший в секторе 133. До этого меня познакомил с ним Лёпа Половинко. Он работал в Таганроге в одной лаборатории с Колей и дружил с ним. Редкие коридорные контакты оставили у меня (скорого на оценки[10]) приятное впечатление о Коле. Поэтому, когда стало известно о новом назначении, я в кругу коллег выразил мнение, что вот, Алещенко умеет удивлять всех и принял нестандартное и, по всей видимости, удачное решение. Кто – то посчитал это выражением подхалимажа по отношению к О. М.[11]. Как – то остро прореагировал Чередниченко. Думаю, он считал, что оценивать Колю (даже положительно) я не имею права, в отличие от него, знавшего Колю дольше.
В Киев Колю переманил Алещенко. Он познакомился с ним на конкурсной защите по НИР «Парус – Платина», где, благодаря Коле, КБ таганрогского «Прибоя» опередило НИИ гидроприборов, выиграв второе место в конкурсе. Руководителем «Паруса» в Киеве был Сергунов, докладывал Иванов. Алещенко осуществлял общее научное руководство. Правда, оба конкурсанта (Киев и Таганрог) уступили ленинградскому «Морфизприбору», но этот результат был известен заранее, еще до начала конкурса.
Коля произвел на всех большое впечатление и Саша Разумова, по ее словам, подначила Алещенко – что вот, таких, как он, у нас нет. Ему тоже Коля очень понравился, и он решил добиться выполнения одной из главных своих «установок»: превратим наши недостатки в наши достоинства. Он, с участием Лёпы Половинко, увлек Колю перспективами интересной работы, а Коля сумел уговорить жену Лорину пережить временные трудности: с квартирой, несмотря на обещания, было до конца неясно.
Роль Лёпы была большой еще и потому, что он фактически был главным конструктором ГАС «Шексна», хотя формально на этой должности числился Шклярский. Тогда еще в обеспечение Постановлений ЦК и Совмина разрешалось дополнительно набирать штат с предоставлением прописки, а затем и жилья. На «Шексну» разрешалось взять 25 человек Лёпа воспользовался этой возможностью для пополнения Института кадрами из Таганрога. У нас появились киевляне Зубенко (о чем Лёпа позже имел основания пожалеть), Прицкер, Старов, ну и сам Коля.
Будучи в 133 секторе, Коля рассказал всем девушкам, занимавшимся гидролого – акустическим обеспечением и расчетами энергетической дальности станций, как пользоваться номограммами, разработанными для этой цели в «Морфизприборе» совместно с АКИНом. Необходимость в вечно «бастовавшей» ЭВМ «Проминь» отпала.
8
Отец Нины Василий Егорович Галанов пропал без вести на Брянском фронте в октябре 1941 года (см. книгу три [Рог 17])
9
Запах играл для Васи большую роль. Любую игрушку или по – дарок он, коротко взглянув, сначала нюхал, а потом уж ощупывал и осматривал
10
Нередко оценки «попадали». Глазьев долго удивлялся, насколько верно я описал Я. А. Хетагурова, проработав с ним в комиссии два дня
11
Уж кого – кого, а меня в этом подозревать было трудно. Правда, я тоже ошибся, когда в выступлении нового сотрудника Валентина Сливы услышал на каком – то собрании славословие в адрес Алещенко в его присутствии. После этого Слива быстро двигался по карьерной лестнице и стал начальником сектора. Став с ним работать и познакомившись с ним поближе, понял, что он был просто энтузиастом, не всегда соблюдающим чувство меры, перед которым О. М. открывал одну за другой новые возможности, а он истово вкладывался в работу