Страница 9 из 26
– Да! Идите! Вы достаточно нам рассказали!
Подушка, тяжело переваливаясь с боку на бок, ушла в спальню.
– Вот так посмотришь на человека и скажешь – метр бязи и полкило химии, а послушаешь его – целый мир с трагедией. Тут тебе и преданность, и любовь, страдания с разочарованиями… То есть, наоборот… Сначала разочарования, а потом страдания… Или… что-то я запутался.
– Понес трезвонить! – коротко хихикнул из-под кровати потерянный носок в адрес электронного будильника.
– А ты там валяешься уже месяц, вот и молчи. С тобой вообще никто разговаривать не собирался. Про тебя забыли, а пару твою вообще выкинули.
– Как так? – вдруг встревожился потерянный носок.
– А вот так! Могу конкретный день и час назвать! Хочешь?
Носок трагично промолчал в ответ.
– То-то же! Вот и помалкивай себе, пока тебя Рыжик в клочья не изорвал.
– Чего это он меня “изорвет”? – пробурчал носок.
– Из мести! Отыграется на тебе за все мучения, что ему от хозяина прилетают!
– Ладно тебе! Раззвонился…
И носок умолк.
– То-то же… – будильник победно моргнул зелеными огоньками.
– Ну, все? Закончили? А то я уже утомился ждать, когда вам надоест ваша великосветская словесная дуэль, – устало проговорил голос сверху.
– А что, ваша честь? Я ничего! Это все он! – заверещал будильник.
– Ладно! Ладно! Только не надо трезвонить впустую. Итак…
– Вы кое-что забыли, ваша честь… – потупил взор будильник.
– Что я забыл?
– Ну, это… – будильник боязливо помигивал зелеными точками.
– Что “это”?
– Ну, то это…
– Что? Говорите яснее!
– Ну, то, что вы у всех спрашиваете… – будильник был очень щепетилен до всяких тонкостей, но при этом боялся нарушить субординацию.
– Господи, что я у всех спрашиваю? – голос начал раздражаться.
– Ну, про клятву… – совсем тихо сказал будильник.
– Да? – удивился судья. – Не спросил?
Возникла неловкая пауза.
– Да. И действительно не спросил. Заморочили мне голову носками. Итак! Клянетесь ли вы говорить правду и ничего кроме правды?
– Клянусь! – радостно звякнул будильник и тут же заговорил про себя. – Время клятвы двенадцать часов двадцать три минуты сорок шесть… сорок семь секунд. Сорок восемь…
– Вы это что там считаете?
– Время клятвы фиксирую! Для истории! Не каждый день выступаешь свидетелем! Такое ведь дело… – будильник чуть не прослезился от накатившей историчности момента.
– Ну, хорошо! Продолжим. Как давно вы служите Алексу?
– Сколько себя помню! – гордо ответил будильник.
– А это сколько?
– Как Алекс впервые меня включил!
– Слушайте, я вижу, у вас так много свободного времени, что вы можете вдаваться в никому не нужные подробности… Отвечайте сразу на поставленные вопросы.
– О, да! – высокопарно вздохнул будильник. – Времени у меня хоть отбавляй. Девать некуда!
И тут будильник сорвался в крик.
– Могу даже поделиться! Не желаете?
– Что? – голос сверху был ошарашен неслыханной дерзостью.
– Простите, ваша честь! Простите… – тут же залепетали электронные часы и часто заморгали зелененькими циферками. – Простите! Это нервное! Я отвечу на ваш вопрос! В часах, если не возражаете! Это самая большая мера времени, которой я могу оперировать! Календаря, простите, нет! Иначе бы я мог…
– Давайте в часах! – перебил неконтролируемый поток голос сверху. – Только не в минутах и секундах!
– Хорошо! В общем, если округлить, как вы просите, выходит… – будильник коротко задумался, а потом гордо выдал, – шестьдесят три тысячи пятьсот четырнадцать часов.
– Ого! Вот это да! Какие цифры! Поразительно! – заудивлялись потрясенные вещи.
– Ахренеть! – вырвался крик души бумажной салфетки. – Тут не знаешь, доживешь до следующего часа, а тут на тебе…
– Да… – победоносно обвел всех зеленым взглядом электронный циферблат, – это срок, я вам скажу. Годами исчислять, выйдет всего-то ничего. А в часах, выходит, столько времени прошло. А ведь это все неиспользованные возможности… А если в минутах? Даже страшно подумать, сколько растрачено… А в секундах…
– Стоп! Не будем усугублять! И без того тошно!
– Простите, ваша честь! Я могу идти?
– С чего это? Думаете, ошарашили всех своими числами и все?
– Разве этого недостаточно? – удивился будильник.
– Я вас не ради этого фокуса приглашал! Эти дешевые эффекты оставьте для туалетной бумаги! Вы прожили с этим человеком бок о бок столько лет и все, что можете сказать, только сухие цифры? Давайте, выкладывайте, чего у вас там в вашей электронной памяти записано!
Часы обреченно мигали зелеными точками, не попадая в такт с уходящими секундами. Прошла минута.
– Итак… – терпению судьи можно было только позавидовать.
– Алекс проснулся в восемь часов сорок одну минуту. Раньше, чем обычно. Раньше, чем я его бужу в последнее время. На девятнадцать минут раньше. Хотя я готов был в девять ноль-ноль…
– Хватит скорбно причитать! По существу, пожалуйста.
– Да… по существу… Хреново все… по существу. Он проснулся и понял, что все! Конец! Его словно нет, а он продолжает жить! По инерции. Как вот я мигаю без толку… бессмысленно… так и он живет. С ощущением, что это предел! А дальше? Что дальше?
– Это он так сказал?
– Нет! Он ничего не говорил! Это я так понял!
– Давайте без домыслов! За себя говорите!
– Да какие уж тут домыслы? Это же и просроченной батарейке понятно! Хорошо! За себя скажу! – огоньки замигали чаще. – Раньше у меня было дело. Важное! Разбудить Алекса в семь, а то и в шесть часов утра. И я трезвонил как оглашенный. Пока он ласково не хлопал по моей кнопке и тут же вставал. Никогда не позволял себе задержаться в постели лишних пару минут. Даже не переставлял будильник на попозже, как некоторые делают. По первому сигналу. Это было так здорово. Бодро и по часам. Изо дня в день. Он ведь всегда брал меня с собой. Куда бы ни ездил. Я у него как талисман был. Верный и неизменный спутник. С меня начинался его рабочий день и мною заканчивался. Так продолжалось… Это было… Я думал, так будет всегда…
Внезапно оборвалась речь электронного будильника, и циферблат его погас.
– Что с ним? – тихонько спросил одинокий носок.
Тревожный шепот прошелестел по притихшим предметам.
– Он, что? Того? Тю-тю?
– Будильник… – осторожно прозвучал голос судьи.
– Шестьдесят три тысячи пятьсот четырнадцать часов… – тихо отозвался будильник, и его циферблат тускло загорелся, – шестьдесят три тысячи… пятьсот четырнадцать… часов…
– Вы с нами? – осторожно спросил судья.
– Да… наверно… шестьдесят три тысячи пятьсот четырнадцать часов… счастливое время… А теперь я пылюсь на полке… и он даже батарейку во мне не меняет… потому что не надо…
И циферблат опять погас.
– Кажись, всё! – подытожил старый мудрый фотоальбом из своего темного угла.
– Да… – согласился судья, – пожалуй, что так. Что ж, скажем спасибо славному труженику, другу и соратнику. Надеюсь, он услышит нас там, на краю своего электронного сознания.
По комнате прокатились печальные вздохи и обрывки прощальных фраз.
– Какой был аппарат… Он так жизнеутверждающе мигал зеленым… такой оптимистичный… весь позитивом заряженный…
– А теперь разряженный… – мрачно захрустел переплетом фотоальбом, оборвав нестройных хор скорбящих голосов.
– Ну, вот что! – не выдержал судья. – Идите-ка сюда, дорогой вы наш пессимист, хранитель старых фотографий! Вами, я думаю, мы и закончим наше слушание!
– Наконец! – проговорил альбом и вышел к трибуне. – А то от этой тягомотины фотографии желтеют. Закончим и отправимся на свалку…
– Клянетесь ли вы…
– А мне врать резона нет! Да даже если бы и хотел, не получится! Вот же все как на духу, – альбом перелистнул страницы, – запечатлено и задокументировано! Так что, если о правде, так это ко мне! Только репортажная съемка! Постановочные фото не рассматриваем! Готовы?
– Вы нас пугаете?