Страница 15 из 17
Этого совсем не было заметно на экране телевизора. Петер всегда выглядел спокойным и расслабленным и умудрялся прекрасно показывать себя во всех интервью. Он был как будто создан для утренних новостей. Но, конечно, трудно понять, что происходило у него внутри и как он в действительности чувствовал себя. Все зависит от того, насколько хорошо он скрывал это.
– Вы не знаете, принимал ли Петер какие-нибудь лекарства?
София кивает:
– Да, он принимал «Атаракс» по мере необходимости, но постоянно чувствовал себя уставшим из-за этого. Еще пробовал принимать снотворные, но понял, что они вырубают его даже днем. Он говорил, что чувствует, будто находится в постоянном тумане, это очень мешало ему работать.
Успокоительные и снотворные. Жаль, что токсикологический анализ после вскрытия займет неделю, Эмма хотела бы сразу получить ответ, были ли у него какие-либо препараты в организме.
– Петер был лучшим во всем, но страдал от неуверенности в себе, – говорит Фредрик. – Мы много говорили об этом, но он не мог или не хотел рассказать мне, почему так. Наверняка на то была какая-то тайная причина, ведь со временем положение ухудшалось.
София кладет локти на стол, подпирая подбородок руками.
– После каждой передачи он был в отчаянии. Он очень переживал, что об этом узнают. Он бы скорее умер, чем признался в этом, а я не хотела вдаваться в подробности из уважения к нему.
Она запинается.
– Мы много говорили о свадьбе, – продолжает София, и голос срывается. – Я всегда мечтала о большом свадебном торжестве со всеми друзьями и родственниками, но он этого не хотел. Он сказал, что это хуже, чем сидеть в прямом эфире, что он не сможет быть самим собой в день, который должен быть самым счастливым в его жизни.
Фредрик отводит взгляд. Ему стыдно? Почему это так сильно его беспокоит?
– А теперь никакой свадьбы не будет, – говорит София. – Я не должна была давить на него.
– Кстати, о свадьбе, или, скорее, о расходах на нее, – говорит Эмма. – Петер снял четыре крупные суммы наличными в тот же день, когда исчез.
София хмурится.
– Насколько крупные?
– В общей сложности двадцать тысяч крон, – говорит Эмма. – Вы знаете, зачем ему нужно было столько денег?
– Понятия не имею, – говорит София и отковыривает воск со свечи на столе.
– Значит, это не могли быть деньги на свадьбу? – спрашивает Эмма. – Или на ремонт?
– Нет, ничего из этого мы не оплачивали наличными.
Эмма сглатывает. Она не знает, как аккуратно завести разговор на вторую тему, поговорить о причине их визита. Вопрос нельзя задать так, чтобы он не звучал обвинением.
– Мы получили информацию, что в субботу вас видели с другим мужчиной в ресторане, – говорит Эмма. – Это так?
– Да. Lilla Ego был забронирован давным-давно. Мы с Петером должны были пойти туда вместе…
– Но когда София сказала мне, что собирается отменить бронь, я убедил ее, что мы должны пойти туда вдвоем. Тогда мы не знали ничего, кроме того, что Петер куда-то уехал.
– Так это были вы?
София скованно кивает.
Эмма задается вопросом: пошла бы она сама в ресторан, если бы ее молодой человек пропал?
Фредрик продолжает объяснять:
– Я был убежден, что он бросил Софию, и был разочарован тем, что Петер просто уехал и оставил ее одну решать все вопросы. Я даже представить себе не мог, что он мертв.
– Но вы же заявили о его пропаже? – возражает Эмма и смотрит на Софию.
– Конечно, я очень беспокоилась за него, – говорит она в свою защиту. – Обычно он очень серьезно относился к своей работе.
Эмма обдумывает услышанное. Затем она вспоминает отчаянные СМС Фредрика.
Черт возьми, Петер, перестань все портить.
Не делай ничего такого, о чем потом пожалеешь.
Действительно ли Фредрик отправил их, потому что волновался?
– Вы контактировали с Петером после воскресного выпуска новостей? – спрашивает она Фредрика.
Он качает головой.
– Я пытался связаться с ним, но он не отвечал на мои сообщения.
– Что вы имели в виду, когда написали, что он не должен делать ничего такого, о чем потом пожалеет?
Лицо Фредрика краснеет.
– Вы читали сообщения в его телефоне?
– Ответьте на мой вопрос, пожалуйста.
– Я имел в виду, что он не может просто сбежать, а потом вернуться к Софии, когда ему заблагорассудится. Нельзя и рыбку съесть, и косточкой не подавиться. Особенно когда он и так слишком много натворил.
София прячет лицо в ладонях, но ничего не говорит.
Эмма делает глубокий вдох.
– Вы двое встречаетесь?
– Нет, – резко говорит Фредрик, и у него начинает подергиваться одна бровь.
София смотрит на нее.
– Что? Что вы имеете в виду?
– Не могли бы вы отчитаться о том, где вы были и с кем? С того воскресенья, когда Петер исчез, и до тех пор, пока его не нашли? – спрашивает Эмма.
София в ужасе смотрит на нее.
– Но зачем?
– Это касается вас обоих, – решительно говорит Эмма.
Юсефин и Андреас сидят напротив пожилой седовласой женщины с серьезным, почти мрачным взглядом. Кабинет обставлен по-домашнему, на столе перед ними лежит расшитая цветами льняная скатерть. Юсефин пытается занять удобное положение в кресле, но ничего не выходит. Она бросает взгляд на коробку салфеток, любезно придвинутую прямо к ней.
– Юсефин, о чем вы думаете прямо сейчас? – спрашивает психолог.
С чего ей начать?
Юсефин не знает, говорят ли они с психологом ради себя или в большей степени ради Юлии. Все так запутанно. Юлия ведь не хотела умирать, правда? Юсефин просто не может с этим смириться. Ее взгляд блуждает по стене за спиной психолога и останавливается на акварельной картине с изображением лодки в море во время шторма. Очень уместно.
– Я не знаю, что я должна была сделать, чтобы предотвратить это, – отвечает она медленно. – Это худшее, что может произойти в жизни любого родителя.
– Что конкретно? – спрашивает психолог и поправляет очки, сползшие на кончик носа.
Она что, сошла с ума?
Юсефин приходится взглянуть на психолога, чтобы определить, не издевается ли она над ней, но женщина спокойно сидит и ждет ответа.
– Что ребенок хочет покончить с собой?
– Вы так это видите? – спрашивает психолог и переводит взгляд с Юсефин на Андреаса. – Что вы, как родители, потерпели неудачу?
Раздражение нарастает все сильнее, оно зудит в области груди. Бюстгальтер слишком тесен, а воздух застревает по пути в легкие. Лодка на картине качается на высоких волнах, которые вот-вот перевернут ее.
– Да, как еще на это можно смотреть? – продолжает Юсефин и изо всех сил старается говорить спокойно. – Если наш ребенок хочет умереть, это вряд ли показывает нас, как родителей, с хорошей стороны.
Психолог выглядит обеспокоенной.
– Я не знаю, утешит ли это вас, но влияние родителей на благополучие ребенка в этом возрасте не так велико. Конечно, я говорю про нормальные случаи.
О чем это она?
– Скорее самый важный фактор – это наличие друзей. Как у Юлии обстоят дела с ними? У нее насыщенная социальная жизнь?
Насыщенная социальная жизнь?
Андреас кивает.
– У Юлии никогда не было проблем с друзьями. Ее все любят.
Он так быстро отвечает на вопросы и вообще делает все, чтобы угодить окружающим. Не поэтому ли он забыл, что Лив и Юлия поссорились? Но Юсефин не должна сейчас об этом упоминать.
Что с этим может поделать психолог?
– Досуг – еще один фактор, который влияет на жизнь подростков, – объясняет психолог. – Чем Юлия занимается в свободное время? Изменилось ли что-нибудь в ее поведении?
– Мы переехали за границу, и после этого Юлия, к сожалению, бросила спорт, – говорит Андреас. – Она очень сильно отстала от своей группы по фигурному катанию и поэтому больше не захотела продолжать занятия.
– Очень жаль, – говорит психолог, делая пометку в своем блокноте.
– Переезд был нашим решением, – говорит Юсефин. – Так что все произошедшее – наша вина.