Страница 3 из 58
Матрос упал, и стражник пнул его. Марги присела на корточки у стены и обхватила костлявые коленки, молясь, чтобы ее не заметили. Рядом прошмыгнул маленький зверек, задев пушистым бочком ее руку, и тут же исчез. Солдаты били ногами незадачливого менестреля.
- Хватит с этого певуна,- сказал стражник и, склонившись над упавшим, снял ручные кандалы со своего подопечного. Затем он выпрямился и намотал цепь на руку. - Теперь давай потолкуем с его приятелем.
Второй служака рассмеялся и освободил своего подопечного. К тому времени морячок немного протрезвел и запротестовал, требуя, чтобы его доставили в участок и заперли в камеру. Он выразил сожаление, что нарушил общественный порядок, и нерешительно добавил:
- Почему вы не ищете Тварь? Вместо того чтобы…
Первый стражник ударил болтуна в живот кулаком в кольчужной перчатке, так что тот согнулся пополам. Затем блюститель порядка нанес несколько точных ударов своей жертве и шагнул в сторону, уступая место товарищу. Второй солдат несколько раз хлестнул матроса по лицу, используя цепь как хлыст. Арестант попытался удрать в переулок. Марги откинулась назад, желая слиться со стеной. Стражник взмахнул цепью, и она обвилась вокруг лодыжки беглеца. Моряк ничком упал на мостовую. Его голова ударилась о камни, и он, вероятно, потерял сознание. Стражники пнули его пару раз, плюнули и ушли, посмеиваясь. Такое поведение было типичным для служителей закона с Люйтпольдштрассе. В холодном переулке откуда-то тянуло сыростью. Старая куртизанка поежилась. Оглядевшись, она заметила пролом в стене, из которого вытекал ручей. От воды исходил гнилостный запах.
Кажется, Марги была не одна. Женщина не смогла определить, кто это или что это такое, однако ей померещилась фигура в длинном плаще. Высокий человек. Скорее всего, мужчина. Опираясь на стену, он что-то мыл в ручье. Наконец-то ее поиски увенчались успехом. Оставалось надеяться, что стражники ничего не услышат.
Марги улыбнулась, сложив губы бантиком. Она специально разучила эту гримасу, чтобы скрыть плохие зубы. Спрятав руку под шалью, женщина вытащила клинок из ножен.
- Здравствуй, любовь моя, - проговорила она, подражая слащавым и чувственным интонациям Марлен. - Тебе одиноко в этот вечер?
Человек обернулся, но его лица не было видно.
- Иди ко мне, иди к малышке Марги, и она позаботится о тебе…
Женщина расстегнула блузку и вышла на свет, надеясь, что ее кожа выглядит не слишком дряблой. Все отшатывались от Марги, разглядев ее поближе. Но к тому времени будет уже поздно. Ее добыча окажется в пределах досягаемости.
- Иди ко мне, любимый, - ворковала старая шлюха, пряча за спиной обнаженный кинжал. Она поманила мужчину левой рукой. - Это будет ночь, которую ты никогда не забудешь.
Фигура пошевелилась. Марги различила шорох плотной материи. Одежда хорошая. Ей на крючок попался богатый клиент. У нее разыгралось воображение или она действительно уловила звон золотых монет в его кошельке? Эти деньги позволят ей протянуть целый месяц. Женщина ощутила во рту вкус «ведьминого корня», почувствовала, как сладкие сны наполняют ее сознание.
Она склонила голову набок и облизнула губы. Стянув блузку с одного плеча, она провела пальцами по груди, намотала на палец прядь волос. Марги напоминала сейчас рыбака, подцепившего рыбу невиданных размеров.
Человек приблизился. Она уже могла видеть его бледное лицо.
Женщина взяла нож на изготовку. Может, она слишком стара для шлюхи, но не настолько одряхлела, чтобы не суметь ограбить пьяного.
Марги слышала тяжелое дыхание. Ей, несомненно, удалось заинтересовать клиента.
- Иди ко мне…
Темная фигура стояла совсем близко. Представив себе высокого мужчину, Марги примерилась, куда лучше нанести первый удар. Резким движением она попыталась воткнуть нож на уровне кадыка.
Невероятно сильные пальцы сомкнулись на ее запястье. Женщина почувствовала, как хрустят и ломаются ее кости. Клинок со звоном упал на мостовую. Марги открыла рот, намереваясь закричать, и набрала полную грудь холодного ночного воздуха. Но тут вторая рука заткнула ей рот. Старая куртизанка увидела горящие глаза и поняла, что ее жизнь закончилась.
Утащив свою жертву в темный переулок, Тварь рассекла ее тело…
Часть 1 Убийство
1
Барон Йоганн фон Мекленберг, выборщик Зюденланда, был верным слугой Императора Карла-Франца, достойного потомка Вильгельма Второго. Он ни в чем не мог отказать своему повелителю, даже в уроке стрельбы для сына Карла-Франца, Люйтпольда.
- Выше, Люйтпольд, - сказал Йоганн подростку.- Стрела и мишень должны быть на одной линии.
Соломенные мишени стояли во дворе, рядом с дворцовой конюшней, откуда предусмотрительно удалили всех людей и лошадей, поскольку стрелы будущего Императора иногда летели в непредсказуемом направлении. Принц предпочел бы упражняться в бальном зале - единственном помещении во дворце, которое было достаточно просторным для подобных тренировок, - но поскольку бесценные картины, гобелены и старинные безделушки, находившиеся там, могли пострадать при стрельбе, Император был вынужден отказать сыну в его просьбе.
- Готово! - воскликнул Люйтпольд, спуская арбалетную тетиву.
Струна загудела. Стрела задела край мишени и с глухим стуком вонзилась в деревянную дверь конюшни. Неподалеку заржала лошадь.
Йоганн не смеялся, помня, с каким трудом давалась ему стрельба, когда он был мальчишкой. Его неловкость послужила причиной многих бед, более серьезных, чем испуганная лошадь.
Люйтпольд пожал плечами и положил новую стрелу на деревянное ложе.
- У меня руки трясутся, дядя Йоганн.
Это была правда. Вот уже три года минуло с тех пор, как предатель Освальд фон Кенигсвальд ранил наследника во время первого и единственного представления пьесы «Дракенфелс» Детлефа Зирка. Все зрители вышли из театра в крепости Дракенфелс потрясенными. А некоторых из них вынесли, укрытыми простыней.
Возможно, Йоганн был исключением. Сколько он себя помнил, кошмары составляли неотъемлемую часть его жизни. Даже до событий в Дракенфелсе ему приходилось бороться с порождениями мрака. Большинство людей предпочитали не замечать того, что выходило за пределы их мировосприятия. Йоганн знал, что слепцы, ставшие таковыми по доброй воле, позволяли тьме сомкнуться вокруг них. Возможно, его странствия завершились, но это не, означало, что угроза миновала. Черная магия, варп-камня по-прежнему уродовала сердца, души и тела живых существ, принадлежащих к разным народам.
Люйтпольд снова выстрелил. На этот раз он не промазал, но его стрела наискось воткнулась во внешний круг мишени.
Сверху раздались хлопки, и Йоганн поднял взгляд. На балконе стоял Император Карл-Франц. Он аплодировал сыну, отчего просторные рукава его одеяния колыхались. Люйтпольд покраснел и покачал головой.
- Бесполезно, отец! - воскликнул он. - Бесполезно.
Император улыбнулся. Рядом с Карлом-Францем стоял худощавый человек с золотистыми кудрями, чуть тронутыми сединой. Капюшон его монашеского облачения был откинут, а руки спрятаны в рукава. Микаэль Хассельштейн, исповедник Императора и ликтор культа Сигмара. Его считали наиболее вероятным претендентом на пост великого теогониста, когда старый Йорри, наконец, перейдет в иной мир. Йоганн почитал Сигмара, по мере возможности посещая его храм, но он всегда недолюбливал людей вроде Хассельштейна. Наверное, потому, что служителям бога не пристало изображать придворных. Хассельштейн стоял подле Императора с непроницаемым выражением лица, ожидая, когда к нему обратятся. Казалось, ни один человек не может вечно оставаться столь хладнокровным и невозмутимым, как Микаэль Хассельштейн. Ни один нормальный человек. Поэтому второй спутник Императора произвел на Йоганна не столь сильное впечатление. Помимо Хассельштейна, Карла-Франца сопровождал глава Императорского казначейства Морнан Тибальт, человек со смуглым, испещренным оспинами лицом. Канцлер настойчиво пытался пополнить дворцовую сокровищницу, введя годовой налог размером в две золотые кроны на всех здоровых граждан Империи. Смутьяны называли план Тибальта «налогом с большого пальца», а игроки делали ставки, какая часть граждан скорее отрежет себе большие пальцы, чем расстанется с деньгами.