Страница 15 из 16
Глава 5
После того, как пленного шейха Халеда Григорий и Мансур дотащили на себе по крутой тропинке наверх до постоялого двора, где пришлось срочно организовать оглушенному, но вполне живому пленнику усиленную охрану, они сели на коней и вернулись на поле битвы. Вместе с графом Ибелином и Бертраном они участвовали во фланговой конной атаке.
— Надеть шлемы! Приготовить копья и щиты! — выкрикивал команды граф, а его рыцари-капитаны дублировали их.
Мансур взял из лагеря отряда, разбитого возле постоялого двора, все необходимое и подал Григорию сначала шлем. А когда рыцарь закрепил его прочным ремешком под подбородком, подал и щит, на котором красовался красный крест тамплиеров. Из храмовников вместе с Ибелином находился только его оруженосец и два пожилых брата-рыцаря с двумя сержантами. Остальные бойцы из отряда Грегора Рокбюрна, выполняя его приказ, под предводительством знаменосца и капеллана по-прежнему удерживали дорогу на Тибериаду.
— Построиться для атаки кабаньей головой! — кричал Ибелин. И все рыцари быстро выстраивались в тупоконечный клин, иногда называемый просто «свинья».
Они оказались впереди на левом фланге. Бертран де Луарк занял место справа от Родимцева. В предвкушении атаки глаза француза горели, а ноздри раздувались не меньше, чем у его коня. Кто-то из оруженосцев графа дал Бертрану копье и щит с гербом дома Ибелинов. Предлагали и трофейный сарацинский шлем, но его одевать высокомерный франк отказался. Слева от Гриши находился верный Мансур, тоже вооруженный копьем и с трофейным круглым щитом. Булава и кинжал висели у него на поясе. Чуть дальше приготовились к атаке двое ветеранов-храмовников и пара сержантов.
— Опустить забрала! — последовала команда. И поле зрения Родимцева несколько ограничила прочная решетка, которой он прикрыл лицо. Впрочем, она не сильно мешала видеть, как сарацин, так и своих. Григорий обернулся и еще раз скомандовал своим бойцам:
— Приготовиться!
— Рысью! Держать равнение! — отдал команду граф.
И рыцари пришпорили коней навстречу неприятелю, стараясь не нарушать построение. В середине клина взвивалось знамя с жирным красным крестом на золотом поле — герб Ибелинов. Они заходили для удара с фланга. Впереди всадники Монфора уже вовсю бились с сарацинами, но ощутимого перевеса одной из сторон еще не замечалось. Отовсюду летели стрелы. Легкие конные лучники скакали позади тяжелых кавалеристов с каждой стороны, посылая тучи стрел во врагов. Впрочем, доспехи и щиты защищали всадников, а толстые попоны и стальные шанфроны — лошадей.
— Нацелить копья! К атаке! Марш! — скомандовал Ибелин. Потом прокричал боевой клич:
— Монжуа!
Григорий пришпорил коня.
Каменистая почва уже не была ровной от трупов. Некоторые кони скользили в крови и, оступаясь, падали, сбивая и соседних всадников. Но Антоша под Родимцевым бежал ровно. Григорий увидел, как сарацинские витязи, не ожидающие атаки во фланг, лихорадочно разворачивались навстречу, готовясь принять новый удар от крестоносцев.
— Монжуа! — поддержало Ибелина все войско.
И тяжелая конница врезалась во фланг неприятеля. Копье Грегора Рокбюрна влетело в щит одного из витязей, но удар оказался настолько сильным, что противник слетел с седла, а копье треснуло. Самому же Григорию сарацинское копье скользнуло по верху мощного покатого шлема, лишь слегка оглушив. Бертран де Луарк тоже добился успеха, пронзив своего врага напротив. От этого и его копье сломалось, но свое дело ударное оружие сделало. И впереди во вражеском построении образовалась брешь, куда они и устремились, выхватив мечи. По сторонам смотреть времени не было. Но бойцам слева успех, вроде бы, тоже сопутствовал.
Кривая сабля обрушилась на Родимцева, и он едва успел прикрыться щитом, а потом ударил в ответ, попав врагу по шлему так сильно, что его собственная рука, державшая меч, на мгновение онемела. Но сарацин, получивший этот удар по своему шишаку, с коня тут же упал. Другая сабля сбоку достала по шлему уже самого Григория. Но вскользь. А он ответным ударом попал противнику клинком по правому плечу, отчего тот выронил свое оружие. «Получи, гад!» — успел лишь подумать он, когда слева кто-то ткнул в него короткой железной пикой. И только то, что удар в последнее мгновение удалось парировать щитом, спасло его желудок от стального острия.
Антоний нес Родимцева дальше в толпу врагов, перепрыгивая через мертвых и раненых людей и коней, но не думая останавливаться. Гриша услышал, как радостно закричали рыцари Монфора, но не увидел, как высокий сарацин в позолоченных доспехах, шейх Сахим, упал с коня под ударом меча барона. Этот эпизод, окончательно переломивший весь ход этого сражения, Грегору Рокбюрну пересказали уже потом. А пока ничего еще не закончилось. И его меч взлетал и снова опускался много раз, прежде, чем стало понятно, что враг слабеет и откатывается под их натиском. Знамя Монфора, серебряный лев на красном фоне, продвинулось заметно вперед. А сарацинский флаг шейха с белым полумесяцем на зеленом фоне, над которым красовались скрещенные сабли в обрамлении из арабской вязи, отходил все дальше назад.
— Вперед! Усилить натиск! — командовал граф Ибелин откуда-то сбоку.
Атакующий клин давно распался на множество отдельных схваток. Но страха Григорий не чувствовал. Горячка боя охватила его. С безумием берсеркера он пробивался вперед, разя окровавленным мечом неприятельских всадников. Справа не менее безумно сражался Бертран, меч в его руке сверкал, подобно молнии, а его длинные волосы свободно развевались без всякого шлема. Мансур слева давно пустил в ход булаву, которая бешено скакала по головам врагов. Что творилось по сторонам дальше, Гриша замечать просто не успевал, сосредоточившись на том, что перед ним и непосредственно сбоку. Потому что оттуда под разными углами атаки прилетали удары противников, которые нужно было успевать парировать щитом и мечом, не забывая, при этом, использовать любую возможность, чтобы самому разить врагов.
Григорий уже устал настолько, что ему казалось, что еще немного, и его меч сам скоро вывалится из руки. Но, тут ряды противников начали редеть сами собой. И он понял, что победа уже близка. Это придало новых сил. Он видел, как сарацины дрогнули, начали поворачивать коней и пытаться бежать. Вокруг лежали люди и лошади. Некоторые уже мертвые, но многие просто раненые. Кто-то из них пытался сопротивляться, но большинство просто старалось куда-то убежать или отползти, чтобы не быть затоптанными. Страх делал свое дело. Через какие-то минуты противник уже был полностью дезорганизован.