Страница 1 из 9
Сергей Беликов
Трещина должна быть ликвидирована
Часть 1: Нилус
Встреча через 15 лет
– Ребята! – на лбу у Юры Ниточкина обозначился мучительный мыслительный процесс. – Сколько же мы не виделись?
– А ты посчитай, – хмыкнул Стёпушка. – Последний раз пересекались на вечере встречи, посвященном 20-летнию нашего выпуска. Тогда нам было по 37 лет. Сейчас по 52. То есть, 15 лет прошло.
– Да, – вздохнул Юра. – Жизнь пролетела, как одно мгновение.
– А, правда, Юрок, говорят, что ты к нам вернулся насовсем? – поинтересовался Роберт.
– Правда, Робик. Обосновался в родительской квартире.
– Мы слышали про смерть Анны Тихоновны, – тихо проговорил Стёпушка. – Прими наши соболезнования.
– Спасибо. Только… никто не бессмертен, а мама пожила, дай Бог каждому. Несколько месяцев не дотянула до 90. Я ведь у нее младшенький…
– А чего уехал из столицы? – Роберт разлил водку по рюмкам. – Бизнес не пошел? Разорился?
– Бизнес в порядке, только сейчас в других руках. Я женился поздно и по большой любви. Двое детей родилось. Гордился своей семьей, пока не выяснилось, что супруга – казачок засланный. Она вышла за меня замуж, чтобы бизнес к рукам прибрать. Они с любовником план хитрый разработали. Ленка стала бухгалтером в фирме. Все вызнала, всю информацию получила. Потом развод, суды. А суд у нас женщин с детьми не обижает. Он обижает мужчин… В общем, после крушения империи из имущества у меня осталась одна квартира двухкомнатная в центре Москвы. Я сдал ее порядочным людям, чуть дешевле, чем мог бы. Так что денежки капают, а я на родине раны зализываю… Ладно, не будем о грустном. Ты, Робик, говорят, все еще служишь? Но ты же уже во время встречи выпускников планировал на пенсию идти…
– Так я и ушел. А потом вернулся. Работать некому. Пришлось ветерану милиции форму надеть. Да еще и беда у нас. Ты, наверное, в курсе.
Юра Ниточкин кивнул. В городе и его окрестностях орудовал маньяк по кличке Ночной охотник. На его счету было 7 убитых женщин.
– Так и не женился?
– Нет, – покачал головой Роберт. – Всегда мечтал о семье. Чтобы любимая жена была, единственная на всю жизнь, и ребятишек полон дом… Но с нашей собачьей работой когда жениться и детей заводить? Вот и остался один. Блин, опять о грустном. Какая-то безнадега, мужики. Давайте выпьем, что ли?
Трое сдвинули рюмки, но только двое их опорожнили. А третий, понюхав, брезгливо сморщился и поставил емкость с нетронутой водкой на стол, даже не пригубив.
– Что случилось, Степушка, – участливо поинтересовался Юра Ниточкин. – Это же фирменная водка! Не самопал осетинский! Ты любил когда-то выпить! Брался за рюмку, и в глазах твоих зажигались огоньки! Нежели годы сделали из тебя трезвенника?
– Вы не поверите! – вздохнул Степан. – Душа принимает, а вот желудок бунтует!
– К врачу надо, – усмехнулся Юра.
– Можете смеяться. Выпью чуток и начинаю умирать!
– Ты хоть знаешь, что с тобой? – в отличие от Юры Роберт был само участие.
– Догадываюсь, – махнул рукой Степушка.
– Так поделись проблемой с друзьями.
– Это долгая история.
– А мы никуда не торопимся, – Юра взял четвертинку огурца и вгрызся в неё зубами. – Времени у нас валом. Рассказывай!
Степушка с сомнением поглядел на приятелей.
– Могу рассказать. Мне не жалко. С чего начать, не знаю.
– С самого начала, – предложил Роберт.
– Да, – поддержал его Юра. – Как говорится, танцуй от печки.
– И где же та печка? – Степушка задумался.
Степану было уже хорошо за 30, когда он заполучил Валечку. Невеста – красавица, грудь, как у «Мисс Вселенная». Она нарочно носила летом облегающие маечки и кофточки, чтобы парни от восхищения укладывались штабелями.
Свадьбу сыграли не шикарную, зато весёлую. Казалось, живи и радуйся. Но не тут-то было.
Степушка был безразличен супруге. Замуж за него она вышла потому, что он подходил ей по всем параметрам. Старше на 12 лет, взрослый мужик, не мальчишка-сопляк. В то же время достаточно молодой. (Степушка ничего не домысливал, не фантазировал, Валечка объяснила ему всё в покаянном письме, кажется, совесть ее все же покусывала). А еще добрый, умный, с чувством юмора. Учитель русского языка и литературы с неплохой перспективой. Валиными действиями руководил банальный расчёт.
Впрочем, брак по расчету – не самая худшая вещь на земле. Любовь была-была и вот – нет ее. А расчет остается. И жили бы Степушка и Валечка долго и счастливо, и умерли бы в один день… Но времена изменились. В Россию пришел капитализм.
Люди стали создавать свои фирмы, занялись бизнесом, поставили ларьки, купили магазины, богатели, всё теряли и снова сколачивали состояние. И только Степушка оказался способен лишь на то, чтобы вколачивать в головы неучам знания. Он продолжал приносить в дом жалкую зарплату педагога. Молчаливо терпел унижение нищетой. А тут еще один за другим родились двое ребятишек. Денег перестало хватать даже на еду.
Над Степушкой ржали ученики и педагоги. На уроки он ходил в потертом немодном костюме и выцветших рубашках. Только спиртное как-то ослабляло унижение. Степушка начал попивать.
Если бы Валечка любила мужа, то она бы продолжала терпеть и боролась бы до конца. Но так как он был безразличен, женщина поняла, что надо менять жизнь, срочно устраивать свою судьбу. Однажды она встала перед зеркалом, и честно сказала сама себе, что от красоты осталась последняя смазливость. Изящный акварельный мазок юности, чудом сохранившийся, пока не смытый темной водой зрелости. И лет через 10-15 Валечка превратится в стопроцентную каргу. Из чего следует, что времени у неё в обрез.
Где женщина выкопала старичка-генерала, не знал никто. Но она уехала к нему, бросив законного мужа и прихватив детей.
Старикашка, правда, оказался еще тот. На пенсию не собирался, за своё место в Министерстве обороны держался руками и зубами. Не успела Валентина и глазом моргнуть, как у нее вырос живот. Зато для неё наступили безбедные времена.
А вот Степушка покатился по наклонной плоскости. Старый, но верный самогонный аппарат-ветеран прописался на его кухне постоянно.
Прошло 4 года с тех пор, как его бросила Валентина. Аппарат функционировал в усиленном режиме. Степушка стыдливо торговал самогонкой, зарабатывая на сахар и дрожжи. Без сырья ведь не получишь продукта. Себе он оставлял чистую прибыль, которая вечером безжалостно уничтожалась под нехитрую закуску.
С утра трещала голова, поэтому сеятель «разумного, доброго, вечного» приходил в школу с бутылкой зелья в стареньком портфельчике. Приговаривал её с физкультурником, тоже выпивохой со стажем, и в начале урока засыпал прямо в классе. Дети, кстати, Степушкку не выдавали, блюли свою выгоду. Они вели себя идеально, сидели в компьютерах, планшетах и телефонах, выполняли домашние задания. Ученики не орали, по классу передвигались исключительно на цыпочках. К концу урока Степушка просыпался, выставлял отметки, в основном, четвёрки и пятёрки. Успеваемость по русскому языку и литературе в его классах прямо-таки зашкаливала.
Сколько это могло продолжаться, трудно сказать, Слух об учителе-пьянчуге, который спит на занятиях и выставляет пятёрки задарма, рано или поздно дошел бы до посторонних ушей. Степушку застали бы на «месте преступления» и турнули бы из школы. Может быть, спасая честь мундира, начальство скандал бы замяло, но работу учитель потерял бы.
Однако в одночасье ситуация изменилась. Как-то вечером Степушку от принятия очередной дозы «успокоительного» отвлек звонок в дверь. Он отщелкнул замок, и в узкую прихожку ввалился длинный худой парень.
– Привет, папуля! – пророкотал он ломающимся баском.
Пьяненький родитель только руками всплеснул. Приехал сын Сергей.
– Корней! – воскликнул он, вспомнив детское прозвище сына.
– Есть будешь? – спросил Степушка и, уловив в глазах Сережи голодный блеск, покачал головой сокрушенно. – Только вот особых разносолов у меня нет. С финансами завал. Позавчера откупорил банку огурцов, хлеба купил, можно пожарить яичницу. Что открыть, шпроты или кильку в томате?