Скалка

– Ну-у, я бы так не сказала, – вмешивается Зайцева. И она тут как тут. По ее горящим глазам понимаю, что сейчас выскажется. – Это было… чувственно. Тут многие хотели бы оказаться на твоем месте. Безнаказанно взять и облапать Холодова! При всех. Да это же мечта!

Облапать? Боже мой! Так это выглядело со стороны? Я лапала преподавателя? Его?!

– А меня так потрогаешь, а?

– Нет, меня давай!

– Слышь, а ты ничего так!

На плечо опускается чья-то рука, и я чувствую запах пива. Это явно не наши парни, точно не с курса, может, они учатся, но явно не у нас. Трое здоровых пацанов обступили нас, заслонив от основной толпы. Кто-то уже потянулся на выход, видимо, поверив Холодову, что скоро будет полиция. Вот только ее тут не хватало!

– Эй, парни, это наши девчонки. Валите отсюда, – приходят на помощь Пашка с Ренатом. А я даю себе обещание больше никогда не играть ни в какие дурацкие фанты.

– Да без проблем, мы только познакомиться хотели. Это ж туса, – разводит руками один из незнакомцев и делает шаг в сторону, потом снова поворачивается ко мне и продолжает: – Блондиночка, ты номер оставь, а? Может, пересечемся?!

– Так, валим отсюда. Кастрюли свои потом заберешь! – говорит мне вернувшийся Козлов. Почти все в сборе. – Ментов и правда соседи Сонькины вызвали. Пошли.

Хорошо погуляли на дне рождения! Часу, наверное, у нее не пробыли, а впечатлений теперь хоть отбавляй!

Быстро собираемся, в коридоре толкучка, отыскать свою куртку в этой свалке просто нереально, но каким-то чудом Пашка достает и мою, и Ленкину. Наскоро попрощались с Сонькой, у нее лицо расстроенное, народ и правда стал сваливать, на ходу решая, куда переместиться дальше. Думаю, и Безрукова сама поедет дальше отрываться. Она хоть и божий одуванчик, но шумные компании любит.

На улице прохладно, и это здорово! А то уши горят, щеки горят. Я же теперь ночью не усну. Главное, чтобы девчонки больше с расспросами не наседали. Что тут скажешь-то? У самой внутри все дрожит при воспоминании, как я его трогала. И почему он не прекратил это безобразие? Ведь взрослый человек, не малолетка, и трезвый явно был.

Кутаюсь в куртку, все-таки холодно, а когда еще такси приедет. Колька решил не мелочиться и вызвал нам машину. Все, конечно, не влезем, вон, Пашка с Ренатом уже пошли на остановку, сами добираться будут, а мы с Козловым на такси. В машину, правда, еле поместились. Из нас только одна Дятлова миниатюрная, а вот все остальные…

– Том, ну ты расскажи, а? – Люське явно неймется, а мне ни говорить, ни думать не хочется. Так рада, что уехали с вечеринки, даже кастрюль не жалко. Обидно только, что весь вчерашний день на готовку убила, а мы даже не попробовали ничего, не говоря уже об отдыхе. А я всю неделю этот день ждала!

– Что рассказать? – устало спрашиваю, а у самой в голове пусто. – Подставили меня! А завтра весь курс гудеть будет, как дура Скалкина облажалась. Решат еще, что я…

Я даже слова подобрать не могу.

– Да ладно, там все бухие были, – отмахивается Дятлова и тут же отвлекается на телефон. Ей всю дорогу сообщения приходят. – Ну пошумят немного, но вряд ли громко. С Холодовым мало кто шутить осмелится… Он, кстати, зачем тебя позвал в коридор, а, Коль?

– Сказал валить от Соньки, – нехотя признается Козлов, а я прислушиваюсь к каждому его слову. Всякий раз, когда речь заходит о Ярославе Денисовиче, Козлов будто скукоживается или зло ругается на него. Вообще странно, что англичанин именно его за собой позвал.

– Правда, что ли, полицию кто вызвал? Мы вроде не так уж громко тусили, – пожимает плечами Иваненко. – А больше ничего не сказал? И с чего это он вообще решил тебя предупредить?

Козлов что-то бубнит себе под нос, а я… Колька, прости меня, пожалуйста, но я рада, что теперь и тебя подозревают в чем-то нехорошем. Чувство такое, как если ты списываешь на экзамене, а подозревают другого. У самой-то все равно рыльце в пушку.

– А хрен его знает.

Колька явно что-то недоговаривает, но давить на него сейчас бесполезно. Все, что хочу, – доехать спокойно до общаги и попытаться переварить весь этот вечер. А завтра… даже думать боюсь, как приду на пару по английскому. Как в глаза ему посмотрю.

– Интересненько, а ведь никто пока так и не выложил в сеть, как ты Ярослава нашего обжимала…

– Что?! – вскрикиваю я. Подпрыгнула бы на сиденье, да места нет, мы и так как сельди в бочке. – К-какую сеть?! Нас, что, снимали?

– Ну конечно! – Ленка так удивляется моему вопросу, что даже отрывает глаза от своего телефона. – Все сначала в ступор впали, а потом очухались потихоньку, так что не с самого начала, конечно, но записывали на мобилки многие.

– Когда же еще такое увидишь! – хохочет Люська. – Вот я и удивляюсь, почему до сих пор никто не выложил. Том, Тома, ну ты чего? Расслабься! Это ж круто!

Кажется, она и правда не понимает, что произошло. Для нее это развлекуха, повод языком почесать и похихикать за спиной. А я… да меня словно раздели и выставили напоказ. Да еще рядом с кем?! С Холодовым! Он и так считает меня полной дурой. Каждый раз, как сталкиваюсь с ним, все время лажаю. А так не хочется выглядеть в его глазах пустышкой.

– Ничего не круто, – тихо произношу, а сама вспоминаю, как в прошлом году мы ржали над роликом, в котором какая-то девчонка по пожарной лестнице сбегала с какой-то вечеринки. И ведь не объяснишь Люське, не поймет, пока сама в такой ситуации не окажется. Хотя… с нее всегда все как с гуся вода.

– Да не будет никто в сеть выкладывать, – вдруг говорит сидящий на переднем сиденье Козлов. – А если и выложит, то сразу удалит. Не волнуйся, Скалка, если видос и будет гулять, то только по чатикам. На ютьюбе точно не появится.

– Почему это? – удивляется Дятлова, даже снова откладывает свой мобильный. Ну да, у нас тут очень интересно, у меня, можно сказать, жизнь рушится.

– «Бритиш» твой сказал, если что в сети появится, то проблемы начнутся, – помолчав немного, объясняет Колька, а у меня внутри все сжимается. – Я уже передал кое-кому… так что… Да и нет там ничего такого, Тамар. Шутка же.

– Он это сказал? Тебе? – допытываюсь я. В другой раз не пропустила бы «шутку», но сейчас это неважно. – Но почему?

– Может, подружка у него ревнивая? И он вообще-то препод, а ты студентка. Это как бы не поощряется. Ну и… ничего такого, может, и не было, но выглядело все, – Люську явно несет, не понимает совсем, как мне неприятно это слышать, – волнующе. Не зря же потом те пацаны к тебе клеиться стали.

– У вас эта запись есть? Вы снимали? – обвожу взглядом девчонок, а они как-то сразу притихли. – Снимали?

– Ну вот, я так и знала, что ты захочешь потом посмотреть, – первой признается Маринка. – Для тебя же и снимала. И только.

– Телефон давай!

Дрожащими руками выхватываю у нее сотовый и пытаюсь найти запись.

– Только не удаляй, Том. Ты посмотри сначала! – просит Маринка, толкая меня в бок, но я не слушаю ее и быстро отправляю в корзину запись.

– У кого еще есть?

Оказалось, что у всех. Только у Козлова не было. Спасибо, друг!

Лично проверила, что все стерли. Только Дятлова, перед тем как удалить, все же переслала запись мне, сказала, чтобы посмотрела, когда успокоюсь немного. И вообще, по ее мнению, такие кадры надо оставлять для истории и потомков! Спорить не стала, приеду в общагу, сотру, даже смотреть не буду.

Всю оставшуюся дорогу девчонки обсуждают вечеринку, то есть ту ее небольшую часть, которую нам удалось застать.

– Ты, кстати, видела, с кем Семенова пришла? Я думала, они расстались.

– Тачка у подъезда Сонькиного стояла. Не заметила? «Гелик» чёрный? Так это Морозову папа подарил, он сегодня Рене сказал....

Слушаю их вполуха. Ну хорошо хоть, что от меня отстали. Вообще, я тоже люблю посплетничать и в другой раз обязательно обсудила бы, кто с кем и в чем пришел. Но вот сегодня… Только кухня и Холодов на глазах у всех.

Колька тоже молчит, я вижу его лицо в профиль, он неспокоен: губы плотно сжаты, глаза чуть сощурены, да он вообще напряжен. Странно его таким видеть. Козлов увалень, большой и неуклюжий. Пусть и хитропопый, но очень добрый и свой. А сейчас сидит как будто кол проглотил.