Эшелон сумрака

– Так что там с господином? – Нюра даже с кровати спустилась, чтобы нагло ткнуть женщину в плечо и привлечь к себе внимание, – чего замолчала то?

К ней повернулись и оглядели с долей злости.

– Головы решила лишиться?! – зашипела женщина, – за слухи знаешь, что бывает?!

Девушка вжала голову в плечи и опасливо отшагнула назад:

– Т…так я того… не сплетни это совсем! – встрепенулась она, словно и отказываясь от своего прежнего напора, – н…но что там с господином? – последняя её фраза была произнесена шёпотом.

Прачка выдохнула, бросила хмурый взгляд на всех нас, ожидающих её ответа, а после просипела:

– Ненавидит он женщин, потому и не хочет видеть даже служанок-девушек.

Она резко отвернулась обратно, как бы говоря, что больше её спрашивать ни о чем не стоит. Нюра в этот раз приставать не стала и лишь поджала губы и вернулась к кровати, на которую залезла с обиженным видом и заговорщицким блеском в глазах.

– А может он не женщин вовсе любит, а… – её лицо полыхало, – вот у нас в деревне был один мужик… – начала было она, но её перебил стройный хор «Ой!», который она проигнорировала и продолжила, – и у него была коза, так он…

– Хватит! – дверь распахнулась с тяжёлым грохотом, – быстро все спать! Иначе вас утром не добудишься! – Мери быстро дошагала в центр комнаты и дёрнула за шнурок, отчего во всём вагоне стало темно.

Послышались её шаги обратно к двери, и из мужского вагона к нам забрезжил свет, до того момента, пока дверь не захлопнулась, а мы не остались одни.

– Говорить можно, но только пока Мери не зашла, – пояснила та самая прачка, – она наказывает за каждую оплошность и лишнее слово, а нас потом из-за тебя выгонят!

Нюра её словам вняла, пусть и не особо сильно:

– Так этот… лорд, он… по мужикам, али как? – она почти шептала, однако все слышали её притаённое дыхание.

– Тьфу на тебя! – вновь зашуршала кровать прачки, – дура.

На минуту повисло молчание, нарушённое все той же.

– Я уснуть не могу. Шага, – обратилась она ко второй новенькой, – ты говорила, что ты из столицы. Какая там жизнь? Лучше, чем у нас?

– Везде нормально, – неохотно ответила девушка, – точно теплее, чем здесь. Но всяко плохо, если ты живешь в бедняках. Я бы и не пошла сюда, плати там столько же много. Пришлось даже на бумагу с почтой разориться!

У второй был голос намного приятнее, чем у Нюры, пусть я и успела заметить её не такой свежий внешний вид. Мне сначала показалось, что она старше всех здесь – только после того, как пригляделась, поняла, что мы одного возраста, а она была просто очень измученной.

– Почту? Откуда у тебя такие деньжищи? Я так сюда попала, без ваших дурацких приглашений. Просто шла, возьмут – и хорошо. Нет – и ещё лучше, – хвастливо ответила ей первая, – что проку от ваших бумажек? Одни только траты.

Я была с ней не согласна. Ещё в детстве узнала цену книг, на которые хотелось потратить сбережения. У меня была только одна – о целебных травах, и досталась она мне от матери, чудом обойдя загребущие руки сестры. Верится мне, что она смогла бы продать её за очень большие деньги. Хоть и выглядела она, как тетрадь с записями, и не была похожа на те, что я видела в лавке этого города, однако несла в себе очень много ценности. По ней я научилась читать, писать и говорить так, как делала это я сейчас.

Порой такие ценные вещи доходили в стоимости до целого состояния. Я даже слышала о тех, которые стоили больше моего старого дома. Потому я и смогла добраться настолько далеко – я продала свою единственную ценность, обменяв её на отправку меня на тот перрон. Наверное, это было глупо, но я не хотела печалиться – от мамы мне осталось ещё и платье, лежащее сейчас под моим тонким матрасом, набитым соломой. Как по мне, крайне надежный схрон, если учесть, что платье ценности материальной не имеет вовсе.

– А где ты работала там, в столице? – задумчиво спросила Нюра, – такие деньги получать можно… – она рассмеялась, – разве что в доходном доме, али в дорогущем замке какого-то господина!

Шага отвечать ей не спешила, будто бы девушка попала в самую точку со своими размышлениями. Если так, то я ей не позавидовала бы – сестра как-то говорила, что отправь она меня в доходный дом, то получила бы кучу денег, а не дыру в кармане от моего лишнего рта. Её муж тогда объяснил мне, что это такое, и что там происходит.

Ощущения от описываемых им вещей у меня были странные: будто мир пошатнулся, открыв голубое небо, как коробку и показав чёрную ночную муть. Я постаралась забыть его слова в ту же ночь, но смогла только под утро – новое вновь яркое утро без жестокости и зла вокруг.

– Уснула что ли? – не поняла ничего Нюра, – ну и хрен с тобой! А ты? Забыла, как тебя кличут… ммм Лу, кажется? А полное имя как? Даже и не запомнить! Кто тебя так назвал? Поди папка дурак был?

– Луана, – ответила я, – меня так назвала мама.

– Дурость! – с завистью хмыкнула она, – только мозги пудрить всем! Зачем такое сложное?

Я пожала плечами, но вовремя вспомнила, что мы в темноте, а потому вновь нерешительно мазнула пальцем по пружине.

– Я из Вармунта. Это на севере, – повторила я уже принятую даже сердцем ложь, – папа был обычным крестьянином, а мама дочерью самого богатого графа во всём городе. Они встретились случайно и сразу полюбили друг друга. Потом сбежали, у них родилась я. Мама хотела оставить хоть что-то из своей прошлой жизни и назвала меня необычно, потому что когда их двоих нашли, то папу отправили в тюрьму, маму забрали домой, а я… я сбежала сюда.

Палец скользнул по холодной пружине, вспотев и став немного неприятным.

– Вот это да… – прошипела девушка, – ты и в самом деле графская внучка?

– Угу, – подтвердила я.

– Ничего себе, – прошипела она, – да ты врёшь! Как такое может быть?! Чтобы такая, как ты, пошла работать сюда! И как ты сбежала?

Пружина немного нагрелась от моих резких движений.

– Моя фамилия Шадт, – убедительно заявила я, – можешь проверить и узнать, есть ли у графа с такой фамилией из Вармунта внучка. Разве стала бы я тебе лгать? В этом даже смысла нет.

Она затихла на несколько секунд, а после вновь зашуршала матрасом.

– Тут каждая вторая дочь, внучка и жена графов! – услышала я из другого конца вагона, – все вы выдумщицы и несёте глупости. Кто ж поверит в твои россказни? Ты помимо своих слов то под ничего и не знаешь! Пришла сюда такая же, как все, в простом платье, а не в балетном, или как они там…!

Вокруг послышался смех. Я поджала губы и стиснула пружину меж пальцев.

– Бальном, – ответила ей с укором, – балет – это танец.

Смеяться они перестали, однако говорить с ними я уже не хотела, пусть Нюра и решила продолжить расспросы обо мне:

– А ты умеешь танцевать этот самый балет? Я бы хотела увидеть, как его танцуют! Может покажешь утром, а?

– Умею, но не покажу, – довольно ответила ей я, – меня мама успела научить, перед тем как… – и решила заранее сказать ей, чтобы не цеплялась, – для балета платье нужно пышное и красивое. А у меня его нет. Вот будет платье, тогда и станцую.

Она, кажется, даже села от интереса.

– А граф… твой дед, он красивый? Если богатый, значит красивый! – мелкие шаги ближе к моей кровати.

– Очень, – я встретилась с её глазами, блеснувшими в темноте, – и богатый. У него даже несколько книг было.

– Книг? – удивилась она, – да кому они нужны, эти книги! А… а у него было что-то из золота? Он, наверное, и монет золотых кучу имел!

Я открыла было рот, но тут же его захлопнула, потому как её лицо резко стало освещено, дверь распахнулась, мои глаза защипало, а злой голос Мери почти прокричал:

– Совсем сдурели, девки?!

Нюра резко отбежала от меня, вздрогнули и легли остальные, которые, оказывается, тоже слушали каждое моё слово, а я зажмурилась.

– Ещё одно слово и выброшу вас прямиком на ходу! – распылялась женщина, – живо спать все! Хоть писк… – прошипела она, захлопнула дверь и оставила нас в темноте.