Преданность

Словно бы проклятый город посмеялся над покинувшими его детьми. Словно бы ему претила сама мысль о том, что его жители спасутся, а его в этот момент снова разрушат и разграбят, обнажив полусгнившие кости. Нет, город считал, что если он и будет страдать, то страдать должны все.

Ви, конечно, уже и тогда не была совсем беспомощна. Любой, кто вырос в Найт-сити, неважно где — в трущобах или в особняке на холмах — хотя бы раз держал в руках оружие. Это было базовое воспитание от города: он учил насилию всех своих детей независимо от их происхождения.

Но о противостоянии профессиональным солдатам обычных, пусть и весьма ожесточенных гражданских, речи не шло. СЕО вместе с корпоративными службами безопасности эвакуировались еще при первых признаках угрозы. А критически недоукомплектованной полиции хватило бы, наверное, только на первые десять минут штурма. Банды города наверняка готовили свой отпор, но против профессиональной армии они просто стали бы дезорганизованными кучками бандитов с палками. Однако куда бы в первую очередь направились военные — убивать, грабить и насиловать — тоже не вызывало вопросов. Наиболее благополучные районы города представляли самый лакомый кусок. После них, конечно, дошло бы дело и до складов, и до мегабашен, и до самых последних трущоб — но уже значительно позже.

И Ви, как и многие, не рассчитывала, что у нее будет хотя бы минимальный шанс выжить в столкновении. «Гуманитарная помощь» Найт-сити от СССР — достаточная, чтобы вооружить каждого жителя — быстро осела в руках лидеров банд и фиксеров. В итоге хорошее советское оружие просто заполонило черные рынки и продавалось втридорога. А из всех имплантов тогда у Ви стояли только усилители памяти, да инжекторы легких стимуляторов.

Поэтому иногда она гадала, насколько мучительный ее — и остальных жителей Найт-сити тоже — ожидал конец.

Все, однако, закончилось весьма неожиданно.

Спустя несколько недель Ви после последнего экзамена поспешила с кучей таких же зевак в доки, посмотреть на залив Дель Коронадо — с утра по улицам пронесся слух, что город спасен. Неожиданная помощь пришла из-за океана с востока{?}[Здесь намеренное искажение смысла из-за восприятия Азии и ее стран как «востока», хотя на самом деле по отношении к Калифорнии и Найт-сити это самый что ни на есть «запад»].

«Боже, благослови Японию и японцев», — стало девизом его жителей в тот день. Слова Сабуро Арасаки ловили с экранов телевизоров на каждом углу и пересказывали друг другу.

Ви отчетливо помнила момент, когда огромных размеров авианосец черно-красной тенью медленно и величественно вошел в залив. В доках его встречали чуть ли не с фейерверками. Мэр Люциус Райн в окружении охраны торжественно надувал щеки, готовясь произнести пафосную речь. А Ви долго вглядывалась в даль у горизонта — рассматривая неясные черные тени еще нескольких японских кораблей.

Американская армия, очевидно, прикинув соотношение сил и сочтя их неравными, отступила. Город действительно был спасен. Жители Найт-сити вздохнули с облегчением, устроив в тот день праздник. Который и сам не обошелся без жертв — по славным «традициям» города.

Однако спасение, как и все в этом мире, имело свою цену.

Арасака-тауэр была отстроена на новом, но самом главном месте на Корпо-плаза в рекордные сроки. Ее громадная тень вновь стала возвышаться над городом, в то время как сама дзайбацу быстро пустила корни во все районы города, намереваясь наверстать упущенное за пятьдесят лет.

Арасака создала рабочие места — так об этом говорили в новостях. Стабильность. Будущее. Однако фактически ей требовались тысячи послушных полуроботов-полурабов. И достаточно способных, конечно, не идиотов. От остальных жителей требовалось просто молчаливое согласие с действиями дзайбацу. Которая эксплуатировала, отбирала, присваивала себе. Где-то — очевидно, не стесняясь, с легкой руки позволяющего мэра. Где-то — более тонко, через множество посредников — пока опутывающая сеть из красно-черных нитей не спускалась на самые преступные улицы к войне между бандами.

Город променял свою очередную мучительную смерть на жесткий ошейник с шипами. И разве можно было его за это винить?

Ви всегда знала, что после университета у нее был только один путь — в одну из корпораций. Но она никогда до того момента не думала, что ее первым (и единственным) работодателем станет именно самая известная, крупная и самая противоречивая. Резюме девушки уже было отправлено в Сетевой Дозор, когда выяснилось, что два арасаковских представителя желают с ней побеседовать. Мужчина и женщина, которых она едва запомнила.

Говорила в основном женщина. Ви слушала ее и складно отвечала на вопросы — так, что та удовлетворенно улыбалась ядовитой, змеиной улыбкой. Саму Ви больше интересовал костюм рекрутера: совершенная вещь ровного, изящного кроя. Она очень хотела прикоснуться хотя бы к рукаву — оценить ткань — так же ли она была приятна и на ощупь?

Ви подписала двадцатилетний контракт с Арасакой, так никогда и не узнав, какой ответ ей прислали из Сетевого Дозора. Иногда она думала, как бы сложилась ее судьба, если бы не эта охватившая город эйфория после окончания Войны Объединения, которой она тоже поддалась. И если не ее собственное внезапное и импульсивное желание, смехотворно простое.

Носить красивый красно-черный костюм.

Ви присела на деревянную скамейку в углу сквера. Дерево, конечно, было ненастоящим, но текстура была очень похожей, приятной.

Никто за все время прогулки не прервал ее размышлений. Прохожие и — что самое главное — полицейские не задерживали на ней взгляд. Ви действительно органично вписывалась в окружающую обстановку.

Там, куда она забрела, было тихо. Уединенное место, остальные посетители парка, которых и так было не очень много, редко доходили сюда.

Ви жалела, что не смогла прогуляться здесь с Горо. Тут все же было не так плохо, как в остальном городе. Интересно, высказал бы он свое мнение вот о том небрежно выложенном саду камней? Наверняка бы скривился, как минимум.

Но открыто ходить по Чартер-хиллу для него было все же слишком. В отличие от остальных корпоратов и даже Ви его внешность была очень приметной, чтобы никто не обратил на него внимание.

Такемура и так напомнил всем о себе несколько дней назад, фактически бросив вызов. Жест Горо показал, что он не боится и рано или поздно явится за отцеубийцей в башню. В то время как последний даже не может отследить его местоположение — потому что Такемура медленно, но верно перевербовывал солдат и агентов Арасаки себе. Но у Ёринобу все же по-прежнему было преимущество. Если бы он знал куда, то снова отправил бы за своим врагом небольшую армию во главе со Смэшером — и гораздо больше, чем в прошлый раз, — Ви была в этом уверена. Она думала, что так их могут просто задавить числом. Горо же, конечно, временами был безумен в своей ярости и решительности. Но никогда не был глуп.

Ёринобу все еще искал его. Не так активно, как должен был, — и Ви это настораживало. Еще больше ее настораживал факт, что ее собственными поисками фактически никто не занимался. Она не думала, что сын Сабуро был идиотом, который просто забыл о ее существовании, но… возможно, он был просто неопытен в управлении? Несостыковки в его приказах и решениях тревожили ее разум, но Ви словно бы не хватало какой-то детали, чтобы сложить всю картину.

Несмотря на свои непростые и относительно долгие отношения с корпорацией, для нее это все же были проблемы Арасаки как семьи, которая не сильно ее волновала. Поэтому они не настолько беспокоили ее, чтобы стараться их разрешить.

Такемура попросил ее о помощи. Ёринобу представлял для них угрозу. Если Горо это действительно было важно, и от этого зависело его благополучие, — она сделает все для того, чтобы Ёринобу перестал дышать, а Ханако стала CEO. Все было предельно просто и ясно.

Размышляя над этим, Ви периодически возвращалась к одной мысли: вся ее жизнь до этого была не случайна. Два безликих десятилетия от рождения, создавших идеальную заготовку для корпоративной системы. Почти семь лет огранки в винтик этой системы. И шесть месяцев, за которые произошло больше событий, чем за всю ее предыдущую жизнь, — чтобы взглянуть на обратную сторону медали, понять, что есть нечто большое. Сравнить, осознать, принять — принять себя и свое предназначение.