АльteRNatива

Но Чехова такое решение не устроило:

– Это почему это вы уходите? Мы пришли вместе – значит должны вместе и вернуться. Что за кидалово, Самсончик?

Он вложил в это «Самсончик» максимальное количество яда, вероятно рассчитывая спровоцировать Штерна на грубость. Конечно, схватись они в рукопашную, Чудо-тварь размазал бы Самсона по земле, да ещё и обоссал бы сверху. Но не таков был хитрых Штерн, чтобы ввязываться в драку, исход который был для него заведомо проигрышным.

– Слушай, Чет, – сказал он, – я не знаю, что на тебя нашло вдруг, ты ведь понимаешь, что я тебя уважаю, так же как и все мы. Ты сильный и самый старший из нас, зачем бы мне было устраивать сейчас, как ты сказал, «кидалово»?

Ожидая эскалации конфликта, Чудо-тварь получил вместо этого изысканный комплимент. Его тупая рожа стала похожа на глиняное изделие в руках умелого скульптора. Раскрыв рот, он тупо смотрел на Самсона, не зная, что сказать. Вся его агрессия сразу куда-то испарилась.

Штерн продолжал:

– Дело не в том, что мы хотели бросить тебя и тех, кто решил с тобой остаться.

Интересно, кто это решил остаться с Чудо-тварью? Ещё один ловкий ход, чтобы как бы показать, что авторитет Чехов имеет здесь не меньший, чем он, Штерн. Хотя, видит Бог, этим даже и не пахло.

– Лично я, действительно очень хочу спать, – говорил Самсон. – Парни, кто хотел уйти со мной, думаю тоже. Вот и всё, Коля, но если ты настаиваешь, мы конечно готовы остаться и потерпеть.

– Да ладно, – сказал, наконец, Чехов. – Я не настаиваю, непонятка произошла какая-то, хрен с ней.

Через полчаса мы тихо влезли в окно, и улеглись по своим койкам. Пацаны мгновенно уснули, что подтверждалось их мерным дыханием и свистящим храпом. А я не спал. Меня раздражал этот храп, и мешал уснуть неуёмный поток мыслей. Я лежал, думал и время от времени повторял про себя «спаси и сохрани» а после, вывернув голову, смотрел в сторону Бога.

Потом я отвлёкся и подумал о Самсоне. Какой же он всё-таки умный! И где он только обучился так управляться с бешеными кретинами вроде Чехова? Не зря он был нашим лидером. Я вспомнил об Ангелине и о том, с каким восхищением она смотрела на Самсона в кинотеатре. Я вспомнил, как они танцевали под «Скорпионс» и как я отчаянно ревновал. Я ревновал и сейчас, но теперь я понял, что против Штерна у меня нет ни единого шанса.

Ни единого.

***

Каждые выходные в лагере было время гостей. Ко всем нам приезжали родители или родственники. По молчаливой договорённости, мы старались освобождать комнату, когда к кому-то из нас приезжали, чтобы не смущать друг друга своим присутствием и спокойно воспринимать назойливые родительские реплики по части воспитания, или нежности.

Иногда бывало, что родители приезжали одновременно, и тогда можно было предложить кому-то из них пойти погулять по территории. Благо в нашем лагере был чистый деревенский воздух, которого так сильно не хватает в, загаженном выхлопными газами, городе.

Утром в воскресенье приехал отец Самсона. Он был словно старшей копией своего сына, с такими же мудрыми глазами и круглым лбом, с такой же причёской и такого же роста. Наверное, всё же, Самсон будет выше него, когда вырастит окончательно, но в целом сходство было невероятное.

– Здравствуйте, ребята, – поприветствовал нас отец Самсона. – Нет-нет, не надо никуда уходить, вы нам не мешаете.

Но мы всё равно вышли, потому что, если честно, каждый из нас почему-то боялся отца Самсона. Он был каким-то загадочно угрожающим. Взять хотя бы его машину. Здоровая, чёрная, полностью тонированная и марку определить невозможно, потому что все значки сняты, а кузов явно переделан. Вдобавок он ездил с водителем, чего уж точно ни один из других отцов нашей банды позволить себе не мог.

Однажды мы спросили Самсона, кем работает его отец, на что он кратко ответил: «частный предприниматель». Что это за должность, я толком тогда не понимал, но то, что это очень круто, стало очевидным для всех нас.

К Красному родители приезжали редко, потому что всегда были заняты на работе, но их отсутствие с лихвой компенсировал дед. Это был старик-кремень, он всегда нам что-то увлечённо рассказывал и при любом удобном случае пытался впаривать всякую социалистическую чушь. Но даже это он делал забавно, и нам было интересно. Он был единственным, кого никто не стеснялся, и если бы сейчас в комнату вошёл не отец Штерна, а дед Витька Прокопенко – никто бы выходить на улицу не стал.

Ко всем остальным, в том числе и ко мне, мама и папа приезжали всегда вдвоём, или с теми, кто заменял кого-то из недостающих. Я имею в виду, что у половины из нас родители развелись, поэтому настоящим отцом, или матерью мог быть только один человек. А второй, или вторая были кем-то вроде «временно исполняющего обязанности», так как не проходило и пары лет, как этот временный, или временная сменялись новыми.

Я, к счастью, подобной участи избежал, поскольку мои отец с матерью хранили верность павшей советской дисциплине. Они не разводились и, по-моему, никогда не рассматривали такую возможность даже в моменты сильных ссор. И как показывали мои юношеские наблюдения – они поступали правильно. Ибо, Бог свидетель, все эти, вечно мечущиеся от одного человека к другому, взрослые, так никогда и не устраивают свою семейную жизнь в нормальном виде. Потому, вероятно, что предпочитают всегда искать изъяны в ком угодно, только не в самих себе.

В эти выходные мои родители приехали вместе с дедом Красного. Не у всех семей нашей банды были автомобили, и мои отец с матерью как раз принадлежали к числу тех, у кого машины не было. Они обычно приезжали ко мне или с кем-то из других родителей, или на автобусе. Мне, честно сказать, больше нравилось, когда они приезжали с кем-то, потому что автобус ходил редко и пока они ждали обратного рейса, мне приходилось проводить всё это время с ними, что сильно надоедало.

Мой отец работал завхозом в техникуме, который позднее передали в колледж. Мать была рядовым бухгалтером на птицефабрике, тоже, в общем, не ахти какая должность. Мы жили не то чтобы бедно, еда дома всегда была и деньги карманные мне перепадали не меньше чем у других, но машины не было, нет. И мой папа всегда донашивал одежду до рванины, а мама каждые выходные что-то штопала, чтобы до последнего не тратиться на новое.

В целом так жили во времена моей юности большинство людей, так что я не считал нашу семью бедной. Конечно, до тех пор, пока не начинал сравнивать её с семьёй Самсона Штерна.

В воскресенье вечером мы вышли с Красным за ворота и, усевшись на тёплый бетонный блок, стали ждать своих.

– Дед говорил, приедут в шесть, – сказал Прокопенко.

Я молча кивнул и мельком посмотрел в сторону Бога.

Вскоре послышался глухой звук работающего двигателя и из-за поворота выехал старый жигуль. Я невольно улыбнулся, радуясь встрече с родителями и тому факту, что они подружились с дедом Красного.

Машина остановилась возле ворот. С переднего пассажирского места вылез мой отец, а с заднего мать. Они остановились у открытых дверей, вытаскивая сумки. Мы с Витьком подошли.

– Привет, – сказал я и, обращаясь к деду Красного, добавил, – здрасте, Илья Владимирович.

Мама сразу обняла меня, отец похлопал по плечу.

– О! – вышел вперёд дед Прокопенко. – Здорово, хлопцы! Ну, взяли сумки, пошли в хату.

Я хохотнул, услышав фирменный базар Ильи Владимировича. «Меня зовут как Ленина, только наоборот», сказал он нам, когда мы впервые узнали его лично. Витёк пояснил потом, что знакомясь, он говорит так всем.

Мы взяли сумки с гостинцами и зашагали рядом с родителями. Мама ласково потрепала меня по голове.

– Как дела? – спросила она.

– Нормально, – ответил я.

Илья Владимирович воодушевлённо говорил, обращаясь к моему отцу, вероятно, продолжая, начатую в машине, тему: