Медиаторы

– Ну вот, я же говорил, – со смесью гордости и разочарования произнёс Лёша.

Гул в цирке нарастал, разговоры снова становились громче. Анималы понимали, чем закончатся выборы, и хотели быстрее завершить формальную часть, чтобы перейти к кутежу и поздравлениям.

Руслан кашлянул, вновь призывая трибуны к молчанию, и заговорил:

– Я повторяю свой вопрос! Кто готов бросить вызов судьбе и сразиться с Сергеем Бурым под очами Зверя? Если среди присутствующих есть такой анимал, пусть выйдет он на арену и примет бой, либо же молчит о своём праве навеки!

Алиса сделала пару судорожных глотков пива и кивнула сама себе: пора!

– Мне надо отойти, – зачем-то напоследок сообщила она Лёше.

– Братья и сёстры, следуя завету Зверя, я объявляю…

Алиса поднялась и резко перемахнула через ограждение. Как только кеды Алисы коснулись песка, она услышала, что разговоры разом притихли. Все замолкли, и ей казалось, что десятки пар глаз смотрели ей в спину, словно каждый размышлял, как именно он смог бы вонзить когти или вгрызться клыками в эту самую спину. «Глупости! – Алиса заставила себя не оборачиваться. – Я одна из них».

Сергей постарался скрыть своё изумление, но его выдавали взметнувшиеся брови, которые стремились переселиться со лба на макушку.

Алиса решительно подошла к Руслану. Тот, казалось, вовсе не удивился новоприбывшей, лишь хмыкнул в седую бороду.

– У нас сегодня гости? Вот так сюрприз! Как зовут тебя, милое дитя?

– Я Алиса из Серого рода, – громко, чтобы слышали все, сказала она.

– Опа-на! – Руслан развеселился и хлопнул в ладоши. – Неужто сама внучка Лидии к нам пожаловала?

Алиса кивнула.

– Ну и что ты тут забыла, дорогая серая волчица Алиса? Заглянула на чай?

Алиса опять кивнула

– Бабка-то твоя жива ещё? – проскрипел старик. – Сколько лет прошло? Пятнадцать, что ли…

В третий раз подряд кивать Алисе показалось глупостью, и она с силой заставила себя разжать напряжённые челюсти.

– Шестнадцать.

Руслан хмыкнул, оценивающе оглядывая девушку.

– Итак, серая волчица Алиса, решила поучаствовать в нашем милом междусобойчике? – участливо спросил старик. – Проходи, не стесняйся. Чего как не родная.

Тишина стала ещё отчётливее, взгляды – пронзительными и колючими. Алиса набрала в грудь больше воздуха. В голове было так мало мыслей, что они носились от одной стороны черепушки до другой, умудряясь врезаться друг в друга, как частицы в адронном коллайдере.

Наконец Алиса вспомнила, что должна сказать.

– Я хочу испытать себя в битве вожаков. По праву наследницы Серого рода, которое мне завещала моя бабушка, а ей передала Серая волчица. Я хочу баллотироваться в лидеры клана.

Тишина сузилась до тончайшего острия иглы, которое несколько долгих мгновений приближалось к воздушному шарику, и тут вдруг резина лопнула, выпуская на волю скопившееся напряжение. Так и все присутствующие в цирке внезапно заговорили, зашептали, забормотали.

Чтобы смотреть хотя бы на кого-то, но при этом избегать вызывающих, пронзающих, сканирующих, оценивающих глаз всех анималов, Алиса поймала взгляд Лёши. Она ожидала, что парень отведёт глаза, но тот подбадривающе улыбнулся и отсалютовал банкой пива. Алиса неожиданно для себя тоже улыбнулась. Шум и гам перестали давить на неё сплошным потоком, она словно увидела брешь, через которую хлынул свежий воздух.

Алиса заставила себя сделать глубокий вдох и медленный выдох – размеренно, чтобы никто из анималов не заметил, как судорожно поднимаются и опускаются её плечи.

– Ну что, зверята-жеребята, выборы вот-вот начнутся. У вас есть последний шанс убежать под крыло мамочки.

Руслан усмехнулся в бороду и тут же посерьёзнел. Он вскинул обе руки ввысь, обращаясь к небесным силам, и громогласно произнёс:

– Да будет свидетелем этого дня Зверь, который однажды ответил на наши молитвы и даровал нам духов-защитников. Сегодня определится, кто поведёт нас дальше. Волею Зверя сегодня решится, кто выберет нам следующее пастбище, укажет на врага, остережёт от беды, защитит от напастей, кто разделит с нами радости и беды, за кем пойдём мы беспрекословно, потому что его глаза станут нашими глазами. Да будем мы видеть так, как видит наш вожак, и да будем мы смотреть с нашим правителем в одном направлении, и да накормит он нас в минуту голода, если леса опустеют, и да согреет нас подо льдами суровыми, если солнце замёрзнет, и да напоит нас кровью своей, если реки высохнут.

Алиса слушала торжественную речь старика и ощущала, как каждое ритуальное слово наполняет её силой, словно волшебным таинственным теплом согревая изнутри. Алисе начало казаться, будто она стала сильнее, а мышцы её окрепли. Девушка развела плечи, выпрямила спину и подняла голову.

– И когда Первый станет Первым, Второй станет Вторым. Тот, кого одолеет длань вожака, да пребудет с ним на земле и в вечности, да приумножит величие клана, да посвятит свою душу и свою жизнь служению клану милостью вожака.

На миг заброшенный цирк погрузился в молчание. Алиса слышала биение не только своего сердца, – ей казалось, что она слышит возбуждённый, неистовый, но всё же такой гармоничный и уверенный в своём единении стук сердец каждого присутствующего здесь. Они были едины, потому что были рождены едиными. Они вместе не только потому, что по-другому рискуют не выжить, а ещё и потому, что иной вариант просто невозможен. Их судьбы были переплетены вместе столетия назад, и более великой силы, что связала их, нельзя и представить.

От этой одуряющей мысли у Алисы закружилась голова. Именно это ей рассказывала бабушка, когда выпивала пару рюмок коньяка, с фырканьем закусывала шоколадными конфетами и закрывала глаза, погружаясь в воспоминания. Даже уйдя из клана, бабушка всегда была здесь. Теперь Алиса это понимала. Теперь она это чувствовала на каком-то глубинном уровне, на том, где она знала, как передвигаться на двух ногах или четырёх лапах или как держать ложку правой рукой.

Впервые с тех пор, как она приехала в Москву, Алиса почувствовала радость от возвращения в клан. Сейчас она была дома. И готовилась стать хозяйкой в нём.

Алиса несколько раз сжала кулаки и встряхнула руками, избавляясь от дрожи, охватившей мышцы. Сначала нужно победить. Все остальное – потом.

– Да будет это исполнено, да будет так вовеки веков. Первый – правит и повелевает, Второй – ведает и защищает, остальные – служат и повинуются. Во имя Зверя!

Старик молча обводил пристальным взором каждого анимала в зале, словно грозный экзаменатор, спрашивая: ты всё слышал? Ты всё понял?

Судя по благоговейной тишине, поняли все. Даже шумная компания молодых анималов, у которых Лёша брал пиво, сидела тихо, прикрыв ладонями алюминиевые зелёные банки, чтобы они не отсвечивали в тусклом свете прожекторов.

– Обнажите свои тела и мысли перед Зверем. Пустите Зверя в свои сердца, откройте ему свои помыслы.

Алиса начала раздеваться. Бабушка рассказывала, что в клане анималы слишком часто обращаются на глазах друг у друга, чтобы придавать голому телу какое-то сакральное значение. Алиса соглашалась, что это совершенно логично и закономерно, но всё равно ей было неуютно под прицелом минимум четырёх сотен глаз стаскивать с себя водолазку, снимать джинсы, затем неловкими экономными движениями складывать одежду в стопку. Она хотела было остаться в белье, но, мельком подняв голову на противника, обнаружила, что Сергей уже снял боксёры с логотипом Бэтмена – под дружеское улюлюканье и смех трибун. Сперва Алиса подумала, что смеются над обнажённым анималом, а потом сообразила, что ошиблась: нагота никого не смущала. Видимо, всех так насмешил символ супергероя на трусах. Алиса порадовалась, что надела ничем не выделяющийся чёрный комплект, на котором ещё утром болталась бирка. Разумом она понимала, что последнее, о чём ей сейчас стоит волноваться, – это узор на трусиках, но всё равно испытывала постыдное облегчение.

Алиса положила стопку одежды на свободное место первого ряда. Расстегнула одной рукой бюстгальтер, и шёлковые лямки мягко спустились по коже. Алиса повесила его на крючок арматуры, торчащей из соседнего кресла, глубоко вздохнула, стянула трусы, распустила волосы, собранные в хвост. Провела пальцами по волосам, расчёсывая их и успокаивая сердцебиение. Не удержалась и перебросила каштановые пряди на грудь. Те были не настолько длинными, чтобы закрыть девушку от наготы, но создавали эфемерное ощущение защищённости.