Страница 5 из 10
Уголок, который Аврора занимала в стране снов, представлял собой восьмиугольную комнату, со всех сторон окружённую высокими прямоугольными зеркалами. В этих зеркалах перед ней мелькали мириады образов – события прошлого и настоящего множества разных королевств. Поначалу она думала, что и эта комната, и картины в зеркалах – всего лишь сон, но потом осознала, что они вполне реальны. Это нехитрое достижение позволило ей со временем научиться управлять возникающими в зеркалах картинами. Аврора быстро сообразила, что всё, что ей нужно сделать, – это подумать о тех, кого ей хочется увидеть, – и их образы тут же возникали в одном из зеркал. Так она могла выяснить, где эти люди находятся и чем они заняты, и благодаря этому чувствовала себя менее одинокой. На душе у неё сразу становилось легче – хоть она и понимала, что, скорее всего, уже никогда не сможет покинуть этот непонятный сонный мирок.
Это было так странно: обладать такими обширными знаниями – и не иметь при этом возможности хоть как-то управлять собственной судьбой. Но она не сдавалась – слушала, наблюдала и… училась. Так, Аврора выяснила, что её наречённый – это и есть тот самый встреченный ею в лесу юноша, в которого она влюбилась. Ещё она узнала, что Малефисента заманила его в ловушку и удерживает в плену в своём замке. Она узнала, что её тётушки-феи дали ей новое имя – Роза, чтобы защитить её, и теперь она понимала, зачем это было нужно. Теперь она знала всё. И даже была уверена, что знает, почему Малефисента всё это делала, хотя на этом её размышления прекращались – слишком уж страшными они были. Поэтому Аврора сосредоточила своё внимание на других. Она с интересом следила за своими тётушками-феями, которые, похоже, собирались нанести визит каким-то незнакомым ей ведьмам. Иногда Аврора наблюдала за отцом и матерью, пока они спали. Она пыталась увидеть, что же им снится, но у неё ничего не получалось. Наверное, решила принцесса, их сны принадлежат только им самим и у других к ним допуска нет. Она даже попробовала пару раз отыскать их здесь, в своём царстве сна, но, судя по всему, переходить из одной ячейки в другую здесь было нельзя. Поэтому в конце концов Аврора удовольствовалась тем, что стала постигать свою собственную историю, просматривая череду событий из своего прошлого в зеркалах. Яркие картины непрестанно вспыхивали перед её глазами: вот она, совсем малышка, в день своих крестин. Именно там, в царстве снов, Аврора впервые увидела Малефисенту – высокую сумрачную тёмную фею, стоящую среди гостей, приглашённых в замок по случаю рождения наследницы. Она показалась Авроре самым прекрасным существом, какое ей только доводилось видеть. Аврора своими глазами видела, как тёмная фея устроила ей западню и погрузила в беспробудный сон. И как она много лет прожила под присмотром фей, считая себя самой обыкновенной девочкой по имени Роза и даже не подозревая, что на самом деле она принцесса. Теперь она искренне не могла решить, что хуже: провести все свои дни в стране снов или жить в реальном мире, где все только и делали, что обманывали её.
– А мы знаем. Мы знаем, что хуже, – раздался в её комнате чей-то голос.
Аврора резко повернулась в одну, потом в другую сторону, всматриваясь в зеркала и не понимая, кто это с ней заговорил.
– Мы здесь, принцесса. Или лучше называть тебя Роза?
Аврора снова завертелась на месте, пока не заметила, что из одного зеркала справа на неё смотрит очень странная на вид женщина в ярко-красном платье с очень широкой юбкой и туго затянутой тонкой талией. Из-под подола виднелись чуть выступающие остроносые башмачки. Аврора и сама не могла бы объяснить, почему эти башмачки вдруг нагнали на неё такую жуть – словно под кроваво-красной завесой притаились две какие-то скользкие ползучие твари. Аврора поспешно напомнила себе, что здесь, в мире сновидений, не стоит слишком уж давать волю своему воображению. Но всё в этой женщине настораживало, казалось каким-то неправильным, непропорциональным, даже искусственным: слишком бледная кожа, слишком большие выпуклые глаза, чёрные-пречёрные волосы, маленький ярко-алый ротик. Пока Аврора разглядывала незнакомку, удивляясь её кукольному облику, в зеркалах по обеим сторонам от неё возникли ещё две женщины, точно такие же.
– Да-да, нас трое! – пропела вся троица в один голос.
– Это просто сон, – уверенно сказала себе Аврора. – Эти женщины не могут быть настоящими.
– О, принцесса, мы самые настоящие, – возразила первая женщина.
– Добро пожаловать в страну снов, малышка, – прощебетала вторая.
– Да-да, мы искали тебя, – прибавила третья.
– Малефисента будет очень-очень рада, что мы тебя нашли, – сказали они хором и захихикали так, что у Авроры от их смешков зябко сжалось сердце.
Глава V
Воронов выкормыш
Пока Нянюшка и Цирцея наблюдали за приближением Малефисенты к королевству, Нянюшкины мысли как-то сами собой перешли к давно забытым воспоминаниям – тем, которые она предпочитала хранить в самых недоступных уголках своего разума. Но сейчас с ней происходило нечто необъяснимое. Чем ближе подступала тёмная фея к замку, тем сильнее оживлялась Нянюшкина память. Процесс оказался болезненным – ведь воспоминания эти принадлежали не только самой Нянюшке, но и Малефисенте тоже. Сейчас Нянюшка скорее негодовала, что ей дан этот талант – умение читать мысли и улавливать чувства тех, кто ей небезразличен. Она уже почти жалела, что не может вернуться к тем временам, когда она саму себя считала просто нянькой Тьюлип, ничего не зная ни о своей силе, ни о своём прошлом, ни о своей великой любви к Малефисенте. Но вместо того чтобы пытаться побороть эти воспоминания, она просто отдалась им, позволила нахлынуть и затопить себя бурным потоком полустертых видений. И открыла свой разум Цирцее, чтобы разделить свои мысли с ней.
Малефисента появилась на свет в Стране эльфов и фей. Её нашли в большом дупле на дереве, где шумно каркали во́роны. Она была совсем маленькая, беззащитная и неловкая, вся словно состоящая из одних острых углов. Молочно-зелёная бледная кожа не красила её остренького скуластого личика, а на твёрдой костистой головке уже пробивались уродливые шишковатые рожки. Одним словом, симпатичного мало.
Феи и эльфы её побаивались – очень уж страшненькой она уродилась. Они так и оставили её там, на дереве, одну-одинёшеньку, потому что никто не мог сказать, кто подбросил её в дупло. Уж если собственные родители не захотели с ней нянчиться, то и феи не станут. Все они дружно решили, что она, вероятно, детёныш огра. Или ещё кого-то, не менее гадкого и отвратительного. Кроме того, у неё не было крыльев или каких-то других приятных феям особенностей. И вообще от неё так и веяло злом, а значит, она попросту не могла быть феей. Не могла, и всё тут. По крайней мере, именно так утешали себя феи, обсуждая между собой поздней ночью, правильно ли они поступили, бросив беззащитное маленькое существо в дупле старого дерева.
Кем бы она ни родилась, сейчас она принадлежала воронам. Пусть вороны о ней и заботятся, – решили феи. – Наверняка эта девочка – порождение их вороновой магии.
Ну а вороны, как всем известно, – воплощённое зло.
Феи дали девочке имя Малефисента – в честь Сатурна, с его неблагоприятным влиянием, и Марса – злобного и кровожадного бога войны и разрушения. Только таким феи и видели будущее малышки – полным злобы, опустошения и раздоров.
Так что растили её вороны. Они приносили ей пищу, украденную со стола других фей, а время от времени даже кое-что из одежды, срывая её с верёвок, на которых феи сушили бельё. Одежда пахла цветами и солнцем и приятно согревала тщедушное тельце девочки.
Так всё и продолжалось, пока к себе домой в Страну эльфов и фей не вернулась Нянюшка – сама Легендарная. Вернулась она затем, чтобы снова занять место главной наставницы Академии эльфов и фей.
Когда Легендарная вступила в пределы Страны эльфов и фей, стояли сумерки. Её голубые глаза сверкали, серебристые волосы ниспадали на плечи пышными кудрями. На темнеющем небосводе уже загорались звёзды, и казалось, что с появлением Легендарной они мерцают ярче.