Сделай свой выбор

Я замолчала, не сумев подобрать нужного слова. Не могла же я, глядя в глаза своей матери, сказать «для поцелуев и объятий»?

–… как объект?.. – эхом повторила мама, подначивая закончить фразу.

– Мам, я тебя прошу, не нужно заранее придумывать себе невесть что. Ну да, вот такая я «поздняя», с горем пополам к семнадцати годам осознала, что с мальчиками можно не только в разбойников играть… – Увидев, что мама округлила, я попыталась исправиться: – Блин, да не о том я. Просто, мне хочется, чтобы у мужчин, глядя на меня, загорались глаза. Пусть это будет не восторг, но хотя бы интерес. Вот. Короче, мне интересен их интерес.

– О, Боги, и почему Таси нет, когда она так нужна?

Чтобы не травмировать психику матери дальше, я поцеловала её в лоб и отправилась спать. До пятницы осталось всего два дня, а значит две тренировки, педикюр и маникюр.

4. Ложка дёгтя в бочке мёда

В день «Д», выйдя из ванной, поняла, что за десять минут, пока я принимала душ, моя комната превратилась в филиал салона красоты: на моём столе и кровати стояли серебристые ящички, наполненные кисточками, спонжами, баночками, тюбиками и прочей атрибутикой профессионального визажиста. Возле комода стояла Тася и с невозмутимым видом раскладывала щётки, расчёски, фен, стайлер. Мама с восхищением наблюдала за ней. Теперь перед нами была не Тася, а профессионал своего дела, парикмахер-визажист и владелица салона красоты Таисия Городова.

Наконец тётушка обратила внимание и на меня:

– Ну что, золотце, приступим?

Тася мучила меня, по меньшей мере, часа два. В зеркало мне смотреться не давали, один раз отпустили в туалет и то под конвоем в виде мамы. Я пыталась канючить и жаловаться, но меня пристыдили:

– Сеня, прибереги свои силы, – спокойно сказала Тася, – тебе ещё весь вечер на каблуках ходить.

В общем, я решила плыть по течению, строго выполняя указания моего визажиста, и даже собиралась вздремнуть.

– Всё, я устала. – Тася опустилась на мою кровать и вытянула ноги.

Это было сигналом того, что тётушка, наконец, закончила. Я на стуле подъехала к зеркалу над комодом и стала рассматривать результаты её труда.

– Тася, что ты со мной сделала? – спросила я, вертя головой в разные стороны.

– А я всегда говорила тебе, что ты красавица, – сказала мама, положив руку мне на плечо. – Посмотри на эти скулы, глаза, брови…

– Вот именно, брови. Откуда они взялись?

Я хотела провести пальцем по лицу, но услышала гневный окрик:

– Руками не трогать! – Тася встала за спиной и придвинула мой стул как можно ближе к зеркалу. – А теперь послушай меня не как мамину подругу, а как профессионала. У тебя лицо модели…

– Только не начинай снова эту песню… – отмахнулась я

–… высокий лоб и скулы, прямой нос, пухлые губы. Но всё это блекло смотрится за счёт того, что ты натуральная блонди. Ты – чистый лист, и тебе можно нарисовать любое лицо, что я и сделала. Твой макияж не агрессивен, а натурален. Я выделила брови и скулы, подчеркнула губы и сделала ещё ярче твои зелёные глаза. А чтобы людям ничего не мешало любоваться твоим лицом, я собрала твои волосы в высокий хвост.

Я красилась раньше, но такого эффекта добиться не могла. Впервые я не искала недостатки на своём лице, я им любовалась. Над ухом кто-то всхлипнул, и я поняла, что это мама.

– Анюта, не вздумай рыдать! – Тася обняла её за плечи. – Пусть мужики от такой красоты рыдают.

Так же вдвоём они помогли надеть мне платье и обуться. На мои протесты мама твёрдым голосом возразила:

– Тебе нельзя наклоняться или приседать, иначе ты помнёшь платье.

– Я и так его помну, пока буду ехать в машине. Или вы предлагаете ехать на троллейбусе стоя?

– Не надо стоя, – вставила своё слово Тася, – надо просто аккуратно. Но первое впечатление должно быть «Вау!». Филипп приедет тебя забирать? Мы можем выйти тебя проводить, заодно поможем усесться…

– Вы сейчас издеваетесь?!

Ответом мне стал их дружный смех. Не удержавшись, я засмеялась сама. Не знаю, сколько бы мы ещё хохотали, но нас прервал телефонный звонок.

– Привет. Я внизу. – Фил был сама лаконичность.

– Буду через пять минут, – сказала я и сбросила вызов. – Всё, дамочки, карета подана.

Тася с мамой снова засуетились возле меня. Мама разбрызгала духи, заставила меня войти в ароматное облако и протянула клатч, Тася пыталась вдеть мне серьги, но я увернулась:

– Я в лифте вставлю. Обниматься не будем, платье может помяться.

Уже в пороге мама опомнилась:

– А во сколько ждать?

– Даже не знаю… Разберусь на месте и позвоню тебе, хорошо?

В лифте, как и обещала, я занялась серёжками. Тася мне подобрала двусторонние жемчужные гвоздики. Правую серьгу я застегнула быстро, а вот левая не поддавалась: в спешке винт никак не надевался на резьбу правильно. И кто только придумал серьги на винтах?! Они сами пробовали их застёгивать? Вот и первый этаж. Я вышла из лифта и остановилась, зажала клатч левым локтем и снова принялась за серёжку. Я сосредоточилась, для удобства наклонив голову на бок. Буквально через три секунды винт наконец нашёл резьбу. Я старательно закручивала серьгу, когда услышала звук, будто воробей чирикнул. Откуда здесь воробей? С таким же звуком мой телефон делает фото. Я резко опустила руки, отчего мой клатч с грохотом рухнул на пол, и повернула голову, пытаясь разглядеть «фотографа». Моему удивлению не было предела: на ступеньках лестницы стоял парень из троллейбуса и в руках у него был телефон. Наверно, сейчас я выглядела как кукла: руки и ноги чуть расставлены, а рот и глаза широко раскрыты. Даже не пыталась поднять свою сумочку, единственное, что мой мозг смог «сгенерировать» в тот миг – это белая простыня на бельевой верёвке, развевающаяся на ветру, что в моём случае обозначало отсутствие всяких мыслей.

– Мой вопрос «За кем прибыл к нашему подъезду принц на белой “Ауди”?» отпадает сам собой. – С этими словами он поднялся на несколько ступенек, подобрал клатч и протянул мне.

Я не пошевелилась и продолжала молчать, только мои зрачки следили за его движениями. Сегодня он был с распущенными волосами, отчего глаз практически не было видно, а светлые футболка-поло и шорты до колен ещё сильнее подчёркивали его загар.

– Значит, в прошлый раз ты меня обманула – нам всё-таки было по пути. – Видимо, мои ответы были не нужны, его и монолог устраивал.

Мой ступор прошёл, я взяла свою сумочку, отряхнула её и как можно спокойнее сказала:

– Удали фотографию.

– Что? – его брови почти сошлись на переносице, словно он не расслышал.

– Удали фотографию, – повторила я чуть громче.

– И почему я должен это сделать?

Парень поднялся ещё на одну ступеньку и теперь стоял прямо передо мной. Туфли на каблуках помогли мне смотреть ему прямо в глаза. И, как и в прошлый раз, они поразили меня своей глубиной, словно чёрная бездна: стоишь на краю, и голова моментально начинает кружиться, а сердце колотиться. Я не выдержала и сделала шаг назад:

– Ты ведь…

– Ты думаешь, я сфотографировал тебя? – На его губах появилась усмешка. – Сначала было обвинение в преследовании. Теперь я стал папарацци. Тебе не кажется, что это слишком? Или ты действительно думаешь, что мир крутится только вокруг тебя?

Он говорил всё это с улыбкой, но слова звучали, как обвинение. А действительно, с чего я взяла, что он сфотографировал меня? Смотрела же я в другую сторону. Мне стало не по себе от возможной ошибки, я часто-часто заморгала, не зная, что сказать. Снова извиняться перед ним? И почему при каждой нашей встрече я попадаю в такие ситуации? В этот момент в клатче завибрировал телефон, и пока я, его доставала, парень успел вызвать лифт, протянув руку над моим плечом. Двери открылись мгновенно. Я посторонилась, пропуская его, но прежде, чем лифт закрылся, наши глаза снова встретились. Я так и не сумела произнести «извини», в руке продолжал вибрировать телефон. Нажала сброс, пару раз глубоко вздохнула, пытаясь вернуть спокойствие, и по ступенькам зашагала к выходу. Теперь в моей голове вместо белой простыни появилась одна мысль «Он мой сосед?!!». А ведь я думала, что таких совпадений не бывает. Ну почему нам повезло переехать именно в этот дом, в этот район?