Свой кусочек счастья

Почему-то ему в голову не приходило, что теперь он может срывать злость на других, отомстить кому-то из земных женщин за унижения от тех, инопланетных. Почему бы и нет, ведь можно заплатить, а можно просто осчастливить какую-то восторженную поклонницу, и никто из них не будет протестовать. Странно, но такой путь лечения комплексов ему в голову не пришел. Наоборот, он был уверен, что никаких близких отношений уже ни с кем не будет — хватит, один раз обжёгся, до сих пор ожоги не сошли! Если появится человек, который станет ему дорог, то лучшее, что можно сделать — поддерживать с ним нейтрально-доброжелательные отношения, и издали пожелать счастья, не портя жизнь своим присутствием.

Ну, и вот, сам не заметил, как впустил в свою жизнь искреннюю и непосредственную девушку, и сам вошел в ее жизнь так глубоко, что дальше некуда — предложение сделал на полном серьёзе, и страшно было услышать мотивированный чем-то отказ. А сейчас понимал, что нельзя промолчать о проблемах, это будет просто подло, худший обман в его жизни. Может, он и смог бы всю жизнь притворяться, что все хорошо, а, может, Марина почувствует неладное, будет переживать, искать причину в себе… Похоже, он собирается переложить решение проблемы на женские плечи, но что уже поделаешь — она заслужила право знать и ещё раз обдумать свое решение.

— Марина, скажи, пожалуйста, Анита что-то рассказывала тебе о Венге, о том, как она меня там встретила?

— Да, говорила, но без подробностей, — осторожно отвечает Марина. — Она сказала, что ничего хорошего там не было, и ты расскажешь сам, если посчитаешь нужным.

— Да, она деликатна… Анита спасла мне жизнь; наверное, спасла рассудок, но здесь трудно говорить. Возможно, помог бы психиатр, но я к нему не пойду, это даже не обсуждается. Просто моя личная жизнь — это одна большая проблема, и старые отношения — далеко не самое неприятное. Хотел промолчать, но… я тебя слишком люблю и пока могу отпустить, прошу — подумай, стою ли я тех проблем, что могут прийти… — Илья невесело улыбнулся при этих словах.

— Оригинальный способ сделать предложение — потом отговаривать девушку. Что же, все так страшно? — Марина подошла поближе к огородившему себя словно ледяной стеной мужчине, и обняла. Как-то так случилось, что они редко друг к другу прикасались, и от этого каждое сближение было как откровение. — А я упрямая, не люблю, когда все просто, и Лерочке тебя не отдам, уж извини.

Глава 20

— А мне после рассказов Аниты стало любопытно, очень любопытно, как на Венге живут… Вот мое ответное признание. Теперь ты меня будешь бояться, да? — полушутя, полусерьезно спросила Марина.

— А чего я должен бояться? — поддержал ее тон Илья.

— Что я плохому научусь от твоих знакомых, — скорбно ответила Марина, пытаясь избавиться от улыбки.

— Поверь, я своих знакомых очень хорошо знаю, и знаю, что плохому они точно могут научить, — хмыкнул Илья. — Что Крис, что Эмиль, каждый своему научит. Но, возможно, я готов пожертвовать собой, чтобы ты училась на мне…

— А это серьезно? Ты сейчас серьезно говорил? — вдруг спросила Марина. — Просто ни с кем другим мне как-то совсем не интересно экспериментировать…

Марина сама удивлялась своей смелости и своим желаниям, но главное, что Илья совсем не был против.

"Ну, будь что будет!" — решила она, чувствуя себя слегка шальной и пьяной от возбуждения.

— Хочу белый костюм, ты мне так в нем нравишься… и в другом тоже… нет, надо остановиться на чем-то, — засмеялась она.

— Чувствую себя призом, немного напоминает Венгу, — заметил Илья.

— Все нормально? Точно, все хорошо? — осторожно спросила Марина.

— Вот ведь дожил, девушка обо мне беспокоится…

Каждая девочка хочет получить своего принца. Может, и не каждая, конечно… может, девочке надо было вначале вырасти, чтобы этого принца выбрать. Марина выбрала уже взрослой, и Илья для неё всегда был и останется принцем. То, что ее сейчас на такие эксперименты потянуло, не влезало ни в какие рамки, хотя… с ним можно, он поймет. И, кажется, ему даже нравится.

— А что это? — Марина держала в руках какие-то алые не то ленты, только широкие, не то шарфы, только узкие…

— Это? — Илья честно попытался вспомнить, — кажется, после передачи какой-то остались, реквизит для какого-то номера.

— А если я их использую для другого номера? — она улыбнулась, и улыбка было немного хищной. Мужчина, знакомый с венговскими женщинами, должен бы был насторожиться. Или, наоборот, расслабиться и позволить женщине все.

Марина

Алые ленты на загорелой коже… не знаю, когда он успел загореть, ведь никуда на юг не летал — может, просто смуглая кожа. Красивая гладкая кожа цвета меда, напряжённые мышцы под кожей, светлые выгоревшие волосы, которые так хочется взлохматить рукой — никогда так мужчиной не любовалась. Впрочем, никогда мужчина и не нравился мне настолько, чтобы голову сносило от слабого аромата его дорогой туалетной воды, чей свежий запах ассоциируется у меня только с ним.

— Смелый ты, — шепчу я. — Я вот сама себя сейчас боюсь, а ты, похоже, нет.

— Отбоялся свое, — неожиданно серьезно отвечает Илья. — Если меня девушка принимает со всеми проблемами, то я точно не буду ей мешать ни в чем.

Костюм белый я с него не снимала, только рубашку расстегнула, и ленты — на запястьях и на ногах; как смогла, я их привязала к столбикам кровати. Сказка про принца становится уже для взрослых девочек — своего принца я почти похитила, да ещё и привязала теперь, чтобы уж наверняка. Правда, не вижу, чтобы он протестовал. Наоборот, он искренне веселится, пытаясь щекой дотянуться до руки и стереть слезы смеха.

— Нет, ну это вообще произвол, — я возмущаюсь с очень серьезным видом, — так смеяться над девушкой, которая старается. Вот у меня сейчас настроение опустится…

— Главное, чтобы у меня ничего не опустилось, — я делаю большие изумленные и возмущенные глаза, а он продолжает: — Да, я притворялся до этого интеллигентным, но больше не могу!

Неинтеллигентно хохочем вместе, потому что, кажется, у обоих прорвало, и сейчас рушатся и исчезают страхи сделать не так, быть не понятыми…

— Чтобы было оправдание, надо напиться, наверное, — шепчу я ему в ухо.

— Ну, напиваться надо было раньше, чтобы оправдание было, — задумчиво говорит Илья. — Но и сейчас можно, ещё не поздно.

В холодильнике обнаруживаю шампанское — готовился к приходу дамы, хотя, может, у творческих людей всегда оно там ждёт своего часа? Последнее предположение меня очень веселит, потому что Илья явно не из тех, кто наедине расслабляется с дамским напитком. Он вообще редко расслабляется, по моему… Буду это исправлять.

Холодное играющее пузырьками шампанское льется в два бокала, я отпиваю из одного — точно меня ждал, я больше люблю полусладкое; второй бокал приношу Илье. Пришлось развязать одну руку, чтобы было удобнее пить, хотя ленты у меня и так чисто символически были привязаны, больше для красоты.

Игристое содержимое бокала совершенно случайно проливается ему на грудь, и я пробую напиток по-новому — с его кожи.

— Надо же — я всю жизнь бегал от чего-то неправильного, по моему мнению, добегался до Венги, — тихо говорит Илья, поглаживая мои волосы и забираясь в вырез платья на спине, куда может дотянуться свободной рукой. — А потом думал, что никогда в жизни уже не будет у меня нормальных отношений, а всяких связываний я на три жизни вперёд там наелся… А вышло все вот так.

— Ты слишком много думаешь, — отвечаю я. — Впрочем, я тоже такая же. Но сейчас буду делать только то, что хочу!

А хотела я показать, что он мой, и попробовать доставить удовольствие, даже не знаю, ему или себе… Так что, пока привязан, буду постепенно раздевать и пробовать… на вкус. Потом, может, даже развяжу.