Агата

Стряхнув пепел с углей и водрузив их щипцами обратно на раструб, Лягин тоже сказал:

– Андрюх, ну и с меня тоже причитается, конечно же. Если что-то надо, всегда к твоим услугам.

Отпив еще пару глотков, я взглянул в блестящие в полумраке Мишины глаза и ответил:

– А вот от тебя, кстати, может кое-что потребоваться, раз уж ты сам предложил. Не будешь против поменяться со мной жильем на пару недель, если ко мне вдруг приедет кое-кто в гости?

Лягин – единственный из неженатых сотрудников посольства – занимал двухкомнатную квартиру. Никто не мог объяснить, как ему удалось убедить жилищную комиссию в целесообразности предоставления ему излишних удобств, которые он, надо признать, в полном объеме оплачивал по счетам в бухгалтерии. Однако сам он искренне полагал, что на меньшей площади полноценно жить и отдыхать после сложных трудовых будней невозможно.

– А-а! – расплылся в хитрой улыбке Миша. – Романкова? Все-таки написал ей? А зачем вам двушка? Вы же вроде и на одной кровати всегда неплохо помещались. Разве нет?

– Нет, не она, – сухо ответил я. – Другая знакомая. Хочет посмотреть арабский восток. Правда, это пока не точно. Но если она вдруг соберется приехать, могу попросить тебя выручить с квартирой? Мы не настолько близко с ней знакомы, как с Оксаной. Поэтому принимать ее у себя мне будет немного неудобно.

– Хорошо, не вопрос! – охотно пообещал Лягин, и вода с верблюжьим молоком в его маддаъа заклокотала медленнее и тише, чем обычно.

Глава 5

Внимательно выслушав меня, Алексей Евгеньевич задумчиво произнес:

– Так вот, значит, чем он занимается в аэропорту. Начальник таможенной службы. Это интересно. Получается, ты был не далек от истины, когда пытался заподозрить его в причастности к контрабанде.

– Пожалуй, действительно только этим и можно все объяснить, – согласился я.

– Ну что ж, тогда у нас даже бо́льшие проблемы, чем мы изначально предполагали, – сказал консул, вынимая из стола картонную черную папку для секретных шифрограмм и протягивая ее мне. – Прочти-ка вот это.

Сообщение касалось текущей ситуации в стране. Оно было составлено из фрагментов имеющих отношение к Йемену донесений от различных наших резидентур в странах Ближнего Востока. Изложенная в нем информация оставляла стойкое впечатление, что все региональные державы как будто решили вдруг разом выяснить свои непростые отношения друг с другом именно в Йемене.

Египет поддерживал одного видного оппонента действующего йеменского правительства На́сера Муха́ммада, а ОАЭ – другого, Са́лема аль-Бе́йда. Правящая партия «аль-Муата́ммар аль-Уа́таний» и примкнувшие к ней исламисты из движения «Исла́х» пользовались негласным покровительством Саудовской Аравии. Оппозиционный блок «аль-Лика́ъа аль-Мушта́рак», состоящий из пяти совершенно разношерстых, не имеющих ничего общего друг с другом, партий, нашел надежного союзника в лице Катара. Конфедерации племен Ха́шед и Баки́ль в обмен на щедрое финансирование, очевидно, обслуживали интересы альянса остальных арабских монархий Персидского залива. На севере в провинции Саъа́да, по мере того, как слабел в тех краях натиск правительственных войск, все чаще отвлекавшихся на подавление недовольства в других регионах страны, все быстрее и увереннее поднимали голову и расправляли плечи шиитские племенные ополчения под общим командованием Абдельма́лика аль-Ху́си. Хуси́тов, как мы их собирательно именовали, активно поддерживал и всячески укреплял против правящего режима президента Али́ Абда́ллы Са́леха Иран. Казалось, Йемен – колыбель арабской цивилизации в древности, а сегодня богатейшая природными ресурсами земля – был нужен одновременно всем и как можно быстрее. И каждый был готов платить за контроль над ним сколь угодно высокую цену.

Последний абзац шифрограммы был жирно обведен красным фломастером:

«В этой связи консульскому отделу посольства:

1) незамедлительно приступить к работе по актуализации списков граждан России и стран СНГ, временно находящихся или постоянно проживающих на территории Йеменской Республики;

2) детально проработать с местными властями практические вопросы эвакуации граждан в случае неблагоприятного развития обстановки;

3) по возможности установить и на регулярной основе поддерживать тесные рабочие контакты с имеющими влияние политическими силами и племенными группировками, способными в случае необходимости оказать содействие в обеспечении безопасности эвакуируемых граждан и предоставлении транспортных коридоров для наших конвоев».

Дважды перечитав эти указания, я вернул бумаги Алексею Евгеньевичу.

– Так что давай думать, что будем делать, Андрей, – произнес консул, пряча документы в сейф позади себя. – Президент Салех ситуацию контролирует все хуже и хуже. Даже в собственной столице он уже не полновластный хозяин. Помнишь, как красиво рванули недавно прямо посреди города – практически у нас за воротами посольства – кортеж аль-А́хмара?

– Хами́да аль-Ахмара, лидера «Ислаха»? Конечно, помню. На волейбольной площадке возле нашего дома до сих пор куски шрапнели валяются.

– Ну так вот. Встречался я тут недавно с американцами. Они тоже, чтоб ты знал, воду тут мутят, будь здоров! Так вот, по их сведениям, организатором теракта был… догадайся кто.

Я вопросительно посмотрел на консула.

– Фа́рис Мана́ъа, губернатор провинции Саъада, один из шейхов хуситов – ответил он. – Ты можешь представить, чтобы в любой другой стране чиновник такого уровня занимался подобными вещами? Да еще и в столице, прямо под носом у президента?

– Да уж, весьма тревожный сигнал, – согласился я. – Если Салех уже настолько потерял контроль над страной, его дни как президента уже должны быть сочтены.

– А он его уже почти потерял, – вздохнул консул. – Поэтому большая война не за горами. Теперь весь вопрос лишь в том, кто сможет обеспечить эвакуацию наших сограждан, когда потребуется.

– Это большая проблема! Только в Сане одних лишь наших врачей больше двухсот человек, – проговорил я. – После обновления списков, уверен, эта цифра вырастет минимум на половину. А с учетом сопредельных провинций наберется, наверное, три-четыре битком набитых самолета, не меньше.

– Совершено верно, Андрей. И все эти люди хлынут в Сану – в единственный в центральной части страны аэропорт, способный принять наши борта МЧС. Вот только никто не знает, кто будет контролировать его, когда это случится – правительство ли, оппозиция, хуситы, «аль-Каида», черт возьми, или, может быть, даже какое-то не известное нам сейчас вообще племя. Так что мы должны будем проявлять чудеса изворотливости, чтобы наладить как можно более тесные контакты со всеми сторонами подряд без исключения. Поэтому используй, пожалуйста, любую возможность встретиться и познакомиться со всеми, кто не отказывается от контактов. Ну и обязательно узнавай, конечно же, кто чего хочет и кого чем мы способны заинтересовать. Будем обрабатывать каждого.

– Раз уж зашла об этом речь, – аккуратно забросил я удочку, – шейх Джаъафар спрашивал, можно ли пристроить одного из его остолопов на учебу в Россию. Уверен, он будет весьма благодарен посольству, если мы найдем способ ему помочь.

– Хорошая идея! – воодушевился Алексей Евгеньевич. – Обязательно узнаю, что мы можем ему предложить, и сразу дам тебе знать.

✵ ✵ ✵

Поздно вечером написала Агата: «Привет, Андрей. Я поговорила с отцом по поводу поездки к тебе в Йемен. И ты знаешь, он не сразу отказал, как я от него ожидала. Так что не исключено, что при правильном подходе он даже может меня и отпустить».

Прочитав это сообщение, я вдруг поймал себя на мысли, что неимоверно соскучился по всему, что, уезжая, оставил в России. Новизна и насыщенность впечатлений, лавиной нахлынувших на меня по приезде в Йемен, заставили на несколько месяцев позабыть всю прежнюю жизнь – работу на телевидении и мечты о море, съемную квартиру в Южном Бутово и неудачный двухактный роман с Оксаной, не оконченную аспирантуру и, конечно же, нашу легкую непринужденную дружбу с Агатой.