Страница 1 из 7
Надежда Савина
Девушка на войне. Часть первая. Решения
Глава 1.
Тот роковой июнь ворвался в жизни миллионов людей, навсегда изменив их. Я не являюсь исключением из этого списка, однако за день до того рокового события, в моей жизни произошло еще одно. Я вышла замуж.
На самом деле еще с год назад я ничего такого не планировала, но в моей жизни одно за другим произошли несколько событий, изменивших ее. Не знаю, как бы сложилась моя жизнь, будь все по-другому, но от судьбы не убежишь, так что я, в ожидании выкупа, сидела и мандражировала, вспоминая историю своей семьи.
Мне неоднократно рассказывали, что все началось еще в конце девяностых годов девятнадцатого столетия, когда молодой князь Дмитрий Хованский приехал в одно из своих поместий – глухую деревушку на расстоянии километров пятидесяти от Киева. Приехал он к своей тетке, которая, в связи с преклонным возрастом, пригласила племянника для подписания и оглашения завещания. Тут-то он и познакомился с бабушкой Дарьей, которой на тот момент едва исполнилось шестнадцать. Молодые люди полюбили друг друга и дед, наплевав на все причитания родителей и родственников, взял в законные жены. Вскоре они переехали в город, в Киев, где и родилась моя мама.
Бабушка, к слову, происходила не из самых бедных крестьян, хотя кулаками их назвать было нельзя. Ее родители любили дочку безмерно, ведь она была у них единственной, так что дом, участок в поле и внушительных размеров огород, завещали молодоженам. Они были бы рады, чтобы супруги остались в деревне, но дед считал, что их дети должны получить хорошее образование, поэтому и поехал в город.
Свое слово князь Хованский, лишенный со свадьбы своего титула, сдержал. Мама пошла в гимназию, находившуюся в Киеве, получила хорошее образование, которому не помешали даже революция и гражданская война. И встретила там своего будущего мужа, молодого офицера. И вышла за него замуж. А через два года после их свадьбы родилась я. Пять лет прошли счастливо, отец получил небольшую однокомнатную квартирку, мы жили, душа в душу. Но когда мне было пять лет, мама умерла. Отец был черным от горя, но сумел не сломаться. Жил он ради меня, направив на меня всю любовь, правда, на всякий случай, заранее написал завещание на меня. А мне пришлось рано повзрослеть, так как папа, будучи офицером, часто задерживался, не мог приходить домой рано. Пришлось учиться готовить, стирать, убирать, а, чтобы я не сидела дома, пошла в школу на год раньше срока, благо читать, писать и считать я научилась рано. К тому же отец, имевший отличное образование, учил меня вечерами.
Надо отдать должное папа у меня был замечательный. Обладатель новой в России и Советском Союзе армейской профессией – сверхметкого стрелка или снайпера – он, помимо этого, имел отличное образование, говорил на трех языках, преподавал в армейском училище. И меня учил по ходу дела, так что в четырнадцать лет я сумела получить знак «Юный Ворошиловский стрелок», а через год знак «Ворошиловский стрелок» первой степени. А через два месяца после этого началась Советско-Финская война, и мой отец уехал на фронт.
Я украдкой вытерла слезы, поймав понимающий взгляд бабушки, однако она не знала, что сейчас я вспоминала папу, а не думала о свадьбе. Чтобы успокоиться, я опять прикрыла глаза, снова возвращаясь в воспоминания. Конечно, их нельзя было назвать счастливыми, потому что в январе сорок первого года мне пришло письмо. В нем говорилось, что Ковальчук Сергей Анатольевич геройски погиб в бою.
Соседи по площадке поддержали меня, отписав бабушке, пообещав, что помогут мне. Ведь до окончания школы оставалось всего пара месяцев. Бабушка, которая уже давно жила в деревне, поохала, но согласилась. Я спокойно сдала экзамены, получила аттестат, собрала вещи, отдала копию ключей от квартиры соседям и уехала жить к бабушке в деревню до наступления совершеннолетия. А через неделю после приезда познакомилась с первым красавцем на деревне, сыном председателя колхоза, Михаилом Гунько. Влюбилась по уши, да и парень вроде отвечал взаимностью, ведь я отличалась от деревенских девушек. Ну и завертелось.
Три месяца назад Миша пришел к нам в дом со своим отцом. Отец его, мужик себе на уме сказал так:
– Ты девушка видная, приданое хорошее. Мой сын самый завидный жених в деревне. Давай свадебку в июне сыграем. Ничего, что тебе семнадцать. Поживете без росписи годик, а как исполнится восемнадцать, так и распишем. Там, глядишь и детки будут, а?
– Соглашайся, Ирка, – поддакнул Миша. – Я парень хоть куда, поживем, еще больше слюбимся, все как у людей.
На том и порешили. Так что сегодня я выходила замуж. Меня, конечно, беспокоило, что брак наш получался вроде как фиктивным, однако я старалась не забивать голову лишними волнениями. Она и без того от пухла.
Музыка, зазвучавшая гораздо сильнее, заставила меня отвлечься от воспоминаний окончательно. Пора. Руки у меня покрылись мурашками. Внезапно стало очень страшно. Я сейчас стояла на пороге совершенно новой, незнакомой мне жизни. Но я готова. Должна быть, по крайней мере.
Дальнейшие события слились практически в одно мгновение, а все потому, что были однообразны. Нет, конечно, я хорошо запомнила Мишу, который завершив все традиции выкупа, зашел в комнату. Он выглядел довольным, однако на лице уже появлялся легкий румянец, который свидетельствовал о том, что мой жених пьян.
Свадьба меня скорее разочаровала, чем принесла какие-либо положительные эмоции. Было очень много крепкого алкоголя, который я не пила, ограничившись лишь слабеньким яблочным сидром. А вот Миша пил очень много. Поцелуи с ним от этого стали противнее. Запах самогона был очень липким, оседал на слизистой, раздражал.
Также мне не понравилась процедура провожания нас в спальню. От пошлых комментариев и шуток становилось плохо. Казалось все уже раздели меня взглядами, что действовало на нервы. Я была почти счастлива, когда за нами закрылась дверь.
– Миша, – обратилась я к нему.
– Отстань, – пробормотал пьяный в никакую муж. Не раздеваясь, скинув только сапоги, в дорогом костюме, он завалился на кровать и захрапел. Оставшись одна, я медленно переоделась в заранее принесенные вещи, расплела и расчесала волосы, легла рядом с храпящим Мишей и, как ни странно, быстро погрузилась в сон.
На следующий день я проснулась раньше мужа. Наскоро приведя себя в порядок, вышла на кухню. У плиты уже хлопотала моя свекровь – Оксана Викторовна. В деревне она была известна, как очень сварливая, любящая сплетни, женщина.
– Проснулась уже, невестушка? – в голосе у женщины звучала непонятная мне ирония. – Давай, помогай, будем на стол накрывать. Сегодня пожалею тебя, дам отдохнуть, а уж завтра пощады не жди, пойдешь со мной на огород.
Я молча принялась накрывать на стол. Работа меня не пугала, но пока мне было непонятно, как именно эта женщина ко мне относится. Так что воспользуюсь самым верным методом, который изучала на курсах при Осоавиахиме – молчаливо наблюдать.
Работая в полной тишине, мы быстро накрыли на стол. Из спален вышли Миша и его отец, председатель колхоза, Юрий Анатольевич. Муж зевал и выглядел недовольным. Свекор бросил быстрый оценивающий взгляд на меня. Я, по-прежнему не до конца понимая, как себя вести, молча склонила голову и села за стол рядом с Мишей. Принялись за еду.
– Оксана, включи радио! – голос свекра был властным. – Хочу послушать, что в мире творится.
– На, подавись! – мне показалось странным, что Оксана Викторовна так разозлилась на невинную просьбу. А Юрий Анатольевич, казалось, не заметил такого обращения с ним. Он настроил приемник, поймал какую-то волну. Зазвучал голос Левитана:
– Сегодня, в четыре часа утра, без предъявления каких-либо претензий к Советскому Союзу, без объявления войны, германские войска напали на нашу страну, атаковали наши границы во многих местах и подвергли бомбёжке со своих самолётов наши города – Житомир, Киев, Севастополь, Каунас и некоторые другие, причём убито и ранено более двухсот человек. Налёты вражеских самолётов и артиллерийский обстрел были совершены также с румынской и финляндской территории…