Страница 21 из 24
Крупп кивнул молча, дав добро на ликвидацию от лица военных промышленников. Ефрейтор пошёл вразнос, каждый его поступок делает ситуацию только хуже. И без того уже отношение к военным в Германии ухудшилось, не без помощи Адольфа!
– Не можешь предотвратить – возглавь, – Крупп тяжело ворохнулся в кресле, пыхнув сигарой, – А мы не можем…
– Переворот? – Мрачно поинтересовался Шлейхер, – Иначе все договорённости с англосаксами сгорают.
Отмолчался даже верный Бредов, показывая неуместность предложения. Маркс, Эберт и Штрассер ныне на коне. Заключённые договора с Советской Россией стали локомотивом, вытаскивающим экономику страны из затяжной депрессии. Ссориться с Советами сейчас неуместно…
… но ситуация сложилась библейская «Да – да, нет – нет[37]…»
Западные партнёры уже высказали своё недовольство провалом «ястребов», а исправить ситуацию нельзя даже с помощью переворота. Верхушка армии понимает всю опасность сближения с Советами, но за ними пойдут немногие.
Очень уж удачно складывается всё для Германии с этими договорами! Уровень жизни подскочил так резко, что даже завзятые русофобы и антикоммунисты ворчали нынче негромко. Ибо убеждения, это одно… а вот подскочившая почти на четверть покупательская способность марки – совсем другое!
Наголодавшиеся немцы проголосовали желудками. Да и уважение к сильному противнику осталось. Вместе с опаской…
– В принципе… – Бредов задумался ненадолго, – что мы теряем? Коммунистические идеалы не для меня, но по большому счёту, дружба с Советами в настоящее время нам выгодней, чем с англосаксами. Жёсткой экономической и политической привязки к Великобритании и США у нас нет.
– Пока нет… – Заинтересовался Крупп, повернув голову, – простите, продолжайте.
– С экономической точки зрения Советы нам более выгодны. Неисчерпаемый источник сырья и столь же неисчерпаемый рынок сбыта! В ближайшие лет десять наша промышленность может работать на полную мощность только на русский рынок. Вот дальше…
– Решаемо, – задумчиво кивнул Крупп, – Возможность сохранить за собой ряд стратегически важных направлений на советском рынке имеется.
– С военной же точки зрения, – Подключился уже Шлейхер, чуть скривившись, – особой разницы нет, против кого дружить будем. Германии нужна сильная промышленность и сильная армия, чтобы защитить промышленность. Хм… англосаксонский вариант предлагал идти от сильной армии к сильной промышленности. Кредиты…
– Это мы помним, – перебил Крупп.
– Прошу прощения, господа, – Повинился генерал, – привык разжёвывать очевидное депутатам Рейхстага, – Советский вариант предлагает идти от сильной промышленности к сильной армии. Мне, как военному, кажется это несколько более рискованным… с учётом англосаксов и Франции, но промышленники, наверное, имеют другое мнение?
– Нет, вы правы, – Качнул головой Крупп, – но это решаемо. Если мы сосредоточимся на Советах, Великобритания становится нам не слишком опасной – по большому счёту, опасен только её флот. А это…
Промышленник развёл руками, и по лицам присутствующих пробежали горькие улыбки. После поражения в Мировой, флот у Германии остался символическим, а немногочисленные колонии достались победителям.
– Палка о двух концах, – Продолжил Крупп, – Если мы сосредотачиваемся на Советах, экономическое давление англосаксов нам не страшно. Сильный флот нужен для защиты колоний и свободной торговли. Нынче же у нас нет колоний, а свобода торговли целиком зависит от Вашингтона и Лондона.
– Хартленд[38]?
Слово прозвучало, и представители элиты задумались.
– Идея интересная, – Крупп пожевал губами, вытащив сигару и держа её чуть на отлёте, – Единственное, что меня останавливает, так это идея Мировой Революции.
– А вот тут у меня хорошие новости, – Папен улыбнулся впервые за несколько часов, – Советы потихонечку отходят от идеологии Мировой Революции. Дескать, не все народы имеют достаточно развитое самосознание для принятия коммунизма.
– Риторика? – Поинтересовался Шлейхер.
– Не в этот раз, – Папен улыбнулся ещё шире, – Так сложилось, что основные противники нынешнего рейхсканцлера Советов – убеждённые сторонники интернационализма и Мировой Революции.
– А если мы попробуем связать новые кредиты с нераспространением коммунизма в Германии и Австрии? – Резко повернулся Крупп.
– Сталин охотно пойдёт навстречу, – Кивнул Папен, – Поторгуется, конечно… хм. Но в принципе, ничего сложно в этом не вижу – всего-то подобрать правильные формулировки. Задача для дипломатического корпуса вполне решаемая.
– Думаю, Маркс охотно пойдёт нам навстречу, – Шлейхер расправил плечи, – он социал-демократ, но уж никак не коммунист! Если вдобавок пообещать ему нашу поддержку, мы сможем рассчитывать на определённые уступки.
– Политическое единство страны? – Папен на секунду прикрыл глаза, – Да, вы правы.
… – Сталин, несмотря на потрясающий интеллект, не вечен, – уверенно говорил Бредов, – а стратегически мы его переиграем. Элита Германии – плоть от плоти немецкого народа! Высокообразованного, умного, воинственного! Коммунисты же вынуждены играть по другим правилам, с положительной дискриминацией в пользу национальных меньшинств.
– На начальном этапе это принесло Советам необходимую поддержку, но сейчас такая политика вызывает ропот у славянских народов России. Нацмены же, и без того склонные к формированию диаспор, чувствуют такие настроения и воспринимают как угрозу. Интернационализм такими группами часто трактуется однобоко, в выгодном для себя ключе. Классическая политика двойных стандартов!
– В национальных республиках власть по сути принадлежит местным – в независимости от деловых и моральных качеств последних! Советы стали заложниками политики интернационализма, и не только в республиках!
– Властные структуры самой России буквально напичканы инородцами, которые работают, привычно опираясь на родственные связи и землячества. Опять-таки без учёта профессиональных качеств, ценится прежде всего родственная кровь и верность.
– Всё несколько сложней, – Чуть снисходительно хмыкнул фон Папен, – но в целом вы правы. Сейчас в самой России начали уделять большее внимание профессиональным качествам специалистов, а не их происхождению. После смерти Орджоникидзе, представители Кавказа и Закавказья потеряли сильного покровителя, и это вызвало интересные перемещения во властных структурах.
– Интернационализм – краеугольный камень внутренней политики СССР, – Задумчиво сказал Крупп, – Трогать его опасно, и не трогать нельзя… Да, интересные времена начинаются у Советов. Как насчёт подбросить дров в этот костёр интернационализма?
– Вопрос финансирования, – Ответил Бредов.
– За этим дело не встанет, – Благосклонно кивнул промышленник, – только умоляю, осторожней! Раз уж мы взялись за тему, хм… Хартленда, то должны создавать хотя бы видимость братской дружбы.
– Играя на внутренних противоречиях… – Он ненадолго остановился, раскурив потухшую было сигару, – можно привязать Россию к себе. Не сразу – сперва Восточную Европу. В конце концов, местная элита исторически смотрит в нашу сторону. А потом и Россию… здесь главное – побольше слов о дружбе и братстве двух народов, господа. Слова ничего не стоят.
Заложив руки за спину, Прахин стоял у окна, глядя на освещённый фонарями Невский, на который уже опустился ранний зимний сумрак.
– Ночь, улица, фонарь, аптека[39]… – Тусклым голосом сказал он, чувствуя себя не в своей тарелке. Всё как-то не так идёт, неправильно. Мильда, опять же…
Вспомнив женщину, попаданец почувствовал глухую ненависть к Кирову. Ну почему именно Мильда? Есть жена-красавица… ну то есть на его, Прахина взгляд, ни разу не красавица, но по здешним меркам – вообще атас!
37
Да – да, нет – нет; что сверх того, то от лукавого Из Библии. В Евангелии от Матфея (гл. 5, ст. 37) Иисус говорит своим слушателям о ненужности клятв и божбы: «Но да будет слово ваше: «да, да», «нет, нет»; а чту сверх этого, ту от лукавого».
38
Хартленд – массивная северо-восточная часть Евразии, окаймляемая с юга и востока горными системами, однако её границы определяются по-разному различными исследователями. Представляет собой основное понятие геополитической концепции. Данная концепция стала отправной точкой для развития классической западной геополитики и геостратегии. «Осью истории» (впоследствии Хартлендом) Х. Маккиндер (создатель концепции) обозначил массивную северо-восточную часть Евразии, довольно близко совпадающей с территорией сперва Российской Империи, а затем и СССР.
Х. Маккиндер придавал большую геополитическую значимость Хартленду из-за его огромных запасов природных ресурсов, но преимущественно из-за его недоступности для основы могущества Великобритании и прочих морских держав. Соответственно он называл Хартленд «великой природной крепостью» людей суши. В этой «осевой зоне» располагается «осевое государство».
Политические силы «оси истории» и «внутреннего полумесяца» (морских держав), с точки зрения Х. Маккиндера, на протяжении истории противостоят друг другу и последние испытывают постоянный натиск со стороны первых (гуннов, монголов, турок, русских и других обитателей «оси»).
39
А. Блок
Ночь, улица, фонарь, аптека,
Бессмысленный и тусклый свет.
Живи еще хоть четверть века -
Все будет так. Исхода нет.
Умрешь – начнешь опять сначала
И повторится все, как встарь:
Ночь, ледяная рябь канала,
Аптека, улица, фонарь.