Страница 5 из 11
– Проспитесь сначала, – захохотал Дага, наблюдая, как троица, покачиваясь, направилась к кубрику, громко горланя:
– Пятнадцать человек на сундук мертвеца,
Ийо-хо-хо, и бутылка рому!
Пей, и дьявол тебя доведёт до конца.
Ийо-хо-хо, и бутылка рому.
Проводив матросов взглядом, Дага прошелся по палубе, придирчиво её оглядывая. Утренняя картинка его развеселила. Он вспомнил старую морскую присказку, услышанную от своего деда – военмора: «Если пьяный моряк дошел до корабля, и у него не хватило сил подняться на борт – это нормально. Если он при этом упал головой в сторону корабля – значит, душа его рвалась на борт. Утром налей ему рюмку на похмелку. Если же упал головой от борта, накажи за нерадивость».
– А мои парни дошли и заползли на борт, – громко засмеялся Дага, – Так и быть, прикажу Тихоне выдать рому всем, кто в это утро вернется на корабль.
Крюк, услышав смех капитана, удивленно посмотрел в его сторону, пытаясь разгадать причину веселья. Увидев, как Дага, обхватив шкот13 рукой, смотрит на море, пожал плечами и пошел на бак.
Тем временем в одной из келий аббатства Гравиль-Сен-Онорен пожилой монах – францисканец по имени Гизер, он же генерал ордена иезуитов слушал доклад одного из своих шпионов. Этот орден был официально утверждён римским папой Павлом III 27 сентября 1540 года. Его создателем был испанский дворянин Иньиго (Игнатий) Лопец де Рекальде де Оназ-и-де-Лойола, отпрыск обедневшей дворянской семьи. Орден имел четырёхступенчатую иерархию: в первый класс, самый низший, входили одарённые молодые люди после специальной подготовки в особых заведениях, где они воспитывались в преданности ордену. Наиболее талантливые и «твёрдые в католической вере» давали обеты нищеты, целомудрия, послушания и переходили на ступень выше. Их в ордене называли схоластиками и они могли служить в качестве миссионеров. По мере проявления способностей к тому или иному роду деятельности, схоластик поднимался на третью ступень в иерархии ордена и назывался уже духовным коадъютором, который мог быть назначен на должность учителя, проповедника или духовника. Верхнюю, четвёртую, ступень занимали профессы. Им поручали важнейшие должности по ордену, миссии и посольства. Во главе ордена стоял генерал, избираемый пожизненно профессами из своей среды. Он пользовался неограниченной властью в управлении орденом. Как известно, буря реформации, крестьянских войн затронула страны Западной Европы и поколебала вековое здание католической церкви снизу доверху. Её невежественные и развращённые служители утратили былой авторитет и прежнюю власть. Поэтому Ватикан возлагал большие надежды на иезуитский орден в борьбе со своими врагами. С XVI века иезуиты ретиво взялись за дело, выполняя главную цель ордена – «возврат заблудших масс в ограду церкви» любой ценой и любыми средствами. Для решения этой задачи им нужно было привлечь к ордену всеобщее внимание и поэтому в первое время иезуиты занимались делами благотворительности: создавали сиротские приюты, дома для стариков, ухаживали за тяжелобольными. И как только молва о «добрых» братьях Иисуса широко распространилась, Лойола освободил своих последователей от роли подвижников милосердия и обязал их идти в «мир», чтобы «угождать Богу» настойчивым подчинением своему влиянию людей разного положения. По их наущению тысячи еретиков были сожжены на кострах инквизиции.
Однако, вернёмся к нашему повествованию. Гизер, сидя на стуле за колченогим деревянным столом и, медленно перебирая четки, отрешённо смотрел на колеблющееся пламя свечи, отблески которого скользили по его морщинистому лицу и золотому кольцу с выгравированным знаком общества Иисуса, – символу безграничной власти. Этот шестидесятилетний монах около двадцати лет возглавлявший орден иезуитов был ярким представителем католической церкви, который искренне верил, что Папа Римский является наместником Бога на земле. Он, благодаря своему изворотливому уму и железной воле, сумел раскинуть шпионскую сеть от Пиренеев до Карпат и от Старого Света до Америки. Иезуитские щупальца как тараканы проникали в королевские покои и дома простых смертных, воинские казармы и купеческие гильдии. Врагов церкви Гизер именем Бога приговаривал к смерти, пуская в ход кинжал, яд или костёр, а их дома, земли и золото забирал орден. Любой провинившийся, с его точки зрения, перед папским престолом подлежал суровому наказанию и только глупец мог подумать, что ему удастся улизнуть от Гизера. История ещё не знала таких примеров, да и Дага не знал, какого врага он нажил в лице Гизера.
– В Гавр приплыл из Нового Света корвет «Мечта». Командует капитан королевского флота Алексей Гамаюн. В таверне его матросы устроили шумную попойку, прости их Господи. Обошлось, правда, без драк. Слышал, что капитан собирается по делам в Париж, – рассказывал невзрачный человечек средних лет в поношенном зеленом камзоле, нервно теребя руками широкополую шляпу и переминаясь с ноги на ногу. Это был Жульен Гране, служивший приказчиком в местной бакалейной лавке «Меркурий», пользующейся большим спросом у горожан.
– Из Нового Света от Святой Инквизиции скрылся известный пират Дага на корвете «Непримиримый». На Карибах он разгромил эскадру испанского адмирала Меркаса и захватил флагманский корабль с золотом из королевского каравана. Ты хоть представляешь, сколько золота украл нечестивец у короля Испании? Орден хочет его получить, – скрипучим голосом промолвил иезуит, – Ты должен побольше разузнать о капитане «Мечты». Не исключаю, что Алексей Гамаюн и есть Дага. Выясни, с кем встречается, найди его знакомых и друзей. Информацию собирай осторожно и помни, в случае провала тебя ждет костер.
– Я сделаю, как вы приказали, монсеньер, – упав на колени, дрожащим голосом ответил Гране и поцеловал протянутую руку Гизера.
– Ступай с Богом, – монах крестным знамением благословил шпиона, – И запомни, Дага мне нужен живым.
Когда за Гране закрылась дверь, Гизер подошел к иконе Спасителя и, перекрестившись, тихо сказал:
– Господи! Отдай Дагу, и его душа уйдёт к Тебе на покаяние.
Дага естественно не знал об этом разговоре. Довольный благополучным прибытием в Гавр он пребывал в хорошем настроении. В полдень сопровождаемый Удавом и Лекарем направился в ратушу. Узкие улочки портового города, пропахшие морем и рыбой, встретили его будничным шумом: торговцы на все лады расхваливали свои товары, из порта доносилась ругань рыбаков, разгружавших баркасы, и гомон патрульных солдат, обсуждавших ночную попойку матросов с корвета «Мечта» в таверне «Великий монарх».
Неспешно вышагивая по брусчатке, Дага с интересом разглядывал каменные дома, увенчанные остроконечными черепичными крышами и витиеватыми флюгерами, резные и кованые вывески портняжных мастерских, пекарен, бакалейных лавок и сапожников. Кое-где на витринах красовались незатейливые рекламные рисунки в виде булочек, пирожков, камзолов, дамских шляпок и туфелек. Иногда слышалось цоканье лошадиных копыт и стук колёс, Несколько раз мимо Даги и его спутников проехали всадники. Судя по одежде, королевские мушкетёры. Посмотрев им вслед, Дага вспомнил писателя Александра Дюма и его трёх мушкетёров.
– Чем чёрт не шутит, а вдруг их увижу, – подумал он и, улыбнувшись своим мыслям, сказал, обращаясь к Лекарю:
– Уютный городок, не правда ли? По сравнению с Тортугой просто райское место.
– Чудак! Здесь грабят не хуже пиратов, хотя за порядком в городах следят солдаты и полиция. Днем, правда, спокойно, а вот по ночам разбойнички облегчают кошельки подгулявших горожан, – рассмеялся Лекарь, – Отравить или прирезать кухонным ножичком запросто может и смиренный хозяин харчевни. Так что держи ухо востро, капитан.
– Спасибо, друг. Утешил. Я, что должен к поездке в Париж готовиться как к пиратскому рейду? – с ехидством отозвался Дага, останавливаясь около нищего, сидящего на пыльной брусчатке. Грязный, обросший, одноногий парень с выбитым глазом привалился спиной к крыльцу двухэтажного дома и с мольбой протягивал руку за подаянием. Проходившие мимо горожане не обращали на него внимания.