Страница 4 из 11
– Гости разошлись, пора и нам расслабиться, не правда ли, капитан? – послышался рядом голос Удава, – Атлантика позади, огни города манят к себе. Пора бы и горло промочить по случаю прихода.
– Отпускай команду на берег, и предупреди, чтоб вели себя аккуратно. Здесь не Тортуга, мигом в тюрьму угодишь. Оставишь на борту с десяток парней в помощь вахтенным. Потом зайдешь ко мне, и прихвати Лекаря с Мытарем. Есть разговор, – сказал Дага, не поворачиваясь к Удаву. Он не хотел, чтобы тот заметил грусть в его глазах. В сердце нашего героя холодной змеёй вползала тоска по домашнему теплу. Каждый моряк после долгого рейса рвётся душой к родному очагу, где в кругу близких людей можно отогреть сердце, загрубевшее в морских баталиях. Если услышите обратное мнение, не верьте ему – так болтают те, кто не бывал в штормовых морях, не ходил на абордаж, не спал в душных кубриках, не ел надоевшую солонину, не пил протухшую воду и не раздирал в кровь руки, закрепляя на немыслимой высоте паруса. Приход в порт для морехода всегда событие, вот и спешит он с радостью на берег, чтобы отдохнуть с друзьями за выпивкой и картами, почувствовать женское тепло, пусть даже портовых шлюх. Для него важно хоть на час забыть вой бури, грохот пушек, крики и смерть товарищей, пороховую гарь. С этими мыслями Дага отрешённо смотрел на манящие огни города и набережную, где толпились горожане. За игрой тёплого ветра со снастями ему чудилась колыбельная песня из далёкого детства, которая убаюкивала истосковавшееся сердце. Вдыхая полной грудью солоноватый запах моря, он тихо пробормотал:
– У каждого человека судьба расписана Богом в Книге жизней. По Его воле я попал в семнадцатый век! И испытаний отсыпал Он мне полной пригоршней. Слава Богу и награду дал достойную – «кольцо времени». Я смог из семнадцатого века вернуться в Киев, разыскать свою Настю и друга Артема. Вместе с ними вновь окунуться в Золотой век пиратов! Сколько пережили тогда мы приключений! Правда, на Азорских островах, пришлось с ними расстаться – Артем торопился на работу, а Настя, ставшая моей женой, захотела отдохнуть от корабля, моря и семнадцатого века. Да оно и понятно, переход через Атлантику был тяжелым даже для морских волков. Вот, закончу дела в Париже, куплю замок и заберу Настю.
– Забери, забери. Глядишь, якобинцы ей голову и оттяпают. Ты, что забыл историю средних веков? – рассмеялся внутренний голос, – Или собрался вечно жить в семнадцатом веке? «Кольцо времени» досталось тебе как шанс посмотреть и другие эпохи.
– Умеешь ты плюнуть в чужой стакан, – буркнул Дага и тихо добавил:
– Нельзя раскисать, иначе потеряюсь в мирской суете.
Решительно встряхнув головой, он открыл дверь каюты. Следом зашли Удав, Лекарь и Мытарь. Усевшись за столом, они вопросительно посмотрели на капитана. В их глазах Дага увидел, что мыслями они давно в таверне за дружеской выпивкой. Он прошёлся по каюте и остановился у книжного шкафа, бесцельно перебирая навигационные карты, старинные лоции12.
– О чем задумался, капитан? – спросил Лекарь, наливая в бокал красное французское вино. Этого парня звали Томас Грей. Он закончил в Париже медицинский колледж и в поисках приключений на попутном судне сбежал из дома на Карибы. На подходе к Кубе на них напали корсары, и Грей оказался в трюме пиратского люггера. В Порт-Рояле его продали в рабство. Не выдержав каторжных работ на сахарных плантациях Ямайки, Лекарь бежал в джунгли. Долго скрывался от преследователей. Набрёл на индейскую пирогу, спрятанную в прибрежных кустах изумрудной лагуны. Стащил её на воду и в отчаянии поплыл, куда глаза глядят. Обессиленный от голода, он лёг на днище и отдался на волю волн. От смерти его спас пиратский капитан Железная Рука, заметивший утлую лодчонку недалеко от мыса Негрил, что на юго-западном побережье Ямайки. Так Лекарь оказался на люггере «Ласточка». Работал корабельным врачом, пока по воле Провидения не попал к Даге. Отец Грея, обедневший дворянин, после бегства сына слёг с приступом грудной жабы в своем поместье под Парижем.
– Надо отвезти королю письмо губернатора Тортуги. Шевалье де Пуаре предложил свои услуги. Воспользуюсь ими. Путь неблизкий, да и лишняя шпага всегда пригодится. Удав остаётся за меня, Мытарь ему помогает. Со мной поедет Лекарь. Как думаете? – спросил Дага, задумчиво теребя бороду, – Завтра пополудни заглянем к виконту Раулю де Бурже.
– В Париж одному соваться нельзя. Большой город, чуть зазевался и считай, пропал, – усмехнулся Удав, – Разбойников и проходимцев там не меньше, чем на Тортуге.
– Ну, ты даешь! Можно подумать, нашего капитана это испугает. Он же ни чёрта, ни дьявола не боится, – громко рассмеялся Мытарь, – Слов нет, в хорошей компании и поездка будет веселее. Лекарь учился в Париже, знает город. Соколиного Глаза берешь с собой?
– Нет. Останется на борту. Вы не забывайте, меня согласился сопровождать шевалье де Пуаре, – ответил Дага, – Этот парень дружит с Драконом, а Дракон кого попало, в друзья не берет. Ну, а теперь марш отдыхать! По глазам вижу, что рвётесь в город. Валяйте, я буду на борту.
Офицеры понимающе переглянулись и вышли из каюты. Оставшись один, Дага подошел к окну. Он любил такие минуты, когда можно спокойно собраться с мыслями, терзавшими душу, и попытаться ответить на извечный вопрос: «что делать?»
– Наш суматошный двадцать первый век выбросил из человеческих отношений теплоту. Баксы, телевизионная жвачка и компьютер посеяли одиночество среди людей, заменили реальное общение виртуальным, – с горечью подумал он, – Семнадцатый век встряхнул человеческие отношения, внёс в них свою изюминку, и честно говоря он мне нравится. Беспокоит одно: удастся ли вписаться в компанию вельмож?
– Опять расхныкался! – возмутился внутренний голос, – Глаза разуй и языком не мети улицу, Освоишься и при королевском дворе. Не Боги же горшки обжигают!
– Ну, ты и змей! Разве думал я раньше про перемещения во времени? – обозлился Дага на своего критика.
– Вот-вот, примитивная амеба, – ехидно буркнул голос, – Человечество у грани новой эры, а ты, тупица, не понимаешь, что говорящие роботы и полеты в космос – это цветочки. Еще при твоей жизни люди будут перемещаться в параллельные миры и во времени. Ты, кстати, уже путешествуешь то в Киев, то в семнадцатый век.
– Так – то оно так, – примирительно сказал Дага, всматриваясь в ночную мглу, – Кто же из нас над этим задумывается? Прошу тебя заткнись, и не зли меня.
– Я – твоя совесть, ее заткнуть нельзя, – поучительно ответил критик, – Замолкаю, раз просишь, но ненадолго, чтоб не расслаблялся.
Утро следующего дня выдалось тихим и безветренным. Море сковал штиль. Небо на горизонте позолотило солнце, и пушистые белые облака вздымались амфитеатром от солнечного диска до зенита, точно горные хребты, нагроможденные друг на друга.
Вахтенный матрос Крюк, перегнувшись через планширь, весело смотрел, как три пьяных матроса пытались зайти на трап. Каждый раз, когда они ставили на него ноги, он уходил из-под ног, и троица падала на причал. Громко ругаясь, матросы поднимались и упорно лезли на трап, чтобы снова свалиться на причал. В конце – концов, устав от безуспешных попыток подняться на борт, они опустились на четвереньки и поползли по трапу. В этот момент из каюты вышел Дага. Прищурившись от яркого солнечного света, он огляделся. Увидев свесившегося через планширь матроса Крюка, подошел к нему и, глянув на причал, спросил:
– Что за поросята лезут на борт?
– Капитан, наши парни ползут из таверны. Полчаса штурмуют трап, – смеясь, ответил Крюк.
– Матросы рвутся на корабль, а ты ржешь? – усмехнулся Дага, – Помоги им подняться на борт.
Прошло несколько минут, прежде чем пьяным парням удалось с помощью Крюка ступить на палубу. Обнявшись, они едва стояли на ногах. Чертыхаясь, крутили головами, бросая бессмысленные взоры по сторонам.
– Капитан, – икая, произнес один из них, – Трюм залили французским вином по самую крышку. Редкая гадость, скажу я вам. Вся таверна пила за ваше здоровье. Чтоб меня украл морской дьявол! Качает как в шторм. Сейчас бы глоток рому.